Владимир Поселягин - Я - истребитель. Я — истребляю Страница 30

Одиночный «мессер», атакующий отбившийся от строя бомбардировщик с дымящимся левым мотором, взорвался огненными брызгами от попаданий усовершенствованных снарядов. В ста метрах от меня еще один «худой» лишился крыла, и закувыркался вниз. Молодец Степка, поздравляю с первым сбитым.

Прорычав что-то невразумительное, я с нижней позиции после выхода из пике, атаковал еще одну пару немцев.

— Степка бей их!!! — проорал я.

По хорошему мы должны были не ввязываясь в бой уйти не засвечивая технику и что прибыла новая часть. Про Ла-5 немцы конечно знали, войсковые испытания проходили и бои были. Насколько я знаю — Архипов говорил — один из них даже был сбит над территорией противника, но уцелевшие машины при отходе расстреляли ее и подожгли. Так что и силуэт и некоторые характеристики истребителя фрицы знали, но вот все его возможности… Поэтому была одна возможность, не утаить нет — более чем уверен немцы уже вопят о нас на всех волнах — а дать понять что с нами лучше не связываться, то есть я должен был уничтожить все шесть «мессеров» и главное не сразу пусть местное командование Люфтваффе послушает вопли убиваемых летчиков.

Я знал к какому эффекту это приведет, сбитые немецкие летчики — после того как меня ранили — рассказывали как упал дух когда слышали вопли группы охотников подполковника Шредера. Мне хотелось создать тут такой же эффект, чтобы они даже думать не смели нападать на одиночные или небольшие группы «лавочкиных».

Подобную возможность мы уже обговаривали с командование полка, так что кодовое слово я им сказал — более чем уверен они слушают эфир.

Была только одна проблема. На моем ястребке были нанесены обозначения. В принципе я был против их нанесения, но командование настояло. Не Стриж, он был согласен со мной, а отдел пропаганды ВВС. Так что на борту моего истребителя были нанесены звезды по количеству сбитых и художественно нарисованы две Золотые Звезды. Реклама мля, ну никакой секретности.

Поэтому одновременно командуя Степкой — было видно его неопытность и приходилось немного подправлять — я с нижней позиции атаковал второй «мессер» который испуганно дернулся когда рядом сбили ведущего — Степка своего первого сбил.

Капитан Ермолов был опытным летчиком. Он поднялся в небо в мае тридцать пятого, это был первый запоминающийся полет. Сперва истребительная авиация, а потом после Испании перешел по настоятельной просьбы командования бомбардировочная.

Был майором, командиром полка, но за подозрения в троцкизме был понижен в звании. Он не обижался, могло быть хуже, как с командиром его дивизии, пропал, и ни слуху ни духу. А он с начала войны даже до капитана дорос, с лейтенантов-то.

Сейчас комэск в сто пятом бомбардировочном полку.

Приказ на бомбардировку пришел сверху внезапно. После того как ушел на переформирование и переподготовку соседний истребительный полк стало совсем тяжко, за две недели потеряли одиннадцать машин. Поэтому последние три дня их освободили от полетов чтобы придти в себя. У командира полка был брат, служил в штабе ВВС фронта, так что он смог протолкнуть решение отправить полк на переформирование. Ермолов был не против, да же за, но вот этот сегодняшний приказ… Разбомбить крупный артиллерийский склад обнаруженный фронтовой разведкой.

Слетали разбомбили. По какой-то случайности за все время полета не повстречался ни один немец. Капитан с тридцать девятого перестал верить в везение, поэтому приказал усилить наблюдение. «Мессеры» они обнаружили уже когда пересекли линию фронта. Мысленно поблагодарив американцев за такие прекрасные рации, Ермолов приказ сомкнуть строй и приготовиться к бою. Радовало одно, над своей территорией, если что прыгать не над территорией противника.

Машинально пощупав плотный пакет в большом кармане на груди, он вспомнил, как тяжело через политруков проходили эти средства спасения экипажей. Они обвиняли летчиков в трусости — предательстве, пока не пришел приказ сверху. Это сразу заткнуло им рты, а то не понимали они, зачем это летчику средства спасения? Он что погибать в бою не собирается? Были такие и среди политсостава, были, но не сказать что много.

В пакете были медицинские препараты, бинт, еда, компас. В общем, все чтобы летчик мог справиться с ситуацией если его сбили над территорией противника.

Причем серьезно помогало, сбитый экипаж старшины Леонова смог выйти к своим.

