Владимир Поселягин - Дитё. Князь Страница 3

– Есть, – тихо шепнул я.

Всё, что надо, я выяснил. Посадник не руководит лично пожаротушением, значит, можно действовать. Одет я был как обычный отрок, сабли пришлось оставить у забора, так что на меня не обратили внимания, когда я быстрым шагом пересёк двор и прошёл к чёрному входу, которым обычно пользовалась дворня.

Народу в доме было не так много, но и те были ненужными свидетелями. Однако я благополучно миновал всех местных слуг и попал в хозяйскую половину. Идти пришлось с привычно согнутой спиной и опущенной головой.

– Куда? – перегородил мне путь статный воин, он стоял на лестнице, ведущей на второй этаж.

– Я дворовый холоп воеводы Глазова, с сообщением. Велели сказать лично, – вжав плечи, ответил я.

– Игорь, проводи гонца.

– Хорошо, – вставая с лавки, ответил другой воин. В небольшом тупичке их оказалось ещё двое. Ценит свою жизнь посадник, как я посмотрю.

Следом за воином я прошёл в хозяйские покои. Согласно рассказам Дашко, после лестницы третья дверь слева – личная опочивальня, а прямо – кабинет. Шли мы в кабинет, видимо, посадник находился там.

Постучавшись, воин приоткрыл дверь и сказал:

– Владимир Рюрикович, к вам гонец от воеводы.

– Пусть заходит, – услышал я из-за приоткрытой двери.

Обращение к посаднику меня удивило: местные понятия требовали обращаться к хозяевам по-другому. Боярин, например. Видимо, обращение по имени-отчеству – это новые веяния от Дашко, что тот внедрял в местную жизнь. Надеюсь, до крайних мер в этом деле он не дошёл.

– Проходи, – переадресовал воин. Однако, пропустив меня, сам не зашёл следом, а закрыл дверь и остался снаружи. Он не уходил – я слышал его дыхание, и не было шума удаляющихся шагов.

– Говори, – велел посадник.

Приблизившись быстрыми шагами в полупоклоне, я сообщил дрожащим голосом:

– Воевода велел передать вам, что он… умер, – тихо добавил я и нанёс удар в висок, вырубая посадника. Тот наклонился слегка вперёд, чтобы расслышать, что я говорю, это позволило мне перегнуться через стол и нанести удар. Я часто пользовался этим психологическим ходом при разговоре, чтобы противник был вынужден подаваться вперёд, вслушиваясь. Правда, он не всегда срабатывал.

Дальше я действовал на скорости. В кабинете всё произошло быстро и тихо, однако охранник мог мне помешать, поэтому требовалось заняться и им. Тихо подскочив к двери, я резко распахнул её и нанёс удар сбоку в шею воину, он стоял спиной, но как раз начал оборачиваться. Лезвие кинжала вошло до самой рукоятки, пробив кожу с другой стороны. Странно, что шейные позвонки не перебил.

Подхватив его под мышки, быстро занёс в кабинет и нанёс два добивающих удара, а то он уже начал хрипеть, я успел его подлечить, пока тащил.

После этого я запер дверь, связал и начал хлопать по лицу посадника, стараясь привести его в чувство. Касания лечебных ладоней почти сразу сказались.

– А?.. Што?.. – замотал тот головой.

– Что, головка бо-бо? – усмехнулся я, держа наготове кляп. Мало ли заорать захочет.

– Ты кто? – продолжая трясти головой, спросил посадник – видимо, я нанёс слишком сильный удар и выбил воспоминание о своём приходе.

– Что, уже не помните? Я от Глазова пришёл… или правильнее сказать – Дашко? – Теперь посадник слушал меня со всем вниманием, он, похоже, начал что-то понимать. – Он перед смертью попросил передать тебе привет. Вот, зашёл и передал.

Посадник продолжал сидеть в кресле за столом, не дёргаясь. Скосив взгляд на лежавшего воина, он на секунду задумался, после чего спросил:

– Ты тоже из будущего?

– Именно. Только я из правильных попаданцев, а не из подобных Глазову. Насиловать собственную дочь мне и в голову бы не пришло. Ладно, не будем тянуть кота за хвост, хотя очень хочется. Кто ещё знает о Глазове?

– Зачем тебе это?

– Хотелось бы знать. По словам Дашко, кроме вас двоих никто не знал о попаданце из будущего, всеми своими людьми вы манипулировали втёмную. Вот мне и хотелось бы знать, есть ли ещё знающие люди и тайники с бумагами? Говори. Или ты будешь играть в молчанку?

Посадник усмехнулся, он отнюдь не был дураком.

– Живым ты меня не оставишь, а так как ты меня убьёшь, то какой смысл рассказывать тебе что-либо, если я знаю свой конец?

