Александр Антонов - Звезды против свастики. Часть 1 Страница 3

Речь Сталина перед членами политсовета была краткой и лаконичной:

«Я тут слегка поразмыслил… Я давно знаю и Жехорского, и Александровича. Не стали бы они плести за нашей спиной политический заговор. А значит, отказ Вавилова был для них, может и в меньшей степени, чем для нас, но неожиданностью. Потому для демарша причин не вижу. Если мы войдём с эсерами в политический клинч, то не факт, что выйдем из него победителями. Не забывайте, у эсеров больше мест в Союзном парламенте. Создать политический кризис нам, конечно, под силу. Но вот зачем? Мы и без поста президента имеем во властных структурах достаточно крупных должностей. Надоело быть вторыми, хотим быть первыми? Я – не против. Но давайте добиваться первенства в честной политической конкурентной борьбе, не делая при этом резких телодвижений!»

– А ви что скажете, товарищ Ежов? – ворвался в мысли Николая голос Сталина.

– У нас в КГБ считают, что целью Германии в ходе этой компании является не Пруссия, а сама Польша! – твёрдо сказал Ежов.

Сталин по очереди осмотрел остальных участников совещания. По их лицам было видно, что сказанное председателем КГБ для них не такая уж новость.

– То, что сейчас происходит в Варшаве, для Польши попахивает национальным самоубийством, и это меня смущает, – сказал Жехорский. – Ведь на такое может решиться лишь сумасшедший. Впрочем, после кончины Пилсудского у Польши «голова» точно не в порядке…

Мягко сказано, Михаил Макарович! «Голова», то бишь верхушка власти Польской Республики, последние месяцы пребывала в состоянии нарастающей паники. Маршал перед своей кончиной столь основательно нагадил в отношения между Польшей и СССР, что обращаться сейчас к Москве за помощью никак не возможно. А помощь – политики в Варшаве нутром чувствовали – могла понадобиться в любой момент. Третий рейх лязгал зубами теперь не только у западных, но и у южных польских границ. Пронаблюдав, как «тевтонский зверь» легко разорвал на части Чехословакию (Чехию просто проглотил, а Словакию сделал верным вассалом Германии), поляки всерьёз примеряли ту же участь и на себя, и не только политики…

«Какая жалость, что пан Казимир уже год как последовал за Маршалом, – скорбно покачивала головой престарелая пани Ядвига. – Он так хорошо умел толковать политику…» – «Ну так я, – пробасил пан Махульский, – и без покойного Казика – царствие ему небесное! – всё вам прекрасно растолкую! Вас, конечно, волнует вопрос: нападут ли немцы на Польшу в самое ближайшее время? Ну, так я вас успокою: не нападут!» – «Откуда у пана такая уверенность?» – «выстрелил» в спину Махульскому насмешливый голос. Махульский повернулся к соседнему столику. «А я вам отвечу, пан Лешек: уверенность моя стоит на том, что такого немцам не позволят англичане!» – «Однако когда немцы захватывали Чехословакию, ваши англичане лишь погрозили им пальцем», – возразил пан Лешек. «То была не Польша!» – надменно изрёк пан Махульский. Тут в диалоге возникла пауза, пан Лешек не сразу нашёл, что на такое ответить, а потом стало поздно. В кофейню ворвался пан Бронислав, потрясая вечерней газетой. «Панове! – вскричал он. – Геринг прилетел в Варшаву для переговоров с нашим президентом!» Пан Махульский гордо посмотрел на пана Лешека: мол, что я вам говорил?

Уже на следующий день было объявлено, что между Польшей и Германией заключён пакт о мире и сотрудничестве. Польша вздохнула с облегчением, вся, кроме тех, кто участвовал в подписании соглашения…

– Пан Президент, что мы натворили! – генерал Холлер, кажется, намеревался взглядом прожечь дырку в безупречно пошитом пиджаке Мостяцкого. Ощущение было настолько сильным, что тот невольно осмотрелся. Никаких признаков возгорания, понятно, не обнаружил, приободрился и ответил генералу чуть насмешливым взглядом, сопроводив его (взгляд) словами:

– Не пойму, генерал, о чём вы?

– О приказе открыть границу для беспрепятственного пропуска германских войск на территорию Польши! – воскликнул генерал.

– Пан генерал, видимо, запамятовал, – хмуря брови, назидательно произнёс Мостяцкий, – что одним из пунктов недавно подписанного польско-германского договора является договорённость о проведении совместных военных манёвров на территории обеих стран. Потому германские сухопутные части прибывают на польскую территорию, а корабли нашего военно-морского флота вошли в территориальные воды Германии. Кстати, под протоколом стоит и ваша подпись, пан начальник Генерального штаба!

