Алексей Витковский - Выбор воина Страница 3

Остатки Стурлаугова хирда стояли здесь уже восемь дней. Это было то самое место, где хевдинг назначил своему сыну встречу. Если весть не достигла цели и посланные с ней воины погибли в пути, тогда остается отчаянная попытка прорваться мимо Халогаланда, идя мористей, так, чтобы с берега шнеккер нельзя было заметить. Но это значит – много дней без свежей воды и пищи, посреди водной пустыни, на большом корабле с немногочисленной командой. А ведь даже для того, чтобы управляться с парусом, нужно несколько человек, да кормчий, да черпальщики воды… Это не говоря уже о том, что ветер может смениться и придется идти на веслах. На шнеккере двадцать пять пар весел, а у Стурлауга всего два десятка человек…

Но хуже всего то, что воины начали роптать. Они предлагали зарыть добычу здесь, а самим налегке отправиться в путь, чтобы потом вернуться сюда с хирдом и, уже ничего не опасаясь, забрать сокровища. Вчера вечером хирдманы подступили к хевдингу с этим предложением, крича, что проклятое золото погубит их всех, как погубило уже их побратимов. Стурлауг понимал, что совет, быть может, и неплох, но воины вели себя слишком вызывающе и кровь ударила хевдингу в голову. Он вскочил на ноги, отшвырнув в сторону меховой плащ.

– Если вы считаете, что я уже не гожусь вам в вожди, тогда пусть любой из вас оспорит мое право! – крикнул он им.

Секира грозно блестела в его руке. И воины, глядя в его налитые кровью глаза, отступились. Никто не захотел выйти против Ингольвсона один на один.

– Ну что ж! – прорычал хевдинг. – Значит, будет, как сказал я! Добычу мы не оставим!

Теперь Стурлауг сидел на плоском валуне и мрачно смотрел, как набегающая волна с шорохом выносит на берег мокрый плавник. Точно так же когда-нибудь она вышвырнет на чужие камни обломки «Рыси» или его собственный вздувшийся труп. Черные предчувствия переполняли душу хевдинга. Его расчетливый ум боролся с алчностью, но последняя побеждала раз за разом. Ингольвсон прекрасно понимал, что воины правы, но никакие силы на свете уже не могли заставить его даже на время отказаться от золота, добытого в этом походе. Стурлауг просто не в силах был сделать это… Ему хотелось верить, что все обойдется, но хевдинг знал, что его старый знакомый Ольбард Синеус тоже умеет считать. Дружина Ольбарда велика, и если варяжский князь придет по его, Стурлауга, душу… Тогда – никакой надежды! А Синеус считать умеет, да еще этот его вещий дар… Он вполне может провидеть и место и время встречи… Остается надеяться на гонцов, отправленных домой. Ингольвсон боялся даже думать о том, что будет, если они попадут в плен к халогаландцам. Нет таких людей, что выдержали бы многодневные изощренные пытки… И тогда вместо Хагена сюда придут вольные ярлы Халогаланда…

Стурлауг поднял глаза к низкому небу, покрытому быстро несущимися облаками. Где-то там сияют сплетенные из клинков стены Вальхаллы. Если Отец Дружин не оставил еще Ингольвсона и не отнял последние крохи удачи, ярлы могут столкнуться здесь с варягами, и тогда у «Рыси» останется надежда удрать от тех и от других…

Поддавшись внезапному порыву, хевдинг выхватил нож и полоснул себя по левому запястью. Широкий клинок окрасился кровью. Стурлауг хлестким движением стряхнул багровую влагу в костер, горевший рядом. Затем сделал то же в сторону моря. Волна жадно поглотила дар.

– Один! – Имя бога, произнесенное вполголоса, ветер украл с губ и унес ввысь. Хевдинг выпрямился, зная, что хирдманы наблюдают за ним, и вдруг почувствовал незримое присутствие за правым плечом. Волна Силы пронзила его насквозь, огнем озноба пронеслась по жилам. «Бог воинов услышал!»

И, словно подтверждая эту мысль, сплошная стена облаков вдруг на миг разорвалась, плеснув в лицо Стурлауга солнечным светом! Хевдинг глубоко вдохнул пряный морской воздух и нащупал на груди заветный мешочек. «Бог слышал! Самое время вопросить Руны…»

Воины видели, как вождь достал что-то из-за пазухи и накрылся плащом с головой. Наступила тишина, лишь чайки стонали над волнами да шумел прибой. И ветер трепал выбившуюся из-под плаща прядь рыжих с проседью волос… Хирдманы замерли, понимая, что хевдинг беседует с богами. Откроют ли они ему будущее? Каким оно будет?.. Стурлауг под плащом вдруг вздрогнул, словно получил удар, и в тот же миг сверху, со скал, раздался крик:

– Паруса! Цветные паруса на Закате!!!

Плащ отлетел в сторону, словно сорванный вихрем. Хевдинг вскочил на ноги и проревел:

– Все на борт! Это халогаландские ярлы!

Но воины нерешительно топтались на месте, а потом один из них спросил:

– Не лучше ли укрепиться в скалах, хевдинг? Обойти нас они не смогут!