Потом они долго вспоминали старшего лейтенанта из «выживальщиков» что учил их пользоваться всеми средствами, и учил ориентированию и выживанию на враждебной территории. Ермолов продернулся вспоминая рассказ как они выбирались в тридцатиградусный мороз по лесам к своим.

Вообще-то в такие морозы никто не летал, сегодня потеплело, всего двадцать, но и сейчас через щели хорошо задувало студя кабину.

А вот немцы сопровождали их, не нападая.

— Готовятся су…и. Позицию удобную выбирают. Сейчас поднимутся повыше и атакуют, — сказа штурман пристально следя за немцами.

— Позиция у них хорошая. Хотели бы напасть давно бы уже напали, выжидают чего-то, — ответил Ермолов.

— Пугают?

— Угу. Наверняка. У нас так же в Испании было…

— Атакую-ю-юют!!! — закричал штурман прерывая командира.

Первую атаку они отбили, чудом смогли, только машина лейтенанта Иванова стала отставать дымя поврежденным мотором. Вообще-то они должны были лететь с прикрытием. Ермолов знал, что пришел новый полк, но сколько они не звонили в штаб фронта прикрытие им так и не дали.

— Су…ии! На! На-на-на!!! — орал штурман перекрывая стрельбу пулемета.

И тут случилось странное, один «мессер» вдруг взорвался, второй лишившись крыла закувыркался вниз. Мимо строя бомбардировщиков пролетели две стремительные тени.

— Что за черт? — удивленно проорал штурман.

Ермолов отдавая приказ еще больше сплотить строй с нарастающим изумлением наблюдал за работой двух истребителей со странными незнакомыми и хищными силуэтами.

«Видимо это из соседнего полка, откуда комиссар прилетал. Новейшие машины!» — понял капитан во все глаза наблюдая за дальнейшим боем.

Истребители бились не парой, а по отдельности видимо им так было выгодно. Почти сразу они выйдя из пике снизу атаковали растерянных немцев. Еще один огненный комок полетел вниз, второй к сожалению промахнулся. В манере полета у обоих истребителей была некоторая однотипность. Или резко-внезапные, или легкие порхающие. Стиль управления был одинаков.

Завязалась круговерть воздушного боя, на этот раз советские истребители — Ермолов рассмотрел красные звезды на хвосте одного из истребителей — бились парой, то прикрывая друг друга, то меняясь местами. Капитан пристально наблюдал за боем, ему еще не приходилось видеть подобного боя, поэтому он смотрел во все глаза, изредка отвлекаясь на управление и командование группой.

— Артем попробуй связаться с ними, — велел он радисту.

— Уже. Обматерили, велели не мешать, — сразу отозвался тот.

Бой все удалялся и удалялся от строя бомбардировщиков, но пока все отчетливо было видно. Вот вниз полетел пятый бесформенный комок в россыпи обломков, от которого отделилась человеческая фигурка и открылся парашют. Три оставшиеся машины — издалека не было заметно кто остался — рванули в одну сторону. Один на территорию фашистов, два его преследовали, по одному этому можно было понять, что победа была за нашими.

Проводив взглядом — насколько позволял фонарь из кабины — скрывшиеся точки, Ермолов сказал:

— Мля, что ж за часть к нам пришла?

Ответы остальных экипажей, которые слышали вопрос капитана, были только недоуменно-восхищенные.

При подлете к аэродрому, Ермолова отвлек возглас штурмана.

— Что?

— Слева.

Посмотрев на левую полусферу, капитан вздрогнул, в десяти метрах от них висел истребитель в белом камуфляже. Больше всего привлекали на нем не звездочки сбитых, а две звезды героя. Смутные подозрения получили основу, теперь они знали кто спас их.

Последний ганс был упорный до нельзя, прижимаясь к земле он уходил к своим дергаясь из стороны в сторону, уворачиваясь от пушечных снарядов врезавшихся в землю поднимая фонтаны снега на местах попаданий.

— Степка потренируйся пока, — уступил я место ведомому, пусть тренируется пока есть такая возможность. Сам я заняв его место следил за обстановкой вокруг да комментариями помогал Степке.

— Да бери на опережение, он сам влетит в очередь, — не выдержал наконец я, скромно умолчав о том что сам дважды ставил такие огненные завесы от которых опытный фриц ловко увернулся. Но к моему разочарованию на этот раз он не смог это сделать и по земле покатилась куча обломков.

— Молодец, возвращаемся.

Полетели мы не на аэродром, а к бомбардировщикам. Догнали их быстро они как раз подходили к своему аэродрому, когда мы достигли их на бреющем. Я сомневался что они меня видели, но все равно велел Степке «делай как я» рванул ручку наверх.