– Да, – горестно кивнул Холлер, – стоит. И о том я сожалею, настолько, что готов отрубить себе руку, державшую то злосчастное перо.

– Да объясните же, в конце концов, – позволил себе слегка рассердиться президент, – что такого произошло?!

– Ничего, пан Президент, если не считать, что германские войска начали оккупацию Польши!

– С чего вы взяли?! – по-настоящему испугавшись, что у генерала имеются какие-то неизвестные ему сведения, воскликнул Мостяцкий.

– Численность находящихся на нашей территории германских войск в разы превышает количество этих войск, оговорённое в упомянутом вами протоколе, пан Президент!

– Ну, вы, право, как ребёнок, Станислав, – облегчённо улыбнулся Мостяцкий. – Как будто забыли – во что я никогда не поверю – о нашей с немцами особой договорённости.

– Как же, помню, – кивнул генерал, – о таком не забудешь. Мы пообещали нашим новым союзникам, что позволим им атаковать Прусский вал. А совместные манёвры – так, для прикрытия переброски германских войск.

– А что из этого следует? – тоном школьного учителя вопросил президент. – Из этого следует, что целью Германии является не Польша, но Пруссия!

– Если верить немцам, то да, – кивнул генерал.

– А у вас есть сомнения в искренности их намерений? – удивился Мостяцкий.

– А с чем же я к вам пришёл, пан Президент?! – воскликнул Холлер. – Прибывающие германские войска совсем не спешат занимать позиции вдоль вала. Они странным образом дислоцируются в местах, откуда можно нанести стремительный удар по нашим частям, прикрывающим стратегические объекты, расположенные в западных и центральных воеводствах, включая Варшаву.

– А как это объясняют сами немцы? – спросил президент.

Холлер пожал плечами:

– Говорят, а где же им ещё концентрироваться, чтобы не вызвать подозрения у пруссаков и русских? Говорят, потерпите, закончим переброску войск и сразу начнём выдвигаться к прусской границе.

– И что вас в этом ответе не устраивает? – удивился Мостяцкий. – По-моему, всё логично. Кстати, что думает по этому поводу министр обороны, вы с ним советовались?

– Советовался, пан Президент, – коротко ответил Холлер и, насупившись, замолчал. Пришлось Мостяцкому его подстегнуть:

– Ну?

– Пан министр ответил примерно то же, что и вы: объяснения немцев его вполне устраивают.

– Дорогой Станислав, – мягко произнёс Мостяцкий. – Это от усталости. Вы столько лет стоите на страже Польши, что стали находить опасность даже там, где её нет. Вам надо хорошенько отдохнуть. Не сейчас, конечно. Вот кончится эта заварушка – и в отпуск! Вы сколько лет не были на отдыхе?

– В прошлом году провёл с семьёй неделю на взморье, – без эмоций в голосе ответил Холлер, его мысли были явно заняты другим.

– Да разве же это отпуск – неделя? – улыбнулся Мостяцкий. – Вот…

Тут Холлер его и перебил. Получилось невежливо, но генерала это мало озаботило:

– Скажите, пан Президент, а вы не боитесь, что русские объявят войну Польше после того, как Германия нападёт на Пруссию?

– Нет, не боюсь, – буркнул президент. (Неприятно, знаете ли, когда тебя так прерывают!) – Я понимаю, к чему вы клоните, Станислав: мол, раз мы пропустили германские войска, то наравне с ними должны отвечать за последствия, так?

– Так, – кивнул Холлер.

– А для чего мы тогда затеяли эти дурацкие совместные манёвры? – хитро прищурился Мостяцкий. – А для того, чтобы сказать: мы тут ни при чём. Мы и предполагать не могли, что немцы вместо участия в манёврах атакуют прусскую границу…

«Бред! – думал Холлер, покидая резиденцию. – Неужели он не понимает, какую чушь несёт? Или понимает? Но тогда… От трусости до измены один шаг. Бедная Польша! Надо срочно спасать то, что можно спасти!»

На следующий день в том же кабинете министр обороны завершал доклад президенту.

… – Таким образом, германские войска закончили концентрацию сил, и к вечеру сегодняшнего дня начнут выдвигаться на позиции для атаки Прусского вала!

– И уже завтра этот паникёр Холлер будет посрамлён, – удовлетворённо кивнул президент. – Надеюсь, шнапс, пиво, и сосиски с капустой помогут ему излечиться от излишней подозрительности?.. В чём дело, чего вы мнётесь?