Лев Портной - Хроники похождений Страница 29

Я поднялся наверх. Трое то ли матросов, то ли пассажиров, укутавшись в простыни, молча прошли мимо меня, я пожал плечами и огляделся в поисках старика-incroyables. То, что я увидел, вызывало крайнее удивление. Но прежде, как незначительный факт, отмечу, что возле грот-мачты, тяжело дыша, на клетке с поросятами сидел и смотрел прямо перед собой Спелман. Блеск его остекленевших глаз говорил о том, что если шкипер что-нибудь и видит, то где-то в нездешних далях. А изумило меня то, что в потемках по палубе бродило человек двадцать, укутавшихся в простыни. Хеллоуин они, что ли, праздновали?! Да вроде месяц не тот! Вдруг появился боцман, который после бегства велетеня, по моему разумению, должен был вернуть своему лицу зверское выражение. Вместо этого физиономия Гарри выражала крайнюю степень дебильности. Заглянув в его глаза, я понял, что если ему приспичит в жардин,[52] то, скорее всего, как и Спелман, он не догадается снять штаны.

Мильфейъ-пардонъ, но боцмана-то по голове я не бил!

— Любезный, а по какому поводу устроен карнавал? — обратился я к субъекту в простыне, оказавшемуся поблизости.

Он обернулся, и я застыл от ужаса. Это оказался не человек в простыне, а какое-то белесое, почти бесцветное существо. Оно посмотрело на меня странными, почти невидимыми глазами, будто ребенком нарисованными на бумаге. Знаете, как дети рисуют глаза? Просто ставят черные точки — и ни намека ни на веки, ни на ресницы, ни на другие части, окружающие зрачки. Вот и здесь такие же точки, но только не черные, а блеклые, еле-еле различимые. Существо посмотрело, равнодушно отвернулось и отошло в сторону. При этом у меня возникло ощущение, что эта нечисть сделана из ничего, словно воздух попросту уплотнился и принял форму эдакого привидения. Кстати, ни рта, ни носа на лице этой твари не было. Я обошел грот-мачту и увидел, что за штурвалом корабля стоит не помощник шкипера, а одно из этих странных существ, неизвестно как оказавшихся на корабле!

Ага! Неизвестно как?! Уж кто бы говорил! А желтый ящик забыл?!

Сомнений не оставалось. Эти белесые создания путешествовали взаперти. В желтом ящике, который я вскрыл. Они-то и отбросили меня, вырвавшись наружу через проделанный мною пролом. Но сразу ни я, ни кто-либо еще их не заметили, и это подсказывало, что существа, захватившие флейт, при желании превращаются в невидимок. Очередной сюрприз от мадемуазель де Шоней. А теперь эти воздушные создания захватили управление кораблем, превратив капитана и его помощников в стадо дебилов. Правильно, вон и Хьюго, помощник шкипера, стоявший у штурвала, бродит с вывалившимся наружу языком и остекленевшими глазами.

Ну что ж, я предполагал, что белесые создания должны были доставить меня прямиком к Аннет де Шоней. Если я правильно понимал ее замыслы.

Неожиданно раздался душераздирающий вопль:

— Хатифнатты![53] О, господи! Хатифнатты!

— Чего орешь, болван? — послышался окрик откуда-то снизу.

— Хатифнатты! О, боже! Они захватили корабль!

Послышался топот десятка ног. Вся команда поднялась на верхнюю палубу.

— Хатифнатты! О, боже! Хатифнатты! — Только и слышалось со всех сторон.

Видимо, эти блеклые существа представляли серьезную опасность для мореплавателей.

— Братцы! Спасайся, кто может! — бросил клич юнга.

И между прочим, лучше бы он не кричал, а спасался сам. Вокруг шлюпок немедленно завязалась драка. Над кораблем повисла такая нецензурная брань, что воздух стал вязким, того гляди, все пространство над флейтом превратится в одного большущего хатифнатта. Прогремели выстрелы, кто-то пустил в ход нож. Несколько раненых и убитых упали на палубу. Их топтали ногами, не обращая внимания на стоны и предсмертные проклятия. Я перебрался через носовую рубку, посчитав за лучшее переждать смуту в жардине, и только молил Бога, чтобы перепуганные матросы не пустили в ход пушки и не сожгли корабль.

Глава 19

Я выбрался из укрытия, когда шум не то чтобы стих, но, судя по звукам, больше никто никого не убивал. Матросы, не сумевшие отвоевать место на шлюпке, слали проклятия вслед более удачливым членам команды и пинали ногами все, что попадалось под ноги. На палубе валялось несколько трупов, в том числе и труп юнги: кто-то размозжил бедняге голову.