– Конец бывает разный, – я запихнул в рот посадника кляп и стал ломать ему пальцы, не обращая внимания, как его корчит от боли. Даже спинка кресла, к которой он был привязан, затрещала от усилий. Терпеливо ждать, пока до посадника дойдёт, у меня не было времени, вот и пришлось пользоваться популярными в этих веках пытками.

Закончив с ними, я дал посаднику минуту отдышаться и вытащил кляп.

– Кричать не советую. Помощи не будет. Я всех охранников перебил. Так что, будем говорить? Покайся, смерть легче встретишь, клянусь.

Посадник заговорил. Возможно, именно клятва его и зацепила, но скрывать он ничего не стал. Я знаю, могу улавливать подобные моменты.

Двумя ударами кинжала добив посадника, я осмотрел тайники и собрал все бумаги и два мешочка с золотыми монетами в небольшую кожаную сумку-портфель. Причём по виду – советского образца портфель, видимо снова Дашко постарался, новатор долбаный. Было у посадника и серебро с золотом, и каменья. Но все они находились в его личной казне, в соседнем помещении. Однако прикинув, я понял, что хватит рисковать, пора уходить. Достаточно на сегодня приключений.

Приоткрыв дверь, я выскользнул в коридор, закрыл дверь и, поставив на пол портфель, скользнул к лестнице, приготавливая метательные ножи. Мимо охраны мне спокойно не пройти.

Хватило четырёх ножей, чтобы уработать троих стражников. Сделав контроль и забрав из тел инструмент, я сбегал за портфелем и, вернувшись к телам, на миг замер. Рядом с лестницей на настенной держалке горела обычная керосиновая лампа. Немного топорно сделана, но точно керосиновая. Я снял её со стены, слегка обжигаясь о железо, пролил керосин на пол и разбил лампу. Огонь тут же охватил половицы и сухие доски лестницы. Скрывать улики так скрывать.

– Пожар!.. Пожар!..

Лишние жертвы мне были не нужны, поэтому, измазав лицо сажей, я и надрывался на бегу к выходу. Вынесло меня с десятком дворни, что, испуганно крича, покидали дом. Только в отличие от них я рванул не за ведрами (которых, кстати, не осталось, все работали у аптеки) или другими средствами. Я выбежал на улицу и припустил в сторону тупика, где, прихватив сабли, двинул уже подальше от дома посадника. На середине пути ко мне присоединился третий лазутчик (надо будет уточнить, как его зовут), и мы беспрепятственно добрались до причалов (слежки точно не было), где оба отправились спать. Правда, я искупался за бортом, смывая пот, кровь и следы сажи. Одежда холопа, что была на мне, ушла на дно с камнями.

Запихнув портфель в один из сундуков, я завалился спать, велев будить меня часиков через пять.

Думаю, мне хватит поспать. На завтра дел много. Изучить бумаги посадника, встретиться с английским капитаном на предмет покупки его корабля, если, конечно, он хозяин. С купцом Шереметьевым вечером встретиться. Причина та же, только он продавал два больших морских насада. Честно говоря, не знал, что чисто речные насады можно сделать морскими, очень хотелось посмотреть, что же это такое. Узнать, продаются ли усадьбы в окрестностях, но у реки, и дома в городе, забрать своих людей из усадьбы Красновских и вывезти казну. Решить проблему с рекрутами, что я набрал на землях Красновских. Проще говоря, выкупить их у хозяев, ну и по мелочи. А этой мелочи набиралось воз и маленькая тележка.

Разбудили меня ровно к завтраку. Пока вахтенный убирал в каюте за Лаской, я узнал все свежие новости, одновременно умываясь. Вахтенный оказался очень словоохотлив и был неплохо осведомлён. Оказалось, сгорело три дома и часть построек, благо до соседей огонь не добрался. Видимо, провидение помогло… ну, или отсутствие ветра. По словам матроса, сгорели дома воеводы, посадника и аптека французского немца. Последний чудом остался жив, но без гроша в кармане, всё в дело пустил. Теперь же ему осталось идти по миру вместе с семьей.

Последнее меня заинтересовало, и я велел вызвать Немцова и приготовить второй прибор.

«Надо будет подобрать себе пару помощников-секретарей для официальных дел и неофициальных, а то я своего капитана гоняю», – подумал я, когда тот вошёл в каюту. Мимо Немцова прошёл вахтенный, гордо держа перед собой мой ночной горшок, не пустой, естественно.

«Скромнее надо быть, скромнее», – покачал я головой и приветливо поздоровался с капитаном «Беды».

– Присаживайся, – указал я ему на стул напротив. – Мне уже сказали, что ты не успел позавтракать.

– Что-то случилось, князь?

С лёгкой руки Корнилова меня все стали называть князем, я не ругался и не поправлял. Тем более скоро это будет официальный титул. Пусть привыкают.

– Глазов, как ты понимаешь, нас больше не побеспокоит. Разрулил я эту проблему.