Дмитрий Бондарь - У всех разные игрушки Страница 3

Сенатор оглянулся вокруг, обнаружил столик со спиртным и изобразил невероятное облегчение:

– Слава Иисусе! Алилуйя! Мне уж было показалось, что я опять пропустил принятие нового "сухого закона"! Но, видимо, мне это только снилось.

– Мы с Заком обсуждаем конспирологические теории и влияние их на мировую политику.

– Правда? Как неожиданно услышать такое здесь! Вы под кайфом, да? – Остин широко распахнул глаза, словно перед ним произошло что-то давно знакомое, но неожиданное. – Вы точно под кайфом!

Сказано это было с такой привычной простотой, что никто не смог остаться равнодушным.

– Нет, что ты! – засмеялся Гарольд. – Просто логическое упражнение.

– О, вот как! Это гораздо интереснее той занудной беседы на соседнем холме, где рассуждают о преимуществах охоты на марлина против чтения пасторальных стишков Уильяма Брайанта. Так что мы обсуждаем? Зеленые человечки, несчастный бедняга Кеннеди, масоны и розенкрейцеры? – ковбой огляделся, выудил из большой спортивной сумки стаканчик и налил в него минеральную воду.

– Нет, Остин, берите круче. Зака интересует – может ли быть в мире сила, незримо направляющая действия правительств, корпораций, народов? Сила, прямо не представленная в правительственных структурах, но имеющая подавляющее влияние на любую сферу экономики и политики?

– О! На ум приходит только Белый Дом! Сборище дилетантов, которому глупый народ разрешил порулить величайшей страной! – Остин опорожнил стаканчик и вытер губы тыльной стороной ладони. – История еще накажет нас за такую недальновидность.

– Зак считает, что вполне может быть некая скрытая структура, расставившая своих людей в нужных местах, дергающая за ниточки и заставляющая мир развиваться по предначертанному пути. Знаете, все эти книжки Саттона, Коулмана, легенды вроде Союза Девяти и прочих сказок.

– Ой, это так однообразно и скучно, – сморщился сенатор, наполняя стаканы янтарной жидкостью. – Как обычно – на один малозначащий факт нагромождение глупостей высотой с пик Вильсона. Я уже устал доказывать своим избирателям, что люди во власти, в Конгрессе и Сенате занимаются делом, а не плетут заговоры, на которые у них просто нет времени! Да вы сами подумайте – при том засилье бюрократии, что у нас есть, иметь еще одну подобную структуру для воплощения тайных планов просто не по карману никому! Разве только русские могли бы такое потянуть – они ведь все государственные доходы тратят на оружие и содержание бюрократии. Раньше они создавали Интернационалы, теперь наводнили мир своими шпионами! Но у нас в США такое нереально.

– Это интересно, – неожиданно сказал ковбой, принимая от сенатора стакан с виски. – Если бы я занялся созданием чего-то подобного, то для установления своего диктата над США мне хватило бы сотни неглупых парней на нужных местах. Разумеется, при условии, что никто мне не мешает на первых порах, что эти парни преданы мне или, по крайней мере, нашей общей идее, и никто из противников не знает о моих планах.

– Что вы имеете в виду? – сенатор расположился в матерчатом раскладном кресле напротив. – Каждый приходящий к власти Президент рассаживает на ключевые посты сотни человек. Мы уже много раз страдали от присутствия дилетантов на значимых постах! Сегодня ты – молочный король из Массачусетса, а завтра – председатель какого-нибудь военного или энергетического комитета! Или даже директор ЦРУ! Они заполняют иногда до семидесяти процентов административных должностей в правительстве. В министерстве иностранных дел – настоящая синекура для спонсоров выборов, в Пентагоне – раздолье для компаний-подрядчиков. От дилетантов всегда неисчислимые беды! Подумать только – месяц назад наш Конгресс потратил две недели на изучение вопроса применения анаболиков спортсменами! Больше важных дел у Конгресса не нашлось! И счастье демократии только в том, что проходит один-два президентских срока и все они возвращаются по домам.

– И приходят новые, такие же образованные и знающие, – хихикнул ковбой.

– Да, именно так, Остин! То есть, между двумя администрациями нет практически никакой преемственности! А без преемственности нет смысла в заговорах такого масштаба.

