Демиург истории - Виктор Сергеевич Руденко Страница 3

которые отделились от хазарского войска. Облаченные в черные штаны, коричневато-зеленые мягкие сапожки, кожаные короткие безрукавки и шерстяные рубахи, они неспешно приближались к воротам города. Один из всадников нес зеленую ветвь верболоза - знак мирных намерений. Остановившись у стены, пришлые слезли с лошадей и прошли через приоткрытые врата. Их встречала сотня наиболее одоспешенных княжеских дружинников, создавших передвижной коридор, который сопроводил хазарских послов к детинцу.

Впереди шел высокий и поджарый воин, окидывая окружающих надменным и пронзительным взором. Его узкое и худое ястребиное лицо, загоревшее до цвета темной меди, казалось невозмутимым. Лишь огромные черные глаза, ярко выделялись на нем. Из под шлема и копны черных жестких волос, непослушно выбивалась одинокая седая прядь. На его груди, выделялась висевшая на серебряной цепи большая золотая бляха-тамга, с изображением грифона и двузубца. Двое его спутников, одетых также как и предводитель, однако резко отличались от своего вождя. Невысокие, кривоногие, жилистые и крепко сбитые, со скуластыми лицами и узкими глазами - они явно представляли собой типичных степняков.

На княжеском дворе, послов встретили велии мужи и воевода Воислав.

- Кто вы? - задал он по-тюркски вопрос. Этот язык был понятен для всех племен Великой Степи - от Китайской стены на востоке и до Траяновых валов и Пушты на западе.

- Я джавшигыр Худрун - сол кундура Кайдара, представителя кагана Хазарии, - ответил человек с лицом беркута.

После того, как послы прошли в горницу, их там встретил сидящий в красном плаще Рослав и другие знатные угличи.

- С чем пришли слы от великого кагана? - спросил князь. Тоже начав разговор на тюркском наречии.

Джавшигыр с достоинством коснулся своими пальцами золотой тамги на груди, затем на мгновение поднес их к губам и не склоняя головы, спокойно произнес:

- Бог на небе - Великий Каган на земле. Хазары никому из народов и племен, принявших покровительство хакана не мешают жить по своим обычаям, однако...

- Вот оно, начинается... - прошептал на ухо Остромиру тиун Деян.

- Но... - искоса бросив внимательный взгляд на ближников вождя уличей, дальше важно продолжил посол. - Слушайте милостивое предложение кагана!

Он сделал значительную паузу, а затем весомо проговорил:

- Уличи не поднимут меча на подданных и друзей хакана. Не вступят в переговоры с недругами хазар. Без его позволения, не войдут в союз ни с каким другим племенем или владыкой. Купцам и людям, которые будут приходить из Хазарии - торговать в ваших весях и градах беспошлинно и безопасно. Если хазарское войско пойдет на рать в эти земли - угличам выставлять ополчение в помощь хазарам и обеспечивать прокорм воинам и лошадям хакана. Признать верховенство кагана и давать ежегодную дань по белке с дыма или по бочонку меда либо воска.

По мере слов тудуна, в гриднице постепенно нарастал возмущенный и негодующий ропот. Но гневный взгляд Рослава и негромкий удар в пол посоха волхва Любомудра, поумерили страсти. Однако напряженная тишина, воцарившаяся в помещении, лишь подчеркивала драматический накал ситуации и заметное раздражение гордой знати. Впрочем, подобными эмоциями, были охвачены прежде всего представители воинского сословия. А боляры, старейшины, жрецы и волосдари, находились в растерянности, замешательстве и тревоге, обуреваемые самими противоречивыми чувствами.

- А возможно, чтобы гости из наших велетов, тоже могли безмытно торговать в Хазарии? - попытался начать дипломатические переговоры болярин Добран.

- Я только слово на острие меча, - холодно отрезал Худрун.

Уличи помрачнели. Значит никаких трактовок и толкований не будет. Все решено заранее. Либо лютичи соглашаются на выдвинутые условия, или... Впрочем это и так было ясно. Доброе слово не несут хозяевам на лезвии сабли, приводя к ним в дом войско.

Рослав быстро переглянулся с волхвом Любомудром.

- Хузары с уграми уже взяли дань за этот год, разорив много наших селений и придя непрошенными в земли лутичей - попытался уменьшить убытки болярин Судислав. - Да и пушнины мы сейчас не имеем. Меха добывают зимой.

- Это ваши заботы, - свысока бросил хазарин. - Чабан не спрашивает, чем кормить собак. Но знает, что хозяин спросит об овцах.

- Змей! - разъяренно просипел сотник Горыня. - Трехголовый змей!

- Если мы примем условия кундура - хузары хотя бы отпустят наших плененных родовичей? - угрюмо поинтересовался у посла, княжеский дядька Остромир.

- Разве можно вырвать добычу из пасти волка? - пренебрежительно возразил Худрун. - Но вы, имеете право выкупить своих знатных мужей и их родню.

В горнице воцарилась мрачная тишина - лютичи понимали, что у них сейчас просто нет выхода. Но ненависть к степным пришельцам, просто переполняла их.

Презрительно оглядев обозленных славян, хазарский воин пожал плечами и на его устах, неожиданно промелькнула скупая ухмылка.

- Истинный правитель, должен быть благоразумен и заботиться о процветании своего народа. Мир меняется и уйти от этого невозможно. Слабому лучше найти себе сильного и великодушного покровителя. Под крылом которого, можно получать все выгоды торговли, сохранить свою жизнь, власть и подданных. Отдаленный властитель, не рушащий ваши порядки и берущий легкую дань, обеспечивающий надежную защиту от кочевников и уберегающий вас от русов - будет разумным и взвешенным выбором. На одной чаше весов жизнь и власть - а на другой, неизбежная гибель.

Худрун, обвел продолжительным взглядом знатных вильцев, укоризненно покачал головой и вновь жестко закончил:

- Кундур будет ждать ответа до утра. Если не получит его - то на рассвете, наше войско пойдет на приступ. Так что, хорошо подумайте вожди племени. А чтобы вам лучше думалось, вот вам еще один советник. И не ошибитесь, как ошибся князь Черный.

Посол взял у своих спутников мешок и бросил его на стол.

- Здесь голова упрямого наглеца, а его град Чернигов сожжен. Предпочтительнее поступить так, как поступили волосдари и старейшины града Седнева - приняв покровительство кагана. И теперь сиверяне, находятся под защитой хазар. Подумайте - выгодный мир лучше гибельной войны.

Худрун едва заметно кивнул подбородком и повернувшись, вместе со своими спутниками покинул детинец.

Князь с сыном и несколькими ближниками, ранним утром вышли из града. Полтора десятка дружинников вывезли далеко за ворота дюжину больших возов, груженных мехами, кожами, полотном, зерном, бочонками меда и воска. Горько было Рославу унижаться перед чужаками, но он не стал перекладывать эту скорбную ношу на других. Хотя его отговаривали идти к хазарам и упрашивали не рисковать собой. Ведь