Александр Дюма - Сальватор. Книга V Страница 3

– Мои чемоданы уже уложены, покупки все сделаны, счета оплачены. Вчера я разослала во все дома, где нас принимали, карточки для того, чтобы проститься.

– Но ведь потребуется еще несколько дней для того, чтобы попрощаться со всеми друзьями.

– Прежде всего, Камил, у тебя такой характер, что ты не имеешь друзей, а только знакомых. Твоим самым близким знакомым был Лоредан. Вчера его убили, а сегодня его уже похоронили. Поэтому тебе в Париже прощаться совершенно не с кем. А посему давай уедем завтра же.

– Но это же невозможно.

– Подумай, что ты говоришь, Камил.

– Да, невозможно. А что скажут мои поставщики, если я так поспешно уеду? Я буду походить на банкрота. Нет, я должен уехать, а не сбежать.

– Так сколько же тебе нужно времени на то, чтобы твой отъезд не был похож на бегство? Отвечай же!

– Да я не знаю…

– Трех дней будет достаточно?

– Честно говоря, дорогая моя, такая настойчивость с твоей стороны просто бессмысленна.

– Четыре дня, пять дней, шесть дней, – повторила дрожащим голосом молодая женщина, которая, казалось, достигла высшей степени гнева. – Этого достаточно?

– Ты все же настаиваешь? – спросил Камил, которого раздражение жены уже начало беспокоить.

– Настаиваю, ибо для меня это жизненно важный вопрос. Хорошо, пусть будет восемь дней, – решительно заявила госпожа де Розан. – Но знай, – добавила она, взглянув на ящичек стола, в котором лежали запертые на ключ пистолеты и кинжал, – знай, что я уже все для себя решила до того, как ты появился в этой комнате. И если через восемь дней мы не уедем, на девятый день ты, Камил, и я, мы предстанем перед Богом, и тогда каждый из нас ответит за свое поведение.

Молодая женщина произнесла эти слова столь решительно, что Камил не смог удержаться от того, чтобы не вздрогнуть.

– Хорошо, – сказал он, нахмурив брови, словно находясь во власти глубоких раздумий. – Хорошо. Через восемь дней мы уезжаем отсюда. И теперь я даю тебе честное слово.

И, забрав свои одежды, которые, как мы уже отметили, он бросил на кресло, он ушел в свою комнату, находившуюся рядом со спальней жены. Там, не отдавая себе отчета в своих поступках, он закрыл дверь на ключ и на задвижку.

Глава CXXXV

В которой Камил де Розан признает, что ему будет трудно убить Сальватора, как он обещал это Сюзанне де Вальженез

Мы помним, что за две главы до этого, расставаясь с мадемуазель Сюзанной де Вальженез, наш приятель Камил решил, что нашел простейший способ избавиться от Сальватора. Или, если вам это больше нравится, от Конрада, законного наследника богатства Вальженезов.

Но в этом противоречивом мире мало найти способ избавиться от того, кто тебе мешает: между замыслом и исполнением часто лежит непреодолимая пропасть.

Вследствие принятого им решения Камил де Розан отправился домой к Сальватору. Не застав его дома, он оставил свою визитную карточку.

На следующий день, после только что описанной нами семейной сцены, Сальватор под своим настоящим именем Конрада де Вальженеза явился к американскому дворянину.

Тот, слегка взволнованный, как обычно волнуются в решающий момент все люди, которые принимают поспешные решения, руководствуясь при этом скорее темпераментом, нежели разумом, велел слуге проводить гостя в салон и вскоре сам вышел к нему.

Но для того, чтобы лучше понять то, что за этим последует, расскажем, где побывал Сальватор до того, как прийти к Камилу.

Он до этого визита посетил свою кузину, мадемуазель Сюзанну де Вальженез.

На первую свою просьбу провести его к девушке он получил ответ, что мадемуазель де Вальженез никого не принимает.

Он стал настаивать и снова получил отказ.

Но наш друг Сальватор был терпелив и всегда добивался того, чего хотел.

Поэтому он взял вторую визитку и под своим именем «Конрад де Вальженез» подписал карандашом:

«Пришел для того, чтобы поговорить о наследстве».

Никогда еще ни одно волшебное слово, ни один заветный талисман не открывал с большей быстротой ворота замка, где жила фея. Его немедленно провели в салон, куда через несколько секунд вышла сама мадемуазель де Вальженез.

Отчаяние, в которое повергла ее потеря состояния, очень изменило ее облик: лицо ее было бледно-белым, щеки ввалились, глаза потухли. Она стала походить на тех прекрасных и нервных дочерей Маремма, чей мутный взгляд, казалось, плавает в неизвестном нам мире. Вызванная малярией дрожь ее тела перешла и на Сальватора. Когда она вошла в комнату, он невольно вздрогнул.

