Мой адрес - Советский Союз! Книга четвертая - Геннадий Борисович Марченко Страница 29

Разве что мои советы помогут ускорить процесс. Вон про компьютеры рассказал Брежневу, но не знаю, насколько он вдохновился этой идеей. Надо бы Семичастному через посредника передать все наработки и по компьютерам, и по Интернету, и по мобильной связи, которые затёрлись в моей памяти. А затёрлось в ней немало, с десяток схем мог бы нарисовать от руки хоть сейчас, не считая научных статей. Другое дело, что комплектующих пока днём с огнём не сыщешь, полупроводники вон пока только начали осваивать.

Не мудрствуя лукаво, мы заказали каждый по паре кусков пепперони, аппетитный крамбл с фруктовой начинкой и по паре бутылочек «Budweiser».

— Сэм, — обратился я к своему провожатому по-простому. — Вот думаю, какой подарок сделать Али на пресс-конференции? Такой, чтобы ассоциировался с Россией.

— Я знаю, где можно купить русскую водку.

— Хм, ну, это, пожалуй, перебор…

— Ок, — согласился Браун. — Матрёшка?

— Банально, — поморщился я.

— М-м-м… Может быть, заедем завтра в один антикварный магазин? Его держит выходец из России, там иногда попадаются интересные вещицы.

— Неплохая идея, только это нужно успеть попасть туда до тренировки.

— Это само собой, в девять вечера магазин закрывается.

— Мы с вами, можно? — спросил Радоняк.

— Бога ради! — пожал я плечами. — Сэм, вы не против? Он не против.

Я с наслаждением глотнул охлаждённого пива, и в этот момент услышал чуть ли не над самым ухом:

— Эй, ты же тот парень, что прилетел из России драться с Мухаммедом Али!

Я обернулся на голос. Сбоку от нашего столика стоял и улыбался во весь рот тот самый бородатый толстяк, что играл в «Sea Devil». М-да, похоже, посидеть в тишине уже не удастся. А я только покончил с первым куском пиццы и уже поглядывал на второй.

— Мистер, извините, но вы мешаете нам отдыхать, — влез Браун.

— Ты, белый воротничок, я не с тобой разговариваю.

Бородач склонился над нами, уперев волосатые кулаки в поверхность столика, рыгнул, и я невольно поморщился от его «выхлопа».

— Чего ему надо? — спросил Радоняк.

— Да познакомиться приспичило, — ответил я на русском и тут же, обернувшись к поддатому-бородатому, перешёл на английский. — Слушай, мужик, мы и правда хотели просто перекусить, так что ступай за свой столик. А бой ты увидишь по телевизору вечером 24 декабря.

То ли мой тон так на него подействовал, то ли мои габариты — даже сидя, моя голова находилась с его головой почти на одном уровне, а может и то, что нас было четверо, но бородач сразу же сдулся.

— Ладно, не буду мешать… Удачи на ринге!

Он снова вернулся к игровому автомату, опуская в прорезь очередной 25-центовик. А минуту спустя к нашему столику подошёл усатый тип лет за сорок и представился управляющим пиццерией.

— Вы действительно тот самый русский, бой которого с Али будут показывать вечером 24 декабря?

— Да, это я и есть, — вздохнул я.

Чего этому-то ещё от меня нужно? Автограф? Совместное фото?

— В таком случае позвольте преподнести вам от нашей пиццерии в подарок две наши фирменные, неаполитано. Надеюсь, вы не откажетесь.

Мы не отказались, и вскоре на наш стол улеглись две коробки с фирменной надписью «Totonno’s». Одну пиццу уничтожили ещё в машине, горячая пошла очень хорошо даже без запивки. А вторую я с общего согласия пообещал вручить Козлову.

Когда прощались с Брауном, я попросил его передать слова благодарности мистеру Левински за сумку с «секретом». Тот понимающе улыбнулся:

— Обязательно передам. Постарайтесь потратить всё здесь, в Нью-Йорке, в СССР вам доллары всё равно не пригодятся.

Это точно, у меня на таможне сразу всё конфискуют, а потом пойдут допросы, откуда столько валюты… Можно, конечно, попытаться её спрятать, в трусы вон зашить, например, но зачем мне и впрямь в ССР доллары? Фарцевать ими? Так что лучше и правда потратить на то, чего в Союзе нельзя купить. Или можно, но втридорога.

Борис Яковлевич не ложился спать, дожидаясь нашего возвращения перед экраном телевизора.

— Зачем вы поехали в какую-то пиццерию? — выговаривал он мне, с аппетитом уминая кусок «неаполитано». — Здесь же можно прямо в номер заказывать любые блюда, всё оплачивает телекомпания.

