Александр Афанасьев - Нет дороги назад Страница 29

Вот только как проверить?

С одной из своих вилл – он выдвигался рано утром, когда Кабул еще спал. Его кортеж составляли пять автомобилей, бронированных по последнему слову техники, не просто бронированных – а защищенных от взрыва. На улице – к ним присоединялась полицейская машина, которая вела кортеж и сопровождала его весь день. Здесь это было официально, ввели еще до меня: плати деньги в кассу и получай вполне легально полицейское сопровождение. До этого все равно платили – но мимо кассы, а если ты не можешь с чем-то справиться – то лучше узаконь.

Весь день он перемещался по городу. В том же составе кортежа, постоянно прикрытый со всех сторон. Его прикрывала русская служба безопасности, частное охранное агентство из Верного, одно из тех, что конкурирует со мной. Договориться с ними не было никаких шансов, я и не пытался – обратись кто ко мне с такой просьбой, вышвырнул бы за дверь. Охранное агентство – это репутация, ее зарабатывают долго и трудно, а потерять – можно в одно мгновение.

Проблема была вот в чем: мы не могли просто вломиться в чужой дом и там ждать, в Кабуле это нереально. Здесь везде глаза и уши – либо позвонят в полицию, либо предупредят кого-то другого. Стоит Ширази заподозрить неладное – и он просто смоется. С его-то деньгами… он может вообще больше всю жизнь не показываться на поверхности.

Оставалось только ждать.

Кап-два Островский, он же Малек – был единственным из нас троих, кто был мобилен и ничем не занят. Он поселился в Интерконтинентале по документам прикрытия, которые мы ему справили, и начал продавать. Продавал он один из самых нужных здесь товаров – оконные стекла. Учитывая, что в городе гремели взрывы – у стекольщиков работы было немало. К тому же – как коммивояжер он мог разъезжать по городу и совать нос по все дыры.

Если кто-то в это не поверит – есть второй уровень прикрытия. По нему – кап-два Островский является офицером военно-морской разведки, откомандированным в Кабул из Санкт-Петербурга для сбора данных. Документы у него, конечно, были другие – он больше не был Вадимом Островским. После операции по ликвидации Тимура – ему и всем члена группы выдали подлинные документы на другое имя. Обычная операция прикрытия.

Поскольку Ширази охраняли на достаточно высоком профессиональном уровне, слежка, тем более осуществляемая одной машиной была бы замечена – приходилось использовать самый затратный по времени метод слежки – профессионалы зовут его "квадратно-гнездовым". Заключается он в том, что объект не сопровождается на всем пути его следования – а фиксируется со стационарных точек, после прохождения кортежа объекта – машина наблюдения за ним не следует, а просто фиксирует время прохождения и на следующий день – выставляется уже дальше по маршруту. Так, постепенно, формируется полный список маршрутов объекта. На это может уйти месяц, два – но на дворе был двадцать первый век. Малек просто купил в магазине десять небольших веб-камер с собственным подключением к Интернету. В Афганистане – трудно применять технические новинки ввиду общей отсталости страны – но хвала Аллаху, высоченные горы – находятся прямо на территории Кабула. На них стояли вышки сотовой и широкополосной Интернет связи, и Интернет в столице страны был везде. Рискуя каждую ночь, лазая по крышам, переставляя веб-камеры на новые и новые маршруты – Малек закончил сбор информации через примерно три недели после того, как приступил к нему.

Тем временем – мы продолжали снабжать кабульское подполье мобильниками, наносить новые точки на карту и по мере сил и возможностей – проверять их. Один раз – мы вовремя остановились: в отмеченной нами точке явно была нелегальная штаб-квартира боевиков. И если бы мы такими силами, какие были у нас, сунулись туда – были бы потери. После короткого, но жаркого спора в припаркованной на одной из улиц Кабула машине – мы решили не сообщать о находке полицейским. Тем самым – мы совершили еще один шаг к тому, чтобы из своих превратиться в чужаков.

