Алексей Волков - Флаг Командора Страница 3

Подтекст понятен. Во французские владения нас никто не звал, и даже факт спасения пленных не гарантирует от каких-либо эксцессов. Время военное. Правда, и мирное здесь отличается от него ненамного. Посадить нас не посадят, а вот попытаться отнять бригантину могут вполне. Дикие нравы.

– Хорошо. С утра и займемся.

Отдохнуть не помешало бы, но по предыдущему опыту военной службы я хорошо усвоил, что безделье быстро разлагает любой коллектив. В нашем же случае дело обстоит еще хуже. Многие мои современники начнут терзать себя вопросами и переживаниями, а с меня хватит одного Валеры.

Боцман мнется, явно желая сказать что-то еще. Такое впечатление, что многие из команды побаиваются меня. Или, наоборот, так уважают, что могут смотреть лишь снизу вверх.

– Проблемы, Билли?

– Может, переименуем бригантину? – выдавливает боцман.

Тоже верно. Под другим именем и корабль не тот. А с другой… Какая, к черту, разница?

Я смотрю, ожидая конкретного предложения, но оно приходит не от боцмана. Сзади подкрался Флейшман и без обиняков заявил:

– Я предлагаю назвать ее «Дикий вепрь».

– Тамбовский вепрь тебе товарищ, – говорю ему по-русски.

Юрка улыбается в ответ и заговорщицки подмигивает.

Билл тем временем пробует название про себя и кивает:

– Подходит. И главное – соответствует.

Не знаю, с чьей легкой руки, но перевод моей фамилии осуществлен на языки наших сподвижников. Один из французов уже как-то обмолвился, назвав меня командором Санглиером.

И даже англичан не смущает, что действовать им придется против их соотечественников. Понятие нации еще размыто, и вражда с собственным правительством не считается изменой.

– Вепрь – животное мужского рода, а бригантина – она, – отметаю предложение. – Был бы фрегат…

– Тогда – свинья, – снова по-русски предлагает Флейшман.

Билли ничего не понимает и просит перевести.

– Он говорит, оставим, как есть, – перевожу специально для боцмана. – А сейчас – отдыхать. Только не забудьте выставить на ночь посты. Раз мы на территории Франции, то – из французов. Еще примут за вражеское нашествие…

Билл и Юрка расплываются в улыбке. На десант мы явно не похожи. Но обстановка в здешних местах такова, что подстраховаться не помешает.

Тем временем женщины идут из бани в отведенные им дома, и наступает наша очередь.

– Ну что, господа? Идем мыться! – Билл выглядит явно обескураженным, не понимающим смысла ритуала, а я вспоминаю завет величайшего полководца и громко добавляю: – После бани всем двойную порцию рома!

Объявление встречается радостью. Люди подобрались опытные, никто не старается напиться тайком, неписаные законы флибустьерства на этот случай очень строги, но раз начальство дает «добро»…

…А банька вышла на славу. После нее поневоле чувствуешь себя заново родившимся. Никакие омовения не дадут такого эффекта. Жалко, веники сделаны не из березы, но счастье редко бывает полным.

И все равно хорошо. С этим согласны даже те, для кого эта баня первая в жизни.

В темноте расслабленно иду к отведенному мне персональному дому. Мысль, что там меня ждут Наташа и Юленька, поневоле волнует кровь. На борту я не мог уделять им много внимания. В походе нельзя подавать дурной пример своим подчиненным. Вряд ли кто осудил бы меня, но все-таки… Кому-то захотелось бы того же. Если же учесть количество мужчин, да еще мужчин, привыкших самим завоевывать себе все жизненные блага, то подобное желание вполне могло бы кончиться поножовщиной. Бригантина невелика, и не стоит вводить людей в искушение на ее палубе.

У самого дома вижу мужской силуэт и невольно настораживаюсь. Зря. Это всего лишь Лудицкий.

Мой бывший шеф, депутат думы, видный партийный деятель и вообще далеко не самый последний человек в прежнем (вернее, в грядущем) времени, оказался единственным из мужчин, не сумевшим приспособиться к новым обстоятельствам. Единственным из уцелевших. Остальные погибли в многочисленных схватках, начиная с первой бойни на берегу неведомого острова.

Поднаторевший в словесных баталиях и всевозможных интригах, он оказался неспособен к прямой схватке с врагом. Да и не только к схватке. Мой шеф – типичный либерал, а они на всем протяжении нашей истории глубоко презирали физический труд. Наше общество не было заинтересовано в людях, умеющих постоять за себя при любых обстоятельствах. Обратная сторона феминизма – цивилизация стала женственной. Вешать на уши лапшу или сидеть в офисах может кто угодно, без различия пола. Еще странно, что среди моих современников нашлось столько людей, сумевших не растеряться в новых обстоятельствах, найти в себе мужество принять открытый бой, с готовностью взявшихся за нелегкий труд моряков.

