Вячеслав Миронов - Война 2017. Мы не Рабы! Страница 3

— Соображаешь, полковник!

Нужно сказать, что никогда не было понятно, когда Миненко говорит серьезно, а когда шутит. Он всегда улыбался открытой, в тридцать два зуба — голливудской улыбкой. Вот и сейчас было совершенно непонятно всерьез он или в шутку.

Был он высок, около 185 сантиметров, любитель волейбола. Гибкий, хлесткий как плетка. Его удар никакой блок не может спасти. Всегда он пробивал. Волосы у него были несколько длиннее, чем принято у военных. Светлые. Слегка вьющиеся. Знаю точно, что многие женщины в дивизии по нему вздыхали. По их меркам — красавец.

Но пользовался он своей красотой или нет — не знаю. Знаю лишь, что он и его подчиненные знали о многих вещах в дивизии, и многим кровь попортили, но его все знали, боялись, и поэтому уважали.

— Ну, что, Николай Владимирович, будешь сражаться или сдаваться пойдешь? Или стреляться? У тебя три пути. Богатый ты мужик, доложу я тебе! У многих один путь. У тебя целый три — выбирай! — он смотрел пытливо, при этом улыбался.

Я молчал. Думал.

Миненко тем временем нагнулся над телом майора и начал деловито шарить у него по карманам. Вытащил из кобуры здоровенный армейский Кольт, положил его на стол, затем вытащил документы, бегло их глянул. Вытащил портмоне, вытащил оттуда доллары и наши рубли, все это переложил в карман своей куртки, а все документы выкладывал на стол.

Мне стало противно.

— Ты ему еще в рот загляни?

— Золотые коронки? Нет, вряд ли. Это только мы носим. Они фарфор на фиксах таскают. Да, у тебя все равно нет пассатижей, чтобы выдрать.

И, опять было непонятно всерьез или в шутку он говорит. Что за человек такой!

Миненко деловито снял у трупа часы, потом засунул их в карман своих брюк.

— Штык-ножом коронки выломаешь. — хмуро парировал я.

— Так думай, думай, полковник. — Миненко перешел к трупу солдата — Принимай решение. Три пути. Три судьбы.

— Тебе-то что? Побежишь выслуживаться перед новыми хозяевами?

— Да, нет, Николай Владимирович! Сегодня они от тебя требуют отдать коды запуска, а завтра от меня потребуют, чтобы я отдал им всю свою агентуру, да, те оперативные разработки, где я работал против них. Вот я и думаю, одному в бега податься или с тобой? Думай, полковник, думай. Времени у тебя осталось, — Миненко, хотя у него собственные часы на руке были, повернул руку мертвого пехотинца, посмотрел на его часы, потом стал снимать и их — Не больше пятнадцати минут.

Я закурил.

— Ты коды-то и маршруты спрятал?

— Ну.

— Надежно?

— Хрен кто догадается.

— На территории части?

— А тебя это волнует? С какой целью интересуешься?

— Вот и правильно. Им ничего не стоит перевернуть все и вся в части и нарыть эти коды. А за забором — сложно. Молодец, полковник, соображаешь. Только прежде чем сказать, имей ввиду, что при переходе на нелегальное положение необходимо иметь: деньги, документы, квартиру. Это на первое время. На работу ты не устроишься, поэтому придется либо воровать, либо клянчить милостыню. Можно, конечно, поторговаться и продать коды и маршруты.

— Ты пойдешь со мной? — я хмуро смотрел на пистолет американского офицера. Из такого полбашки снесет, а не дырочка маленькая между глаз. Зато наверняка.

— Пойду. — Миненко рассматривал какие-то предметы, что вытащил из карманов пехотинца.

— Ну, тогда пойдем. — я принял решение — Эй, часовой!

— Я, товарищ полковник! — на пороге стоял солдат со шваброй, за спиной висел автомат.

— Значит так, сынок, передай, что я отменил здесь пост. Спросят — расскажи, что видел. Не спросят — молчи. Ты понял?

— Так точно. Вопрос разрешите, товарищ полковник.

— Спрашивай.

— А вы куда? Под трибунал?

— Не под трибунал. А тебе это зачем?

— Если воевать — меня возьмите. — в глазах этого молодого парня светилась смесь отчаяния и тревоги.

— Я и сам не знаю куда я. — махнул рукой. А, действительно, куда? — Иди.

— Есть — солдат приложил руку, четко развернулся и вышел, прикрыв дверь.

— Постой, солдат! — Миненко остановил часового.

Часовой остановился.

— Передай начальнику караула, чтобы наши люди первыми в кабинет этот первыми не входили. Фашистам надо — пусть первыми лезут. Понял?

— Так точно, товарищ полковник.

— Вот и хорошо. Ступай, солдат. — не по-военному отпустил он часового-Тебя как зовут-то?

— Рядовой Сопелев.

— А имя?

— Иван Николаевич.