— Но пиццу тут вряд ли подадут, — сказал я, — а нам всем что-то захотелось её отведать. Тем более это вообще была идея Брауна-младшего. Ну как, нравится?

— Нравится, — буркнул Борис Яковлевич. — Только завязывайте, Евгений, с этими пиццериями. Провокации могут поджидать на каждом углу. Отель-спортзал-отель, таким должен быть ваш маршрут.

А ведь это я ему ещё про того бородатого толстяка не рассказал. И про завтрашний антикварный магазин, куда собрался с сотней баксов в кармане. И куда Радоняк с Бутовым напросились тоже. Я их ещё в машине Брауна предупредил, чтобы не проболтались. Ну да ладно, Бог не выдаст, свинья не съест.

— Хорошо, Борис Яковлевич, пусть будет отель-спортзал-отель. Но пицца, согласитесь, неплохая.

— Неплохая, — согласился Козлов, поглядывая на следующий кусок.

— Нужно доедать, пока тёплая, — сказал я.

— Хм, ну, я тоже так думаю. Но мне одному всё это не осилить, так что помогайте.

Честно говоря, в моём желудке свободного места оставалось не так много, но я сделал над собой усилие, не стал ломаться. Только достал из мини-бара бутылочку «Колы», под которую дело пошло веселее.

— Вы, кстати, Евгений, готовитесь к пресс-конференции? — спросил Борис Яковлевич, активно работая челюстями.

Пресс-конференция с участием боксёров (то есть меня и Али) должна была пройти сразу же после взвешивания накануне боя, вечером 23 декабря.

— Я как пионер, всегда готов. Знать бы ещё, какие вопросы будут задавать…

— То-то и оно, — вздохнул куратор. — Всякого можно ждать. Но если вопрос явно с подвохом — просто не отвечайте. В любом случае я буду сидеть рядом с вами и, если что, толкну ногой. Ну или кашляну. Это будет знак, что от ответа лучше воздержаться. В крайнем случае возьму инициативу на себя.

— Хорошо, — пожал я плечами и, подумав секунду, потянулся к ещё одному куску офигительно вкусной пиццы.

[1] Клош — крышка для подачи блюд в ресторанах.

[2] Sparrow с английского переводится как воробей.

Глава 5

Утром я отправился на пробежку, невзирая на слякоть, моросящий дождик и опасения Козлова, что я могу простудиться. Тот планировал попозже, как погода наладится, прогуляться по окрестностям в поисках подарков для своих родных, друзей и начальства, а также, сказал, может, и себе что-нибудь прикупит. Я ему посоветовал не спешить, а завтра с Брауном съездить по магазинам, где цены вполне приемлемые. Сэм наверняка должен знать такие места. Про то, что сам сегодня с ним поеду в антикварный, так и не сказал. Козлов, подумав, согласился, тем более что неизвестно, что сегодня будет с погодой.

В 5 вечера за мной заехал Браун-младший. Снова Радоняк с Бутовым уже сидели в машине.

— Ну что, в антикварный, как договаривались? — спросил Сэмюель, трогаясь с места.

— Туда… Только, если можно, по пути давайте завернём в аптеку.

Немного понимавший английский Бутов напрягся, спросил на русском:

— Ты что, плохо себя чувствуешь?

— Тьфу-тьфу! Просто надо кое-что купить, скажем так, в подарок одному человеку.

— Да-а, с фармакологией в нашей стране, к сожалению, не всё так весело, как хотелось бы, — глубокомысленно вздохнул Бутов. — Некоторые препараты приходится чуть ли не контрабандой из-за границы ввозить. А что делать, если в Союзе их не выпускают… Я тоже зайду в аптеку, посмотрю кое-что.

Американская аптека — это не то, к чему мы привыкли в СССР. Некоторые из них в Штатах по виду похожи на супермаркет. В одну из таких нам и привёз Сэм. Здесь можно не только что-то «от головы» купить, но ещё и закупиться продуктами на неделю. Даже пиво имелось. А косметика имелась не только по уходу чуть ли не за каждой частью тела, но и декоративная.

Мне же нужны были «утка» и судно. Бутов негромко спросил, когда я ждал заказ:

— Женя, ты с ума сошёл? Зачем ты это покупаешь здесь, за доллары? Да ещё тащить через таможню. В Союзе качество «уток» не хуже. Я бы тебе вообще бесплатно подогнал.

— Да дело-то в том, что подарок мне придётся вручать здесь, в Нью-Йорке, — пояснил я.

— Это кому же, если не секрет? У тебя здесь родственники живут?

— Не поверите, Василий Иванович, для Мухаммеда Али, — хмыкнул я. — Подарок с намёком.

До Бутова, кажется, дошло.

— А ты действительно шутник, — покачал он головой, когда я расплачивался за завёрнутые в целлофан «утку» и судно. — Но 45 долларов