Артем Рыбаков - Переиграть войну! В «котле» времени Страница 29

— Дистанция «сто», — подхватил Люк.

«А ведь это — наш первый настоящий бой! Не засада, не попытка вывернуться из критической ситуации, а первое осознанное столкновение с противником! И что самое необычное — я совершенно не волнуюсь. Нет, от выброса адреналина меня „потряхивает“, конечно. Но коленки друг об друга не стучат, в ушах басовые барабаны не бухают… Странно…»

И тут загрохотал пулемет Трошина, выпустив длинную, в пол-ленты, очередь.

«Ой, бля! У них-то рации нет, а голосом мы их предупредить забыли».

— Люк, дистанция?

— Девяносто пять по дальномеру.

На дороге замелькали огоньки винтовочных выстрелов, а через десяток секунд к ним добавилась пульсирующая вспышка пулемета.

— Алик, пройдись по стрелкам. Только короткими. Целься на палец ниже вспышек. — Это в рацию Тотену.

Вдох, длинный выдох… «Посадив» огонек вражеского пулемета на мушку, даю две короткие.

Откатываюсь за караулку.

— Ты его загасил! — слышу голос Люка в наушнике.

Пламя на том берегу разгорается все сильнее, ярко освещая весь пятачок перед мостом…

— Трошин, Дымов! Как вы там? — ору я что есть мочи.

— Ранен Трошин! — еле слышно доносится ответ.

«Ешкин кот!»

Осторожно выглядываю из-за угла. Количество вспышек на дороге явно уменьшилось.

— Урррраааа!!!

«Это еще что такое?» — пытаюсь понять я.

По мосту в рост бегут человек пять. Оживает пулемет на дороге, правда, теперь его оттащили, похоже, в один из кюветов. Двое из бойцов, бегущих по мосту, спотыкаются и падают. Нехорошо так, как куклы. Стиснув зубы и матерясь про себя, начинаю снова выцеливать пулеметчика. Вдох-выдох, вдох-выдох. Когда я последний раз стрелял из такого агрегата на стрельбище (там, правда, был «ППШ»), то уверенно попадал первой очередью в сигаретную пачку на полсотни метров. У «ППД» кучность должна быть похуже из-за отсутствия компенсатора, но «попитка — не питка», как говаривал один исторический деятель мину… тьфу, ты… нашего времени.

Автомат вздрагивает в злой, короткой, на три патрона очереди. Так, немного сместить точку прицеливания… Еще одна очередь… Несколько пуль бьют в стену караулки… Это немецкие стрелки пытаются достать гада, не дающего спокойно работать их пулеметчику.

По пехотинцам щедро отрабатывает пулемет Тотена. Слышу за спиной топот.

— Тоха, это я. Фланг им сейчас загну, — полукричит-полушепчет Люк и скрывается в предрассветной мгле.

Спустя несколько бесконечно долгих минут?… мгновений? слева слышатся отрывистые очереди люковского «эмпэшника». Пользуясь наличием у него ПНВ, Саня на выбор отстреливает немцев.

Взрыкивает мотор «Круппа», и фары, с которых сняли светомаскировочные шторки, освещают дорогу. Несколько пригнувшихся фигур пытаются, отстреливаясь, отступить к деревне, но пулемет Алика и автомат Люка валят их на землю.

Затем была лихорадочная погрузка оружия и других трофеев в грузовики, скоростное «штопанье» Доком Трошина — в кузове «Опеля», при свете фонариков. Бывшему майору повезло, пуля попала в спину по касательной и, отрикошетив от лопатки, вылетела наружу, раскроив, правда, как ножом, мышцы и кожу.

Тела двух погибших на мосту бойцов мы взяли с собой: это был тот молодой москвич, что собирался с Сотниковым идти к фронту, и окруженец с разбитым лицом, которого я вытащил из сарая. Лейтенанту Сотникову, который поднял бойцов в идиотскую контратаку на пулемет, Фермер чуть не разбил лицо. Правда, подержав сопляка «за лацканы» и матерно высказав в глаза все, что он думает по поводу таких командиров, Саша несколько поостыл и пообещал разобраться сразу, как время появится.

Мост мы подорвали, как только колонна была готова к движению. Фейерверк был знатный!

А с учетом того, что Бродяга спалил весь запас пиломатериалов, приготовленных для ремонта моста, можно смело рассчитывать на то, что немцы здесь провозятся как минимум два-три дня.

Рогово мы очень удачно объехали по проселку и, смешавшись с потоком немецких машин, нескончаемой чередой прущих на восток, проехали по шоссе еще несколько километров, после чего свернули с трассы на одну из небольших дорог, идущих на север, и остановились в лесу в паре километров от шоссе.

Как там великий русский поэт-лейтенант написал: «…тогда считать мы стали раны, товарищей считать…».