У нас исчезала структура подчиненности. Днем она была – а ночью нет. Потому что ночью – мы были еще одной бандой, преследующей свои цели на темных улицах афганской столицы. Бандой – ни больше, ни меньше, и в бандах – нет воинских званий. Но я был к этому готов – а вот Араб и Малек – нет. Они были просто не той породы, готовились не к такой игре. Мне было проще – я долгими годами лгал, сначала воюя на пропитавшихся запахом горелой взрывчатки улицах Белфаста, потом в Североамериканских Соединенных штатах. Но и мне было не по себе. С детства нас учили, что одно из святых понятий – "свои". Свои спасут, свои помогут, свои не оставят в беде. Теперь мы подозревали, что "свои" создали преступную организацию, и попытаются убить нас, как только мы станем для них опасны. Я пытался, как мог поддерживать командный дух и мог только гадать, когда кто-то не выдержит, и когда не выдержу я сам…

Мы находились в небольшой гостинице, расположенной в Восточном Кабуле, но вне крепостных стен Старого города. Этот район застраивался при Короле, в шестидесятые и семидесятые, и потому – больше напоминал районы некоторых африканских и индостанских городов. Здания в основном трехэтажные, хотя встречаются и двухэтажные, на первом этаже обычно дукан или едальня. Деловые здания перемежаются виллами, застройка довольно хаотичная и бессистемная. Улицы грязные – но не такие узкие как в старых городах рассчитанные под грузовой транспорт.

Номер снял Араб по поддельному паспорту, который никуда не приведет. Паспорт был афганским, сам Араб тоже переоделся афганцем. Вообще-то в отеле было что-то вроде пропускного режима – но недалеко был рынок, на котором торговали всем чем угодно, в том числе и травой – муравой: так что к вечеру усатый страж сих дверей был конкретно упоротым. Мы пошлялись по району, тоже переодетые афганцами, побеждали, а с наступлением темноты – проникли в отель и поднялись на последний, третий этаж. У нас было две машины, в том числе одна – с настоящей, зарегистрированной в реестре лицензией таксиста. Это на случай, если придется уходить.

Полночь – застала нас всех троих в угловом номере. Я сидел на кровати, думал тяжкую думу и искал нужное в Интернете под чужим именем – карточку после этого я выброшу и забуду о ней думать. Араб стоял у окна и рассматривал улицу в снятый с винтовки термооптический прицел – он стоил пятьдесят пять тысяч рублей, больше, чем иной дом на этой улице. Малек добросовестно готовился к брифингу – помечал оперативную обстановку, используя в качестве планшета более – менее чистую стену и используя для создания наглядности фотографии, пришпиленные к стене и разноцветные толстые нитки, чтобы указать на связи…

– Довольно ресурс тратить… – сказал я, выходя из Интернета – ей Богу из жалования вычту…

Араб выключил прибор. Шутить не было сил.

– Готов? – спросил он Малька

– Почти.

– Лучше не будет. Вещай.

– Внимание сюда…

На стене – была довольно толково изображена curriculum vitae, промежуточный итог жизни некоего Фархана Ширази, сорока одного года от роду, полукровки, бывшего дукандора – менялы и ныне одного из самых богатых людей в Кабуле…

– Основные связи я разделил на три части – начал Малек – деловые, личные и тайные. Каждая из них обозначена своим цветом – красным, синим и черным. Начнем с красного…

Как и положено богатому человеку, Фархан Ширази вел довольно активную жизнь, курсируя между правительственными учреждениями, банками и зданиями, где размещались всевозможные купеческие гильдии. Он по любому подходил под определение купца первой гильдии, и потому не раз и не два навещал здание Торгово-промышленной палаты Афганистана. Немало времени он проводил и в Арке, дворце, где располагались Кабинет министров и Генерал-губернатор Афганистана. Много времени проводил в Волуси Джирге – это было похвально, некоторые депутаты считали, что с избранием их работа заканчивалась, для них был важен сам статус, а не работа на благо афганского народа. Это были постоянные маршруты. Остальное – банки, страховые, строительные компании – явно "по делам", то есть только тогда, когда нужно и не чаще. Не удалось установить системы.

Второе – частные дела.

Из известных вилл в Кабуле, принадлежащих этому человеку – обитаемыми были две. В них он и ночевал, причем безо всякой системы. Облегчало перемещение между домами этому человеку то, что он никогда не был женат.

Это сразу наводило на размышления. В Афганистане – много неженатых, но это значит только то, что у этого человека нет денег на выкуп за жену. Бороться с этим бесполезно, это местный обычай. Женщина здесь не ценится, в роду ценятся мальчики – будущие мужчины и воины, защитники, женщину же продают как скот. Назначая цену за свою дочь, ее отец не хочет ничего дурного, он просто хочет компенсировать расходы на то, что кормил и растил ее все это время. А поскольку Коран разрешает богатым мужчинам брать себе до четырех жен, а знатные – еще и держат гарем из наложниц – получается, что если у одного мужчины четыре жены, значит – у троих других женщин нет вообще.