Физрук: на своей волне 2 - Валерий Александрович Гуров Страница 3

Он поднял глаза, впервые за всё время посмотрел на меня прямо… без страха. Просто по-человечески.

— Спасибо, Владимир Петрович, — сказал он.

И пошёл в банкомат. Я посмотрел ему вслед, крепко задумавшись. Иногда человеку просто нужно, чтобы кто-то впервые поверил в него.

— Владимир Петрович, — Кирилл снова подошёл ко мне, держа телефон в руке. — А вам что заказывать? Может, тоже роллы возьмём? Будете?

— Кирюх, я, конечно, по старой теме: шашлычок, картошечка, помидоры с луком, чтоб дымком пахло. Но, — я усмехнулся. — От чего-то нового тоже не откажусь. Так что заказывай на свой вкус. Глянем, что вы тут за экзотику едите.

— Понял, Владимир Петрович. Сделаем красиво.

Тем временем возле моей машины уже собралась стайка парней. Генка с пацанами наконец разобрался с магнитолой, и народ тащился под «Божью коровку».

— Ты к нему, к нему навстречу не ходи… — доносилось из динамиков.

— У него гранитный камушек в груди! — хором подхватила школота.

Я невольно усмехнулся. «Божья коровка».

Вот уж не думал, что эти слова снова услышу из собственной машины в окружении двух десятков ребят, родившихся после того, как та песня перестала быть хитом.

— Нравится? — спросил я, проходя мимо.

— Нормально качает, — отозвался кто-то из них.

Вот и хорошо. Антураж был подготовлен — музыка, народ подтянулся, пицца в пути.

Марина стояла у входа в школу с круглыми глазами, словно она до сих пор не могла поверить в происходящее. Громкая музыка из джипа, хохочущие ученики, физрук в кожанке командует, как на плацу.

— Марина, ну чего стоишь, как памятник? Подходи. Рассказывай, что почём, какие у нас задачи на сегодня? — позвал её я.

Она только раскрыла рот, но не успела вымолвить ни слова, потому что за спиной раздался знакомый, неприятно визгливый голос:

— У нас запрещено парковаться на стоянке для сотрудников! Молодой человек, я вам говорю — переставьте, пожалуйста, машину!

Я медленно обернулся.

Навстречу шла завуч, как всегда строгая, подтянутая и с вечным с выражением лица «сейчас всех построю». Глаза её метали молнии, пока она не подошла ближе… и вдруг замерла.

Я стоял в паре метров от неё, опершись о капот джипа, в тёмной куртке, с лёгкой усмешкой на физиономии.

Она сначала глянула на машину, потом снова на меня.

— Владимир… Петрович?.. — голос её дрогнул, а лицо вытянулось.

Глава 2

— Привет, — я подмигнул завучу.

Она моргнула, будто не поверила глазам.

— Это… это ваша машина?

— А чья же ещё, — ответил я.

Марина стояла рядом, едва сдерживая смех. Завуч переводила взгляд то на меня, то на джип, потом обратно. На лице застыл полный когнитивный ступор. Видимо, в голове Мымры не укладывалось, как вчерашний историк, весь растерянный, потный… и теперь вот так.

— А теперь, если не возражаете, у нас тут молодёжь к труду приобщается, — продолжил я.

Завуч стояла, как вкопанная. Я видел, как у неё на лице сменяются выражения — недоумение, удивление, растерянность. В глазах читалось только одно: «Что, чёрт возьми, происходит?»

И в этот момент в колонках сменилась песня. Первые аккорды… до боли знакомые. Та самая мелодия, что в девяностых разрывал любой двор напополам. Завуч дёрнулась, глаза полезли на лоб. На лице застыл ужас, словно сейчас на школьном дворе под окном директора грянет «Частушки» «Сектора Газа»…

Марина тихо прикрыла рот ладонью, а ребята наоборот заржали. Я видел, как завуч уже открывает рот…

Но тут из динамиков полились первые строки песни:

— Мне надоело петь про эту заграницу.

Надену валенки да красное пальто…

Завуч застыла, не веря ушам. Песня-то — не про водку и мат, а про вполне себе приличную Алёну Апину с её «милым бухгалтером».

Ошиблась.

Я выдержал паузу, смотря на неё с лёгкой усмешкой.

— Вам что, Алёна Апина не нравится? — спросил я, подмигнув.

Завуч напыжилась, губы поджала, но сказать было нечего. Песня уже шла полным ходом, ребята подпевали, а мелодия звучала бодро и весело, без единого неприличного слова.

— Я… я думала… — начала она, краснея. — Это… другое.

— Бывает, — пожал я плечами. — Музыка-то хорошая, настроение поднимает.

Завуч шумно вдохнула, пытаясь вернуть себе серьёзность, но получалось слабо. Ситуация ускользала у неё из рук, а я видел, что внутри у Мымры кипит, но придраться-то было не к чему.

— Ну что, говорите, что делать. Коллектив на низком старте.

— Ладно, — сказала она, шумно выдыхая. — Раз уж вы такие активные, рассказываю.

Она начала загибать пальцы.

— Нужно подмести всю территорию перед входом, листву собрать, сложить в мешки. Потом убрать возле забора и… желательно покрасить ворота на футбольном поле и турники. Они, между прочим, с позапрошлого года не красились.

Я кивал, не перебивая.

— Ага. И краска где? Мешки, грабли?

Завуч вздёрнула подбородок.

— Пойдёмте, покажу.

Она повела меня к школе. Мы зашли внутрь и пошли по коридору. Каблуки щёлкали, а от неё тянуло терпким ароматом духов, перемешанных с раздражением. Мы свернули за угол и оказались у двери кабинета трудовика. Рядом была облупленная дверь какой-то подсобки.

— Вот, — сказала она, открывая. — Здесь всё, что нужно.

Внутри по углам стояли швабры, грабли, лопаты, несколько чёрных мешков для листвы, банки с краской и пара кистей.

Я осмотрелся.

— А трудовик, кстати, где? Это ведь по его части вроде?

Завуч вздохнула, сдержанно, будто я только что задал вопрос вне школьной программы.

— Трудовик у нас занятой человек. У него четверть ставки. Он только приходит иногда, когда совсем нужно, — выдала она.

— Занятой, значит…

Она скрестила руки на груди.

— Может, вместо того чтобы задавать странные вопросы, вы, Владимир Петрович, просто возьмёте и поможете? Даже, — она прищурилась. — Возьмёте на себя часть уроков по труду?

— Не возьмём, — улыбнулся я.

Секунда тишины, потом я прошёл к стене, где стояла старая тележка, взял её и начал грузить туда мешки, банки с краской, кисти, грабли. Всё делал спокойно, размеренно, как человек, привыкший разруливать дела, а не обсуждать их. Когда закончил, толкнул тележку к двери.

— Ну, вроде всё, что нужно, — сказал я.

— Всё, тогда занимайтесь, — буркнула завуч. — А я через два часа вернусь, проверю.

— Подождите, — сказал я, поворачиваясь к ней. — А помочь? Куда это вы собрались?

Мымра чуть попятилась, будто не ожидала вопроса.

— У меня… совещание в управлении. Срочное.

— Конечно, совещание, — повторил я с лёгкой иронией.

— К сожалению, помочь я ничем не могу, — произнесла Мымра, уже мягким голосом.

Она подошла чуточку ближе, запах её духов стал резче — сладкий, чуть приторный, будто сироп.

— У меня… дела, — шепнула она и, глядя прямо мне в