— Значит тезка. — Миненко внимательно посмотрел на солдата, словно что-то просчитывал в уме. — Иди, рядовой Сопелев Иван Николаевич, иди.

— Есть! — солдат вышел.

Миненко повернулся ко мне.

— Жалко солдата, могут порвать на части.

— Может, с собой взять?

— С собой, а куда?

— Слышь, Иван Николаевич, а действительно куда?

— Куда угодно, только не домой и не к знакомым. В, принципе, есть несколько мест. Можно и по бабам малознакомым. Ты, давай собирайся, я пока машину свою подгоню служебную, да, тоже соберусь. Сбор через десять минут у выхода штаба. Понял?

— Все понял, давай.

— Дурить — стреляться не будешь?

— Нет, мы еще повоюем. Прорвемся!

— И это правильно!

Миненко забрал все документы и вещи, что взял у мертвых американцев. Подхватил винтовку, пистолет, боеприпасы. На выходе обернулся.

— У тебя гранаты есть?

— Гранаты? — не понял я.

— Ну, да. Обычные ручные гранаты. Можно РГД, Но лучше Ф-1.

— Есть. Как оккупация началась, комдив приказал выдать, у меня вон, пол-ящика, наверное. Так, на всякий случай. Вот и случай пришел.

— Заминируй вход, растяжку поставь, Сумеешь?

— Угу. — я мотнул головой.

Миненко вышел.

Я налил полстакана водки, выпил, залез в сейф. Так, а что же брать-то?

В сейфе были секретные документы — приказы, инструкции. Но они вряд ли уже содержали секреты, коль враг уже в Генеральном Штабе Министерства обороны.

Так, фляжка со спиртом, бушлат, фонарь, карта в полевой сумке, компас, все сигареты что были в кабинете. Ну, я готов.

Нет, не готов. Позвонил домой.

— Алло, — жена.

— Фая, ты это… Не волнуйся. Я в командировку уеду. Не теряй меня. Я вас очень люблю. И, по возможности, уезжай из квартиры.

— Коля, что случилось? — голос встревожен. — Куда уезжать? Зачем?

— Потом расскажу, сейчас мне некогда. А уехать вам с сыном надо, так, чтобы никто не нашел, и ни кому не говори. Люблю. Целую. — я положил резко трубку телефона.

Пора!

Подошел к двери, оглядел кабинет. Думал ли я, что мне придется вот так, бежать из своей части, из своей дивизии. Я так хотел стать командиром дивизии! Эх! Я махнул рукой.

Взял гранаты Ф-1, вкрутил запалы, подошел к мертвым. Противно. Но я вас, ребята сюда не звал, сидела бы у себя дома.

Аккуратно вытащил чеку, не отпуская рычага, положил сначала под одно тело, а затем и под второе по гранате, затем разогнул усики у запала, опустил ее в граненный стакан, из которого пил водку, к кольцу привязал шнур. Стакан установил на крышу шкафа, а шнур аккуратно — к ручке двери. Дернешь ручку — дверь-то и откроется, стакан на пол — вдребезги, рычаг запала — в сторону, граната рванет.

На место предполагаемого падения уложил еще несколько гранат, они должны детонировать. Ну, тела, они будут осматривать, глядишь, может, кого и еще зацепит. Мой кабинет — моя крепость.

Вышел, быстро спустился по лестнице. На выходе двое часовых отдали мне честь, я тоже. Вот и крыльцо, недалеко трутся америкосы, посматривая на штаб.

Ну, что же, Миненко был прав, они минут через пять пойдут искать своих товарищей.

Зазвонил мой мобильный телефон.

— Ты где? — голос Миненко.

— На крыльце штаба.

— Спокойно, не суетясь, зайди за угол.

Я сделал, как он сказал.

Из-за угла выехал УАЗик особистов, за рулем сидел солдат, на месте старшего Миненко. Весь спокойный, улыбающийся. Прямо реклама спортзала. Я сел на заднее сиденье.

— Ложись на сиденья и закройся одеялом. — голос Миненко был сух, хотя по-прежнему улыбался. Только было видно, что пятнами пошло лицо, и скуластому, обтянутому кожей лицу, катились крупные градины пота. Он закурил.

Я улегся и укрылся солдатским одеялом. Что-то лежало рядом.

Машину покачивало на поворотах.

— Значит так, командир, — голос особиста был глух — вытаскивай свою пушку тихо, медленно и по моей команде. Если придется, стреляй сквозь правую дверь машины, ну, а ты — это уже обращаясь к водителю — Сиди тихо, я положу автомат на колени и буду стрелять в левую дверь. Не дергайся, а то яйца отстрелю Всем все понятно?

— Так точно. — прошелестел невидимый для меня солдат.

— Принято к исполнению. — я вытащил пистолет, снял с предохранителя и взвел тихо курок.

— Подъезжаем к КПП. — предупредил Иван, и было слышно, как он снял автомат с предохранителя и передернул затвор — Не дергайся. Только по моей команде.