Барьер Сократа - Роман Елиава Страница 3

— Но я не думаю, что поражение в Чаттатунге изменило бы исход войны, — вступил Сократ в разговор. Может быть, отсрочило победу Федерации и только. Им бы лучше устроить покушения на Линкольна или Гранта, чем тащить такой фургон.

— Да, ты прав! — воскликнул Шмель. Ничего бы одно поражение Севера не изменило, а если два? Или три?! Вот поэтому мы здесь.

Он набросил брезент на фургон.

— Давайте собираться. Кстати, — Шмель снова повернулся к Сократу. Грант и Линкольн практически не досягаемы для этих маньяков, потому что желающих очень много, и они находятся под постоянной охраной наших ангелов хранителей. Так, что какой-то смысл, конечно, в этом был. Если не думать, о том, что мысль изменить историю сама по себе безумна.

Они поехали на лошадях, а Шмель правил фургоном. Сократ отметил, с каким обожанием смотрит на него Конан, и улыбнулся про себя. Хотя Шмель, возможно, пример для всех студентов Академии Времени.

Браслет легонько сжал кисть Сократа, значит они рядом с кротовой норой. Пора уже домой. Сократ еще раз поежился, погода в ноябре 1863 года в Теннесси оставляла желать лучшего.

Шмель первым въехал в тоннель. Они наблюдали, как медленно исчезают в воздухе сначала лошади, потом фургон. А за тем сами оказались дома.

Глава 2

Сократ быстрым шагом перешел по мостику из жилой башни в учебную. Его кроссовки бесшумно переступали по стеклянному полу галереи, соединяющей обе башни. С нее открывался великолепный вид на раскинувшийся внизу пейзаж, поскольку эта галерея располагалась ниже линии облаков. Внизу расстилались зеленые долины, переходящие в сверкающий горный ледник. На изрезанную береговую линию накатывал свои волны безбрежный океан. У любого человека, захватило бы дух от открывшейся красоты.

Но Сократ видел эту картину очень много раз. Картину, которая не менялась со временем. Замороженное мгновение времени. Академия парила над Землей в капсуле времени, во временном пузыре. Безусловно, абсолютного нуля не существует при делении на части некоего отрезка времени. Существует большая или меньшая дискретность. Мгновение времени, в котором расположилась Академия Времени, было настолько малым, настолько ничтожным не уловимым для человеческого глаза, что внешний наблюдатель, расположившийся на горном леднике внизу, не смог бы увидеть ее, как бы внимательно не всматривался. И, конечно, наблюдатель должен был заранее знать то мгновение, в котором расположена Академия.

Но если бы вдруг, временной пузырь был бы снят и Академия, с помощью неких сил смога бы продолжать парить над Землею, этот гипотетический наблюдатель увидел бы фантастическое зрелище. Пять великолепных сверкающих башен скручивались в единую спираль и устремлялись ввысь за облака. В центре между ними, испуская волны голубого света, как небольшое солнце, пульсировал источник энергии Академии Времени. Сооружение было настолько грандиозным, что этот наблюдатель вряд ли бы заметил многочисленные прозрачные галереи, соединяющие эти башни. И конечно, не прибегая к средствам оптического усиления, нельзя было заметить на таком расстоянии в одной из галерей Сократа, спешащего на урок.

Сократ опаздывал, но даже не поглядывал на часы. Он знал, сколько времени занимает путь до класса, и знал, что уже опоздает в любом случае, даже если побежит. Но бег вне спортивных сооружений или помещений в Академии не одобрялся. Поэтому Сократ шел вперед, не глядя по сторонам, и стараясь быстрым шагом просто сократить временной интервал своего опоздания на урок.

Наконец двери класса открылись перед ним, и Сократ, с облегчением, увидел, что Монаха еще нет. Наставник тоже опаздывал. Сократ приветствовал своих товарищей и сел за свой стол, который был столом только в неактивном состоянии. Молодой человек включил его и перед ним вместо стола оказался трехмерный монитор, которым можно было управлять взглядом, голосом и жестами. Таких столов было в комнате семь. Один, самый большой, был у наставника. Далее парами стояли три ряда столов учеников.

Сейчас два стола были не заняты. Стол наставника и один из столов для учеников. Но он был не занят по другой причине. Учеников в их группе было пять, а не шесть.

Сократ занимал первый стол в левом ряду, а справа от него был стол Конана. Конана, которому скоро исполнится восемнадцать лет, и который был самым старшим в их группе. Своё прозвище он заслужил сочетанием совершенно черной и густой гривы волос с даже не голубыми, а практически синими слегка раскосыми глазами.

Сократ не знал, случайно или чтобы поддержать реноме своего прозвища, Конан был увлечен спортом. Он великолепно плавал, боролся и стрелял. Ростом выше среднего, с широченными плечами и грацией хищника, он выглядел неотразимо и очень опасно.

В освоении наук Конан был не так хорош, как остальные, но держался на приемлемом уровне. Он хотел стать агентом, поэтому в первую очередь оттачивал, свои физические возможности, которыми его так щедро одарила природа.

Хотя их наставник Монах, часто говорил, что для агента главное голова, а не мускулы, Сократ придерживался мнения Конана. Он тоже хотел стать агентом. Конечно, у Сократа не было таких физических данных, как у Конана, но он брал упорством и знаниями.

Возможно, уже в этом году они вместе с Конаном получат статус агентов, хотя Сократ младше Конана почти на год, да и на год меньше в Академии.

Конан же имеет все шансы в будущем затмить своего кумира, Шмеля, который уже несколько лет, со времен агента Алого, считается лучшим в Академии. Он давно бы уже мог отправляться на собственные операции, если бы не его характер. Эмоции и нетерпеливость Конана иногда зашкаливали, и наставник не допускал его до экзамена, говоря, что ему еще нужно научиться терпению и рассудительности.

Монах вообще не хотел, чтобы Сократ и Конан были агентами. Он всегда говорил, что жизнь агента слишком коротка, и что другие профессии не менее уважаемы. Агенты были оперативниками, которые в потоке времени противостояли маньякам. Тем, кто хотел изменить течение потока. Но Сократ и Конан, со свойственной молодости убежденностью считали, что они будут жить вечно, а статус агента был их заветной мечтой.

Конан обижался на Монаха, что тот не дает ему сдавать экзамены на агента. Он считал, что давно уже готов. Вот и сейчас он повернулся к сидящему сразу за ним Эрику Рыжему и жаловался тому на наставника.

— Я еще год назад был готов сдать экзамены, — говорил он, — а Монах не выпускает меня на них.

Эрик Рыжий был назван в честь великого викинга. Но рыжий цвет волос был, наверное, единственным основанием для прозвища. Вообще в Академии