Свет на вершине - Василий Анатольевич Криптонов Страница 3

— Так, давайте без дуэлей, мы в приличном обществе! — повысил голос я. — Что случилось?

Они заговорили одновременно. Мишель изо всех сил пытался сгладить острые углы, Полли, напротив, как могла, сгущала краски. Сложив одно с другим и разделив пополам, я получил вот что.

Полли и Мишель танцевали, никого не трогали. Проходя в танце мимо стоящих без партнёров дам, они услышали, как одна из них высказала что-то на тему «приглашённых на мероприятие такого уровня безродных бастардов», и при этом смотрела прямо на Мишеля.

— Как бы ты поступил в такой ситуации, Костя? — спросила Полли, глядя на меня горящими жаждой мести глазами.

— Я — никак, — пожал я плечами.

— Что-о-о? — возмутилась Полли.

— А что бы ты хотела, чтобы я сделал? — Я даже усмехнулся. — Ударил женщину? На мероприятии такого уровня? Ну… нет. И потом, это была частная беседа, которую вы вообще не должны были слышать.

— Но она постаралась, чтобы мы услышали!

— Вступать с ней в перепалку я бы тоже не стал. Не то мероприятие. Однако если бы я был на вашем месте, то и без внимания такое оскорбление точно бы не оставил. Дама ведь наверняка пришла не одна. А значит, ничто не мешает вызвать на дуэль её кавалера… Здравствуйте, госпожа Алмазова, рад вас видеть.

Я церемонно поклонился приблизившейся Кристине. Со второго семестра она вернулась в Императорскую академию. Если верить книге, в обозримом будущем в Париже прорывов Тьмы не ожидалось.

Кристина была одета в чёрное платье с блёстками. Оно бы выглядело траурным, если бы вызывающим образом не оголяло плечи. Да и вообще, Кристина была пусть и не великой княжной, но занимала такое положение, что осудить её за выбор гардероба могла разве что родная мать, первая статс-дама Российской империи. Ну, или сама императрица.

— Радость полностью взаимна, — холодно сказала Кристина. — Господин Пущин. Госпожа Нарышкина.

— Окажете мне честь на следующий танец? — спросил я.

— Разумеется, господин Барятинский. Я как раз успею допить вино.

Кристина приподняла бокал с красным вином и слегка его пригубила. Потом резко развернулась и пошла куда-то в сторону. Мы смотрели ей вслед.

— Как эффектно она выглядит… — Полли уже забыла про возмутивший её конфликт. — Надо спросить, что это за ткань. Наверняка купила в Париже. Надо будет заказать что-то подобное. Мишель, как ты думаешь, мне пойдёт чёрный цвет?

— Я думаю, тебе пойдёт всё, что угодно, — ответил Мишель.

Я улыбнулся и покачал головой. Растёт мальчишка. Слышу речь не мальчика, но мужа.

Тем временем Кристина добралась до двух болтающих дам и, споткнувшись (разумеется, совершенно случайно), выплеснула на одну из них вино.

Красная жидкость попала даме в лицо и расплылась безобразным пятном по светло-эелёному платью.

— Вот примерно это бы и произошло, — глядя на Кристину с нескрываемым удовольствием, сказал я.

Глава 2

Закончился танец, стихла музыка. Мы услышали охи и ахи пострадавшей дамы, извинения Кристины.

«Какой кошмар! — говорила она. — Теперь из-за меня вы так плохо выглядите на мероприятии ТАКОГО уровня! Никогда себе не прощу, что испортила вам праздник».

Полли, не удержавшись, рассмеялась.

— Это было очень не по-взрослому, — упрямо сказал Мишель.

— Да ладно тебе, — хлопнул я его по плечу. — Мы же дети. Можем себе позволить.

Кристина вернулась как раз вовремя. Зазвучала музыка, и мы с ней, в числе прочих, отправились кружиться в танце.

— Здесь что-то не так, — тихо сказала Кристина.

— Ладно, сдаюсь, — сказал я. — Здесь действительно что-то не так. Вряд ли в этом зале есть хоть одна идиотка, не знающая, кто такой Мишель. Не знающая, что он — Воин Света, надежда и опора государства. Разве что настолько тупая, что не в состоянии вести себя прилично.

— Нет, — мотнула головой Кристина и, сняв одну руку с моего плеча, сделала поворот. После чего вернулась, и моя ладонь вновь легла на её талию. — Это — госпожа Борзова. Не семи пядей во лбу, но того, что она сказала про Мишеля, она бы никогда не сказала.

— Фамилия у неё — что надо, — заметил я.

— Ты намерен шутить?

— Господи, какие все стали серьёзные, — вздохнул я.

— Это не единственный инцидент, Костя. Ты пришёл недавно, а я здесь уже почти час. Люди задирают носы друг перед другом, как никогда. Они грубы и заносчивы. Да и выход виновников торжества отчего-то задерживается.

Тут я окончательно потерял охоту шутить. Нахмурился.

— Ты хочешь сказать…

— Да, — кивнула Кристина. — Если бы здесь была твоя светящаяся подружка, она бы наверняка начала бить тревогу.

Я пропустил мимо ушей то, с каким ядом в голосе Кристина произнесла «твоя подружка». Светы здесь не было. Как не было и зеркал. Напрасно мы тревожились.

Но теперь настало время волноваться как следует. Потому что в последнее время Тьма исполняет смертельный номер под названием «Семь смертных грехов». Она уже показала нам жадность, похоть и чревоугодие. Оставалось четыре.

И сейчас у нас всё больше оснований предполагать, что на наших глазах разыгрывается Гордыня.

— Ну и какова, по-твоему, вероятность, что среди присутствующих затесался Дмитрий Сидоров? — спросил я.

Имена исполнителей, привязанные к местам прорывов, показанные книгой, я знал наизусть.

— Нулевая, — поморщилась Кристина. — Но ведь и Зимнего дворца в списке не было, не так ли?

Не было. Если верить книге, то Дмитрий Сидоров должен был исполнить свой номер где-то в районе здания Главного адмиралтейства — возле которого сейчас несёт вахту кто-то из нового поколения Воинов Света.

Проклятый призрак вновь затеял врать?.. Или это мы ошибаемся?..

— Ты кому-то сообщала? — спросил я.

— О чём? О том, что некоторые аристократы вдруг начали задирать носы, и у меня плохое предчувствие? Нет.

— Ладно. Давай думать. Если Федот не ошибся, то Дмитрий Сидоров, который нам нужен — владелец парикмахерской на Невском.

Мы с Кристиной переглянулись, и она коротко кивнула:

— Поняла.

Танец мы закончили раньше, чем умолк оркестр. Кристина испарилась. А я нашёл взглядом тех девиц, которые обсуждали необходимость освободить Петербург от неприятных глазу элементов. По счастью, они не танцевали и, при виде меня, затихли. Обе были, кстати сказать, симпатичными, хотя и старше Кости Барятинского лет на пять каждая.

—