Владимир Прягин - Волнолом Страница 3

- Не сочтите за издевку, Генрих. Да, это ваш старый жетон - как видите, мы его сохранили. Знак того, что вы участвуете в деле совершенно официально. Я подписал соответствующий приказ. Это, по крайней мере, избавит вас от необходимости каждый раз получать внизу новый пропуск.

- Я вообще-то рассчитывал, что этот, нынешний раз - единственный, - тоскливо заметил Генрих.

На жетоне была оттиснута крупная цифра 3, которую в нижней части пересекало несколько тонких горизонтальных бороздок. Они хранили искру чернильного света - идентификационный узор, невидимый для обычного зрения. Еще ниже имелась четкая надпись: 'Генрих фон Рау. Мастер-эксперт'.

Прошлое, встрепенувшись, тянуло к нему жадные щупальца.

Генерал между тем облачился в шинель и кивнул на выход. Они прошли по тихому коридору, спустились по лестнице в вестибюль. Механизм снова мучительно закряхтел, пожирая сданный Генрихом пропуск.

Во дворе глава департамента сразу свернул налево и двинулся вдоль фасада. Генрих удивился - конюшня, насколько он помнил, была в другой стороне. Но генерал повел его к приземистому строению с широкими створками деревянных ворот и закопченными окнами. Ворота как раз открылись, и наружу выкатился экипаж на паровой тяге. Шофер, устроившись впереди на открытом сиденье, ворочал рулевым колесом; пассажирская кабинка у него за спиной блестела темно-зеленым лаком. Деловито посапывала труба.

- Двигаете прогресс? - осведомился Генрих. - Демонстрируете верность политике Железного Дома?

- Вы отстали от жизни, мастер-эксперт. Это давно уже не политика, а бытовая необходимость. Такие штуки лет десять как выпускают серийно. В столице их, пожалуй, не меньше тысячи.

- Ладно, ладно, герр генерал. Я все-таки живу не в берлоге. В нашем городке они тоже есть, просто мне больше нравятся лошади. Ну и как они в деле, эти паровички?

- Весьма шустры. Мы постоянно держим два наготове, котлы не гасим. Прошу.

Генрих полез внутрь. Генерал сказал шоферу:

- Через мост. Кленовая, 43.

Локомобиль вырулил со двора и покатил по улице, обгоняя коляски, запряженные лошадьми, и ревниво фыркая, когда навстречу попадались другие паровые повозки. Дома из темно-красного кирпича вставали по обеим сторонам от дороги. Чернели кованые ограды, мелькали витрины со шляпами, часами и париками. Дамы в кокетливых шубках шли под руку с господами в толстых пальто. Вороны угрюмо дремали на голых ветках, голуби возле булочной дрались на тротуаре за оброненную кем-то ватрушку. Город сыто щурился - а над ним вздымалась громада королевского замка.

Замок будто прорастал из холма - поседевший от времени, с мощными стенами и пузатыми башнями по углам. Донжон, похожий на обтесанную свечу и увенчанный острым многоугольным куполом, царапал мутное небо. Стрельчатые окна мягко светились. И реяли флаги с поджарым черным орлом, который сжимал в правой лапе скипетр, а в левой - чернильницу.

- Генрих, у вас ведь восприятие светописи, насколько я помню, связано с обонянием? Какой запах вы ощутили, глядя на снимки? Были какие-нибудь подсказки?

- Ах да, хорошо, что напомнили, Теодор. Как ни странно, запах оказался весьма приятный - медовый, я бы сказал, и очень знакомый. Я где-то с ним уже сталкивался, вот только где именно - сообразить не успел.

- Гм, - генерал задумчиво потер подбородок.

- А непосредственно на месте убийства? Ничего похожего не было?

- Нет, обычные аптечные ароматы. Йодоформ, касторовое масло. Да еще эта пыль вокруг слегка отдавала тленом. А светограмма, значит, медовая? Забавно, весьма забавно...

- Еще бы. Служебная светопись, как правило, не слишком благоухает. Особенно в вашей конторе, - мстительно сказал Генрих. - Контроль в вестибюле, к примеру, воняет для меня гнилью.

Генерал улыбнулся едва заметно. С минуту они молчали. Потом Генрих спросил:

- А у вас ведь побочное восприятие - через звук? Что вы услышали там?

- Волны и ветер, - сказал генерал. - Как будто я на берегу моря. И шум постепенно усиливается - кажется, идет шторм.

Локомобиль между тем заезжал на мост. Открылся вид на резиденцию канцлера. Она стояла на островке посреди замерзшей Прейгары - у подножья холма, под сенью королевского замка. Трехэтажная, лишенная архитектурных красот, резиденция мирно устроилась на обширной лужайке. Пожухлая трава вокруг была присыпана инеем.