– Это потому что Президент связан Конституцией, нарушив которую, перестанет быть Президентом. Не будь Конституции – редкий Президент не постарался бы стать королем. Но я о другом, – ковбой глотнул напиток и поморщился, – ведь не все определяется высотой политических постов. Президент – отнюдь не Господь Бог и вынужден прислушиваться к советникам, консультантам и помощникам. А у тех – свой аппарат, работающий с информацией. Но информацию собирают от источников. Посадите нужных людей в начале цепочки и вам совсем не нужно будет контролировать ее конец. Да и обойдется дешевле. Разве не так работают все разведки? Так почему не допустить, что есть некие структуры, обладающие похожими ресурсами, но не имеющие политически и юридически оформленного вида? Бюджет ФБР, насколько я помню, что-то около трех миллиардов долларов. ЦРУ – вдвое больше. Какой-нибудь колумбийский наркобарон мог бы содержать обе эти организации годами. И получать от их работы хороший профит. Вот о чем я. При этом ему не нужно было бы иметь настолько раздутые штаты.

Сенатор рассмеялся:

– Остин – настоящий техасский республиканец и с неприязнью относится к федералам. Хотя и получил ученую степень не в Хьюстоне или Далласе, а в Колумбийском университете.

– Да, верно, – усмехнулся ковбой. – Не смотрите на мои шляпу и сапоги, надев их, я вовсе не оставил мозги в холодильнике.

– Я все же думаю, что это было бы слишком… заметно, – возразил Гарольд. – Такая структура не могла бы оставаться в подполье сколько-нибудь долго. Во всяком случае, во всей истории я не припоминаю ничего подобного. Исторически достоверного.

– Вы вспомнили о мифическом Союзе Девяти, но забыли о реальном Совете Десяти, – заметил Остин. – А ведь этот орган просуществовал в Венеции триста лет. Чем вам не заговор венецианцев против Европы?

– Совет Десяти? Что это?

– Это такой средневековый институт советников при венецианском правителе – доже. Возникнув как орган совещательный, со временем подмял под себя и дожа и Венецию, и половину Европы. Деньги, шпионы, торговые караваны. О них не знал никто, они знали все о всех и всех вокруг заставляли плясать под свою дудку – от турецкого султана до французского короля. Чем вам не прообраз того же Комитета трехсот?

– Трудно сказать, – пожал плечами генерал. – Я об этом ничего не слышал.

– Тогда я вам коротко расскажу – это интересно. При доже Пьетро Градениго, в самом начале четырнадцатого века, венецианская республика поссорилась с Римским папой. Последовало отлучение. Назревал и состоялся мятеж, торговля оказалась в упадке, и нужен был какой-то новый инструмент управления населением и внешней политикой. Большой совет при доже – бывший в те времена чем-то вроде парламента – неповоротливый и крикливый, периодически опаздывал с принятием мер и поэтому решил созвать из представителей самых влиятельных и богатых семей Совет Десяти. Для оперативного управления ситуацией. Сначала на временной основе – на два месяца, потом еще на два, потом еще и еще. Сроки продлевались, продлевались, продлевались почти четверть века. Потом Совет стал действовать на постоянной основе. Членов Совета избирали из знатных семей на год, через год меняли на других, и пока в Совете заседали новые – расследовались действия старых, всех без исключения. На предмет злоупотреблений. За коррупцию и предательство полагалась смерть. Совет просуществовал триста лет и прибрал к своим рукам войска, финансы, полицию – всю венецианскую власть, не будучи на то уполномоченным законодательно, и не отчитываясь в своих действиях ни перед кем. Совет правил городом до конца республики и был распущен только вместе с ее упразднением. С тех пор многое изменилось и современные последователи тех методов наверняка предпочли бы оставаться в неизвестности – чтобы не оказаться однажды ни с чем. Так что я не вижу ничего невозможного в существовании чего-то подобного. Даже надгосударственного.

– Но вы представляете нынешний объем связей, работы, информации? Это решительно невозможно, – Гарольд с сомнением покачал головой. – Чисто технически. Да и потом, насколько я понял, этот ваш Совет Десяти был вполне себе официальной структурой? По крайней мере на первых порах?

– Да, конечно, поначалу все невинно и даже забавно: масоны, "Череп и кости", розенкрейцеры, иезуиты – все это начиналось как чудачество, – Остин все больше распалялся, видимо, влез на любимого конька. – Только потом все почему-то вырождается в черт те что! Вспомните того же беднягу Джи-эФ-Кей! Зря он что ли произносил свою знаменитую речь перед нью-йоркскими газетчиками? Как там было, кто-нибудь помнит?