– Слушаю вас, Петр Ильич. – Слушать в данный момент не хотелось, но человек все-таки был моим начальником и заслужил в память о прошлом хотя бы такой знак внимания.

– Давно хочу поговорить с вами, Сережа, но вы так постоянно заняты… – В темноте не видно выражения лица Лудицкого, но в его голосе звучат робкие ноты.

Молчу, ожидая продолжения. На корабле у меня действительно нет времени уделять внимание каждому нерадивому подчиненному. Кто хочет – тот научится. Обучить манипуляциям с такелажем я не могу, ибо сам толком не умею. Придумывать для Лудицкого специальную должность в память о его бывшем положении не хочу и не буду. Доброта для одного оборачивается злом для остальных. Старая армейская мудрость. Нашли же в себе силы стать полезными Флейшман, Калинин, Владимиров. Тоже, между прочим, не воины в прошлой жизни.

– Может быть, пройдем к вам? – предлагает Лудицкий.

Ну уж нет! Меня ждут мои девочки, и экс-депутат в нашей компании явно лишний.

– Давайте поговорим здесь, Петр Ильич. Только недолго. Завтра нас всех ждет работа.

Лудицкий вновь мнется, прежде чем произнести:

– Почему вы избегаете меня? Я все-таки депутат и могу быть вам полезным в таком качестве.

– Я никого не избегаю. И, не в упрек, Петр Ильич, полезность доказывается делами. Мой вам совет: забудьте о прошлом. Или о будущем. Время слов еще не наступило. В данном месте и в данное время ценятся лишь дела.

Стараюсь говорить мягко, хотя в глубине души хочется послать своего бывшего начальника куда подальше.

– Вы что, всерьез решили заняться пиратством? – вдруг выпаливает он.

– А разве этим можно заниматься в шутку? Если вы знаете другие способы выжить, буду вам лишь признателен.

– Но это же незаконно!

Хороший аргумент! Законник хренов!

– Я никого не держу, Петр Ильич. Люди пошли за мной по своей воле. Если хотите, могу высадить вас в Пор-де-Пэ.

– Но что я там буду делать? – Остаться одному страшнее, чем даже принимать участие в наших авантюрах.

– Что захотите. Вы же сами упрекаете, что я не прибегаю к вашим советам, и никак не можете решить, чем заняться самому. Нелогично, Петр Ильич.

Лудицкий сопит в ответ.

– Идите лучше спать. Дойдем до порта, там, может, и решите. Спокойной ночи, Петр Ильич!

Обхожу экс-депутата и иду к себе.

Наташа и Юленька уже давно ждут меня. Стол накрыт. Никаких деликатесов нет, но разве в них счастье?

– Наконец-то!

Никаких упреков за задержку. Мои женщины поняли своим чутьем то, что так и не сумела понять моя бывшая жена. Мужчина живет в своих делах, в противном случае он лишь бесплатное приложение к дому. И это понимание обезоруживает меня надежнее всех обвинений за невнимательность.

Смотрю на девочек и чувствую, как в горле поднимается ком нежности к ним. Если против нас будет весь мир – тем хуже будет для мира!

– Подожди. Сначала поешь, – промурлыкала Юленька, удерживая мой невольный порыв.

…Уже после всего, где-то под утро, я лежал и думал: это ли не счастье? Настоящее мужское дело, а как награда – любовь двух самых прекрасных женщин. Если бы не их бисексуальность, не миновать мне невольных сцен ревности, а так…

И после этого жалеть о случившемся? Все понимаю. Гибель моих соотечественников, наше нелегкое положение в чужом мире и в чужом времени. Но, как бы цинично это ни звучало, я счастлив.

А что до миров и веков, то еще посмотрим, на чьей улице будет праздник! Пережили татар, холеру, коммунизм, справимся как-нибудь и с этим. Проблемы надо решать, выдумывать их – дело не мужское.

3

Ширяев. Слухи и факты

Стоянка затянулась на неделю. Бригантина – корабль небольшой, не больше катера или прогулочной яхты, но людей было маловато. А ведь требовалось подтащить «Лань» к самому берегу, полностью разгрузить ее, то есть снять артиллерию, опустошить погреба, а затем аккуратно уложить корабль на борт. Потом надо было тщательно вычистить обнажившуюся подводную часть от налипших водорослей и ракушек. Когда же работа закончена – выпрямить бригантину, наклонить на другой борт и повторить всю процедуру снова.

Этот процесс и называется килеванием. Что делать? В теплых водах Карибского моря обрастание подводной части корабля происходит быстро. Результат же известен. Выходцам из двадцать первого века – из школьного курса физики, местным уроженцам – из богатого жизненного опыта. Возросшее сопротивление уменьшает скорость и маневренность, качества, являющиеся главным преимуществом маленьких судов по сравнению с более мощно вооруженными фрегатами и испанскими галионами. Лишить бригантину подвижности – это все равно что самому подписать себе приговор при любой желательной или нежелательной встрече.