На фронтоне виднелся знак Железного Дома - стилизованный циркуль. А ведь Генрих прекрасно помнил те времена, когда вместо циркуля там было изображение фокусирующей линзы в оправе. Совсем недавно, четверть века назад...

Боже, подумал Генрих, неужели я уже такой старый? Кажется, все было только вчера - пролетка катится по этому же мосту, и студент-третьекурсник, сидящий в ней, едва не лопается от гордости, потому что ему только что предложили работу. И брызжет радостью май, и трава на лужайке изумрудно сверкает, и жизнь впереди залита ослепительным солнцем...

- Теодор, - спросил он, - вы долго выбирали тогда? Ведь у многих на факультете природные способности были выше. Хотя, конечно, я понимаю - дело не только и не столько в способностях. Вы искали идеалистов.

- Не отвлекайтесь, Генрих. Сосредоточьтесь на деле. Вы сказали, что у вас пока - никаких догадок. Пусть так. Я тоже противник поспешных выводов при недостатке фактов. Но давайте начнем хотя бы с самых общих соображений. Как бы то ни было, вы - человек науки. И, по идее, должны смотреть на проблему шире, чем я.

- Пока мне ясны две вещи. Первое - выброс в аптеке был точечным. То есть, преступник, извините за каламбур, точно знал, куда бить. Второе - выброс был колоссальной мощности. Просто глупо тратить столько света для тренировки. Вывод - ваша гипотеза о 'пристрелке' неубедительна. Во всяком случае, для меня. Аптекарь - не случайная жертва. И это опять приводит к вопросу, зачем его убивать.

- Спонтанный выброс? Убийство в состоянии аффекта?

- Очень сомнительно. Тогда бы жертва была одна. А у нас ведь еще историк.

- Согласен. Дальше.

- Главный вопрос - что общего у аптекаря и профессора? Где и когда они могли пересечься? Если поймем, то станет ясен мотив. Надо копать. И я бы начал с аптекаря - у него знакомств по определению меньше, проверить легче. Вы говорите, жил неприметно. Но хоть что-то необычное есть?

- Да как сказать. Родился в деревне - миль сто отсюда. Приехал в город семь лет назад, после смерти матери. Выучился, открыл свое дело - видимо, были какие-то сбережения. Вот тут, пожалуй, любопытный момент. Он рос без отца, мать была сельской травницей. Могла ли она оставить ему сколь-нибудь серьезную сумму? В общем, ждем подробностей о родителях. С деревней связаться напрямую нельзя, запрос послали в соседний город. Оттуда в деревню снарядили вахмистра - сегодня к вечеру должен прислать отчет. Пока что все сведения у нас - от невесты аптекаря и от его соседей.

- Сколько ему лет было, кстати?

- Недавно исполнилось двадцать пять.

Генрих невесело усмехнулся. Опять пресловутая четверть века. Для кого-то жизнь в этом промежутке изменилась неузнаваемо, а для кого-то и вовсе уместилась вся, без остатка. Будто в футляре с числовым секретным замком, где паролем служат даты рождения и смерти.

У профессорского особняка на Кленовой уже стояло несколько экипажей. Толпились зеваки - в большинстве своем, судя по виду, прислуга из соседних домов, но попадались и солидные бюргеры. Публика сдержанно гомонила, за ней приглядывал усатый вахмистр.

Генерал с Генрихом, выбравшись наружу, подошли к открытым воротам. Там их встретил плотный мужчина в штатском.

- Я увидел, как вы подъехали, герр генерал.

- Здравствуйте, Кольберг. Познакомьтесь - Генрих фон Рау. Наш приглашенный эксперт в этом деле.

Крепыш на миг зафиксировал Генриха цепким взглядом. Вежливо кивнул, принимая к сведению. Генерал спросил:

- Что успели выяснить? Картина такая же?

- Касательно выброса - да. Мощнейшая засветка, даже сильнее, чем в прошлый раз. А вот внешние проявления отличаются.

- Да? И чем же?

- По крайней мере, мы теперь знаем, каким образом были нанесены раны. Но, с вашего позволения, герр генерал, я бы советовал взглянуть лично.

- Ведите.

Они двинулись вдоль стены по чисто выметенной дорожке. Клумбу слева густо покрывали жухлые листья. Голые кусты сирени топорщились, словно метлы. Дом был большой и старый, с черепичной двускатной крышей и флигелем для прислуги.

Поднявшись на крыльцо, они миновали прихожую и вошли в просторную гостиную с погасшим камином. Широкие диваны вдоль стены пустовали. На стуле в дальнем углу всхлипывала невзрачная женщина лет шестидесяти. Ее отпаивали водой.

- Экономка, - пояснил Кольберг вполголоса. - Утром обнаружила тело - в коридоре на втором этаже. Больше в доме никого не было. Профессор - вдовец, дети и внуки живут отдельно.

- Убийцу она не видела?