Расположившись на дневку, мы устроили разбор полетов, совмещенный с подсчетом трофеев.

— Ну что же, товарищи, — начал командир, — домашние заготовки реализуем на «четыре-пять», а как только начинаем импровизировать, лоховство так и прет! Саня, — обратился он к Бродяге, — ну еж твою медь! Что мешало дрова запалить на три минуты позже? План перевыполнить хотел? А в нашем нелегком деле перевыполнение плана — это трупы лишние, и хорошо, если чужие!

— Теперь ты, товарищ старший лейтенант! — Это он уже мне. — Сработали великолепно, даже не ожидал! Но долбоносиков кто контролировать будет, Пушкин? Дернись этот горе-пулеметчик на двадцать секунд раньше, и немцы бы просто оттянулись в деревню, связались бы с гарнизоном в Рогово, и все! Аллес капут!

— А вы, товарищ лейтенант? — Это уже Люку. — У вас же опыт, подготовка! Проконтролировать действия более молодого и горячего товарища впадлу было? К остальным у меня претензий нет. Кроме…

Саша стремительно поворачивается к Сотникову:

— «Мы бились, бились, пока на хер не разбились!» Это — ваш принцип, товарищ лейтенант? Какого… длинного и деревянного вы в атаку пошли? Подсвеченные со спины пожаром на окопавшегося противника? Из-за таких тупых «инициативников» мы сейчас под Смоленском деремся, а не под Варшавой. Бля, у вас в училище что, пришедшим на занятия по тактике стакан в самом начале наливали — для памяти? Или, наоборот — в задницу пользовали? И никто в силу этого туда не ходил?

Уж что-что, а «фитиль вставлять» командир умеет!

— Товарищ начальник штаба! — Это он Бродяге. — Выдайте лейтенанту Сотникову бумагу, и пусть он «похоронки» напишет, а потом перед строем зачитает. С выражением. И если кто-нибудь после этой декламации не проникнется, будет переписывать. До результата! Всем все ясно?

— Так точно, товарищ майор государственной безопасности! — хором грянули мы.

— Теперь к добыче. Кто у нас трофеями занимался?

— Я, — встал с места Казачина.

— Молодец, хозяйственный ты наш. Доложи!

— В ходе последней акции мы захватили тридцать две винтовки с бэка, три пулемета: два «тридцатьчетвертых» и один ручник..

— «ЗеБэ двадцать шесть», его клон британцы аж до восьмидесятых использовали, — откомментировал я с места.

— Угу. Три автомата с БК, тридцать четыре ручные гранаты, пять пистолетов, полевой телефон, продовольственные пайки…

— Сводку в письменной форме мне позже предоставишь. Сейчас всем есть и отдыхать. Люк и Антон — на вас посты. Заодно и «пешмергу»[32] нашу поучите. Все свободны!

Пока я ходил переодеваться в более привычный камуфляж, ребята собрались в кружок и о чем-то разговаривали. Последнее, что я видел, перед тем как закопаться в свой баул, был Фермер, подошедший к кружку «попаданцев».

ГЛАВА 27

Отойдя в сторону, я присел на подножку грузовика.

Напряжение последних часов схлынуло, и как-то вдруг резко мышцы налились тяжестью. Поспать бы… Чуток позже надо будет обязательно прихватить часика три-четыре. Сейчас один хрен, сразу не усну, пока не отпустит.

А пока… Достав пистолеты, я принялся, чисто автоматически, за разборку и чистку. За этим занятием и застал меня подошедший Люк.

— Не помешаю?

— Да ладно тебе…

Он присел рядом.

— И здесь оторвал? — кивнул он на «ВИС».

— Да, повезло, немец заслуженный оказался. Такие стволы они не всем подряд выдавали.

— «Курица» есть?

— А то ж… — повернул я пистолет боком, чтобы Люк разглядел клеймо немецкой военной приемки.

Мы помолчали.

Закончив чистку, я убрал пистолеты.

— Какие мысли? — Люк кивнул на солдат, которые занимались постройкой шалаша.

— Грустные. Да и сам-то я тоже хорош. Дернул меня черт эти доски палить. Чего проще — бензином полить и при отходе зажечь. И полил ведь! Минуту бы обождать!

— Да кто ж его знал, лейтенанта?! Что в лобешник на пулемет попрет?

— Угу, задним-то умом мы все — крутые профи и Александры Македонские. Надо было с ним Зельца рядом оставить — этот вроде посообразительнее будет.

— Будешь натаскивать?

— Ну, с кого-то ж надо начинать, а этот и грамотный, да и логично это, ежели вперед глянуть. Пусть среди нас хотя бы один реальный представитель НКВД будет. Когда-никогда, а со своими, может, и пересечемся, и что тогда? Какие сказки расскажем?

— Резонно.