Хатифнатты, как ни в чем не бывало, бродили по кораблю. На людей они обращали столько же внимания, сколько на бочки с провизией. Они обезвредили шкипера и его помощников, а деятельность остальных членов команды и пассажиров их не беспокоила. Впрочем, нетрудно было догадаться, что тот, кто попытался бы занять место у штурвала, разделил бы участь Спелмана, боцмана и Хьюго. Иными словами, хатифнатты ничем не угрожали тем, кто не вмешивался в управление кораблем. Но оставался загадкой их маршрут. Куда они вели флейт, никто не знал. Я лишь надеялся, что захват судна этими странными существами был частью плана, разработанного Аннет.

Послышался всплеск. Я обернулся и увидел, что матросы сбрасывают за борт трупы товарищей. Тело юнги полетело в воду последним. Я содрогнулся от ужаса. Омерзительное чувство причастности к смерти ни в чем не повинных людей охватило меня. Ну ладно, погибали люди Мировича. Они по доброй воле ввязались в игру, ставка в которой — собственная жизнь. И если они об этом не знали, то это уж на совести Василия Яковлевича. Ему, небось, не впервой из-под августейшей задницы царский стульчак выдергивать. Я же слышал, как великий князь сказал Мировичу: «На вашем счету много тайных миссий». Кроме того, его помощники с такой легкостью убивали сами, что вполне заслужили собственную смерть. Мне хотелось выть от горя, когда я вспоминал Любку. А еще ведь погибли кучер и мальчишка-посыльный. Но все эти загубленные жизни были на совести Мировича и его компаньонов. А в смерти матросов виноват был я… и Аннет. Я оправдывал себя тем, что, взламывая желтый ящик, не мог предвидеть последствий. Да и Аннет конечно же не предполагала, что появление на флейте хатифнаттов приведет к смертоубийству.

Мои размышления прервались. На палубе появился старик-incroyables. Теперь я знал, что этот экстравагантный субъект — мой друг. Я подошел к нему и, поклонившись, промолвил:

— Милостивый государь, вы мой спаситель! Я граф Дементьев, Сергей Христофорович. И осмелюсь узнать, с кем имею честь?

Старик-incroyables преобразился. Его лицо сделалось злым. Он выглядел так, словно самые страшные оскорбления услышал из моих уст.

— Ты — граф?! — заорал он. — Ты гадкий ублюдок! Мерзость! Грязь под ногтями! Вот ты кто, а не граф!

— Позвольте, сударь, что это с вами? — воскликнул я.

— Что со мной? Что со мной?! Это мое дело, что со мной! — заорал старик-incroyables. — Ты лучше подумай о том, что будет с тобой?! Ох, что будет с тобой! Ты даже представить себе не можешь, что сейчас будет с тобой!

Я ничего не понимал, но пожалел о том, что заговорил с ним.

— Сударь, вы, верно, меня вините в том, что произошло на корабле. И отчасти вы правы. Но видит бог, я и не предполагал, что может произойти. Я выполнял инструкции мадемуазель де Шоней.

— Какой еще мадемуазель? Мне нет до этого дела! — заверещал старик.

Час от часу не легче. Выходит, я ошибся. И старик-incroyables в планы Аннет не входил. Но зачем же тогда он спроваживал с корабля Мировича?!

Ответа на этот вопрос я придумать не успел. Послышался шум. Матросы вытолкали на палубу эльфийку с корриганом.

— Эй, вы, — обратился к ним матрос, лицо которого было изуродовано наколками. — Проясните-ка нам, куда эта шатия-братия направляет судно? И пусть высадят нас в каком-нибудь порту! А еще лучше, чтобы они убрались с нашего корабля куда-нибудь к дьяволу!

Мосье Дюпар растерянно переводил взгляд с одного матроса на другого. Перепуганная Мадлен прижимала Корригана к себе, как ребенка.

— Но как я это сделаю? — пролепетал он.

— Что значит «как»?! — взревели матросы. — Пойди и поговори с ними.

Матросы смотрели на них и ждали… нет, требовали чуда. Грубые невежды, они приписывали эльфийке и корригану колдовские способности, не понимая, что среди других народцев волшебников столько же, сколько и среди людей, и вовсе не каждый карлик или дракон умеет творить чудеса. А может быть, они считали, что корриганы, эльфы и хатифнатты — одна и та же раса, раса нелюдей. Матрос с наколками на лице, верховодивший остатками команды, вряд ли сознавал, что мосье Дюпар и мадемуазель Мадлен друг для друга — инородцы, и хатифнатты для них, как и для людей, инородцы, да и люди для эльфов, корриганов и всех прочих sapiens, которые не homo, инородцы. Десяток пар глаз впился в корригана в ожидании чуда. Стало ясно, что если мосье Дюпар не оправдает надежд команды, то матросы поймут, что обманулись на счет его сверхъестественных способностей. И уж тогда они оттянутся по полной программе и выместят на этой парочке и обиду за обманутые надежды, и унизительный страх, который испытывали при виде корригана. Мосье Дюпара выбросят за борт, а Мадлен… тоже выбросят, но, конечно, не сразу. Для корригана и эльфийки наступил момент истины. Но то ли мосье Дюпар этого не понял, то ли растерялся и не успел сориентироваться.