Багровая муть вскипела перед глазами Стурлауга. Он глухо зарычал и шагнул вперед, взмахнув секирой. Кровь струилась по его запястью, розовая пена пузырилась на губах, глаза закатились. Воины шарахнулись в стороны. Хевдинг был настолько страшен, что даже у самых храбрых заледенели сердца.

– На борт!!! – не то провыл, не то пролаял Стурлауг. – Что, хотите оставить золото им?! – Он махнул окровавленной рукой в сторону моря.

Хирдманы, решившись, бросились к шнеккеру и общим усилием, хрипя и ругаясь, столкнули его нос с камней. Никто из них раньше не видел хевдинга в такой ярости. Уж лучше добрая драка с халогаландцами!

По крутой тропке с вершины скалы, рискуя свернуть шею, неслись дозорные. Стурлауг смотрел, как они прыгают с камня на камень, и ярость понемногу отступала. Но оставалась обида пополам с горечью. «Неужели мои хирдманы все разом вдруг стали трусами?» Хевдинг сплюнул в прибой и по колено в воде двинулся к борту «Рыси». Воины уже поставили парус и вооружались, готовясь к безнадежной схватке.

«Ветер есть – из фьорда выйти успеем, если дозорные не проспали…»

Стурлауг застегнул подбородочный ремень шлема. Хирдманы поставили весла – по пять на борт. Мало! Но чтобы отойти от берега, хватит.

Запыхавшиеся дозорные с грохотом перевалились через борт. Весла тут же вцепились в волну. Даин, стоявший на корме, переложил рулевое весло влево, и парус с тугим хлопком наполнился ветром. «Рысь» рванулась вперед.

– Сколько? – Стурлауг обернулся к дозорным.

– Три «дракона» и «змей»![6] Паруса полосатые… – ответил один из воинов, поспешно облачаясь в кольчугу.

«Значит, самое меньшее три сотни бойцов, – подумал Стурлауг. – Полосатые паруса – это враги. Хаген должен прибыть под черными».

– Убрать весла! – приказал он и перешел на нос «Рыси». Руна, что выпала ему, не обманула. «Перт», да еще перевернутый – это знак смертельной опасности, приходящей как воздаяние за прошлые ошибки. Впрочем, Руны не предопределяют исхода… Они предупреждают.

След Гюльви отыскал к вечеру, когда достиг предгорий, где унесшая его спутника лавина разбилась о стволы деревьев. Здесь воин обнаружил лыжню. Она пересекала его дорогу и исчезала где-то справа. В первый миг что-то шелохнулось в груди. Тень надежды. Однако Гюльви сразу сообразил – их лыжи засыпала лавина, и даже если бы Видбьёрн выжил, то ему пришлось бы делать снегоступы, вроде тех, что украшают ноги самого Гюльви. Тем более что лыжня была двойная, а посередине след, словно от волокуши. След свежий, оставленный не позже полудня, значит, рядом люди. И люди эти, без сомнения, – враги. Ведь это земли Халогаланда, а Стурлауг никогда не ладил со здешними ярлами. Есть еще и бонды – свободные земледельцы, но их в этих местах мало, и они тоже не любят чужих…

Трезво поразмыслив и тщательно изучив след, Гюльви двинулся налево, тем более что туда и лежал его путь. И к дому поближе, и от врагов подальше… А потом он увидел яму… Она была довольно глубокой. Снег вокруг ямы покрывали многочисленные следы лыж. И именно отсюда начиналась та двойная лыжня, которую он заметил раньше. Гюльви покружил вокруг, разбираясь в следах…

«Значит, пятеро проходили вот здесь… Один заметил справа что-то торчавшее из снега, свернул… Остальные продолжали идти своей дорогой… Этот, зоркий, подъехал поближе, остановился, – вот след от древка копья и засечки от задников лыж. Присмотрелся… Позвал остальных. Те вернулись, помогли зоркому выволочь находку из снега и отправились восвояси, забрав ее с собой… Отправились, кстати, в ином направлении, чем то, в котором шли раньше. Значит, нашли что-то важное… Что?»

Гюльви, конечно, умел тропить след, но во всяком деле для мастерства нужен Дар. У Видбьёрна он был. Косматый точно смог бы определить, что нашли в снегу халогаландцы… Косматый?

Сердце Гюльви гулко забилось. «Неужели?! Яма как раз подходящих размеров. Значит, Видбьёрна вынесло сюда лавиной. И Косматый жив, иначе эти пятеро не стали бы волочь его с собой… Но если так, то они все узнают! И если это люди какого-нибудь ярла…» Выбор настигает человека внезапно, как удар стрелы, пущенной из засады. Гюльви понял, что не может просто отправиться дальше. Он должен вытащить Видбьёрна во что бы то ни стало. Иначе халогаландцы узнают все, и Стурлауг дождется не сына с подмогой, а хищных ярлов, слетевшихся на поживу… Но если и он, Гюльви, попадется в плен или погибнет? Тогда остатки хирда уже точно не дождутся помощи… Воин еще некоторое время раздумывал, затем засмеялся, сплюнул на лыжню и потопал на своих снегоступах туда, куда враги увезли его друга. На то он и Гюльви Сорвиголова, чтобы не упускать случая снести кому-нибудь голову, выручить побратима или потискать девицу. Почему-то десятник Гюльви был уверен, что ему еще предстоит водить в бой сотню хирдманов…