Отправляясь с визитом к кузине, Сальватор надел не просто светский костюм, но элегантный костюм для дневных визитов, как этого требовал неумолимый этикет.

При виде такого безупречного одеяния, такого красивого молодого человека в глазах девушки загорелся зловещий огонь и взор полыхнул молниями гнева и ненависти.

– Вы хотели поговорить со мной, мсье? – спросила она сухо и с некоторым оттенком высокомерного презрения.

– Да, кузина, – ответил Сальватор.

Мадемуазель де Вальженез поморщилась, услышав слово кузина, показавшееся ей оскорбительной фамильярностью.

– Что же вам может быть от меня нужно? – продолжила она все тем же тоном.

– Я пришел переговорить с вами, – снова заговорил Сальватор, на которого высокомерное выражение лица и тон речи мадемуазель де Вальженез, казалось, не производили ни малейшего впечатления, – о том положении, в котором вы оказались вследствие смерти вашего брата.

– Значит, вы хотите поговорить со мной по поводу наследства?..

– Вы ведь понимаете всю важность этого вопроса, не так ли?

– Насколько мне кажется, вы претендуете на все наследство?

– Я не претендую, так оно и есть на самом деле.

– Это все только слова. Мы будем судиться.

– Слова, действительно, мало что значат, – сказал Сальватор. – Но судиться – слишком дорогое удовольствие. И вы, кузина, судиться со мной не станете.

– И кто же помешает мне обратиться в суд? Уж не вы ли?

– Упаси господь!

– Так кто же тогда?

– Ваш разум, ваш здравый смысл, а особенно ваш нотариус.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что вчера вы уже приглашали к себе вашего нотариуса, который одновременно является и моим, мсье Баратто. Это такой милый человек! И вы рассказали ему все о состоянии ваших дел. Узнав о том, что у вас нет больше ни гроша, вы спросили его совета. И он посоветовал вам не подавать в суд, поскольку имеющееся у меня завещание составлено так, что его не сможет оспорить ни один суд.

– Я посоветуюсь еще с моим доверенным.

– Сцилла даст вам ничуть не лучший совет, чем Харибда.

– Так что же вам в таком случае нужно, мсье? Я не понимаю цели вашего визита. Если только в ваши замыслы не входит перенести на женщину ту ненависть, которую вы питали к ее брату.

Сальватор нежно и грустно покачал головой.

– Я ни к кому не испытываю никакой ненависти, – сказал он. – Не испытывал я ненависти даже к Лоредану. Так как же я могу перенести ее на вас? Достаточно было одного только слова, чтобы сблизить вашего брата и меня. Слово это было малозначительно, но этим словом была совесть, а он так и не смог его произнести. Так вот: я пришел вовсе не для того, чтобы браниться с вами. Я далек от этого. Если вы пожелаете выслушать меня, то увидите, что сердце, которое, по-вашему, наполнено ненавистью, полно самого уважительного сострадания к вам.

– Я покорнейше благодарю вас за ваше любезное сострадание, дорогой мсье, но женщины моей породы не опускаются до того, чтобы просить милостыню. Они предпочитают смерть.

– Соблаговолите все же выслушать меня, – почтительно произнес Сальватор.

– Да, я понимаю, вы сейчас предложите мне пенсион для пропитания для того, чтобы в свете не говорили, что вы позволили своей родственнице умереть в приюте.

– Я ничего не собираюсь вам предлагать, – ответил Сальватор, пропуская мимо ушей оскорбительный выпад девушки. – Я пришел сюда для того, чтобы справиться, не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь, имея желание и надежду удовлетворить ваши потребности.

– В таком случае прошу вас объясниться, – продолжила Сюзанна с удивлением. – Я совсем не понимаю, к чему вы клоните.

– Однако же все очень просто. Сколько вы лично тратите в год? Другими словами, какая вам необходима сумма для того, чтобы безбедно жить? Или скажем так: сколько вам нужно в год денег для того, чтобы продолжать жить так, как вы жили до этого?

– Понятия не имею, – сказала мадемуазель де Вальженез. – Я никогда не интересовалась такими подробностями.

– В таком случае я сам скажу вам это, – снова заговорил Сальватор. – Когда ваш брат был жив, вы тратили на двоих по сто тысяч франков в год.

– Сто тысяч франков! – воскликнула удивленная девушка.

– Итак, я полагаю, что из этой суммы на вашу долю приходилась примерно третья часть. Таким образом, вам нужны от тридцати до тридцати пяти тысяч франков в год.