Иван Кузмичев - Поступь Империи. Бремя Власти Страница 30

Прощаться с Августом я не посчитал нужным — развернулся да пошел спокойно, не видя, как он в бессильной злобе смотрит на ветхую карту Польского королевства, незнамо как оказавшуюся на столе вместо скатерти.

Глава 10

Чуть больше месяца прошло с момента смерти Людовика Четырнадцатого. Человека представлявшего целую эпоху Величайшего Королевства своего времени. Казалось, что с его смертью закат светила этого королевства не за горами, тем более что после себя Людовик оставил не так уж и много…

Теперь во Франции властвовал регент — герцог Филипп Орлеанский, сын Филиппа Первого от его второго брака с Елизаветой Пфальцской.

Этот день выдался на удивление светлым и не по-осеннему радостным, будто бабье лето решило задержаться и подарить людям еще капельку счастья. Такое во Франции бывало, хоть и не часто, ведь что не говори, а зима есть зима и плевать, что где-то там на Севере лютуют морозы, от которых лопается кора, и птицы падают замертво во время полета. Здесь осень с зимой в первую очередь слякотные, а уж потом снежные… совсем немного.

Филипп, в отличие от своего предшественника, не любил вставать рано: ну не дурость ли начинать работать спозаранку, как последний смерд, и заканчивать когда даже последний слуга видит десятый сон? В этом регент почившего короля-Солнце не понимал, да и не хотел понять, ведь какие бы дела не были, Филипп ежедневно уделял вечер исключительно развлечениям. Недаром о нем в бытность герцогства гремела слава сластолюбца и кутилы, а оргии, которые он закатывал со своими друзьями, могли смутить самую падшую женщину! Впрочем даже став регентом свои привычки он не изменил…

Однако сегодня, сидя в своем кабинете в Пале-Рояль, бывшей вотчиной герцогов Орлеанских при Людовике Четырндацатом, ему не работалось. Хотя время с девяти до двенадцати он стабильно отдавал чтению депеш и прочих бумаг.

А в прошедшую ночь ему не спалось. И дело не в молодой маркизе де Валуа — прелестном цветке, подарившем ему свою невинность, как бы там ни было, но любовные утехи даже в сильном подпитии не выжимали из него соков. Все дело было во сне, очень странном и слишком реальном.

Ему снился необычайно светлый лес — такого не бывает в первозданной природе, да и человек вряд ли сумеет создать столь удивительное место. В этом лесу он увидел зверей: гордого льва, разъяренного волка, осторожного барсука и спокойного медведя. Все они находились на большой поляне, залитой солнечным светом. Но самое удивительное было то, что они замерли по парам: лев-барсук и медведь-волк!

Филиппу казалось, что они вот-вот бросятся друг на друга, дабы разорвать в клочья, но нечто их сдерживало. И тогда он увидел поляну будто бы издалека сверху — между зверьми словно барьер росли лилии, которых в лесу просто быть не может!

Созерцание заставило Филиппа отрешиться от происходящего, в следствие чего он смог только в последнюю очередь заметить как лев рванул к медведю, топча на своем пути лилии, а барсук следуя за ним по пятам бросился на волка…

Атака была столь неожиданной, что Филипп думал, что победят напавшие, однако спокойствие хозяина леса было обманчиво — не успел лев нанести первый, самый мощный, удар как косолапый бросился чуть в сторону и ударил его в бок!

Волку же не повезло — барсук выбрал тактику не прямолинейную и сумел атаковать куда удачливей — правая лопатка серого брата уже через секунду была залита кровью…

Филипп всматривался в происходящее, ожидая чем закончиться бой, но неожиданно все прекратилось — его будто вышвырнуло из сновидения и он неожиданно проснулся.

И вот теперь он мучился догадками, постоянно возвращаясь ко сну, думая вещий ли он или просто странный? Регенту срочно требовался некий знак, способный прояснить происходящее, но в тех депешах и доносах, которые он изучал, ничего похожего не было. Так может все это просто разыгравшееся воображение?

Неожиданно глаз регента зацепился за письмо от шевалье Тилье — вроде стандартная депеша, с жатыми сведениями, а вот внимание привлекло сразу. Быть может все дело в том, что в нем был дан краткий анализ происходящего в Восточной Европе? И все так лаконично — страны коалиции, собранные Папой проиграли России вчистую, Польское королевство, вместе с Данией на грани коллапса, Священная Римская империя вовсе забыла о своих союзниках, предпочитая воевать с Османской империей. В принципе все это Филипп знал, однако то, что писал шевалье в качестве возможных событий заставляло задуматься. Ведь к кампании против соседей это не имело никакого отношения.

По словам Тилье в Шотландии, где началось восстание сторонников потомка короля Якоба, замечены приближенные молодого русского государя и кроме того, русские дипломаты в Голландии и Испании ведут тайные переговоры с правителями. О чем именно — не известно, но ясно одно: они напрямую связаны с происходящим на Туманном Альбионе.

Регент уже давно следил за дальней державой, упорно идущей к своим целям. Конечно, сиволапая Русь никогда не сравниться с великой Францией, в этом Филипп даже не сомневался, но то как резво она начала претворять дерзкие идеи не могло не удивить. Кого-то приятно, а кого и наоборот. Главное по какую сторону баррикад это воспринимать. В данный момент правитель Франции знал, что далекая страна ему не соперник, а вот Англия, Голландия и Священная Римская империя очень даже соперники, и даже враги. Пусть даже улыбающиеся.

Правитель размышляя о удивительном сне, письме и собственных думах неожиданно обнаружил на периферии сознания интересную мысль. Он попытался выудить ее, но она то и дело ускользала, пряталась под ворохом глупостей, но вот после пары минут усиленной ловли, она сдалась и полностью раскрылась.

Филипп чуть погодя, в предвкушении улыбнулся. Пусть он не был столь же одарен как король-Солнце, но и идиотом не был. А если вспомнить последние лет пятнадцать, то и вовсе даже слыл умнейшим человеком своего времени.

И как всякий умный человек он не спешил реализовывать появившуюся идею, вместо этого он записал основные тезисы и убрал лист в ящик стола. Пусть отлежатся, ведь они слишком ценны чтобы о них кто-либо узнал раньше времени.

1 ноября 1715 года от Р.Х.

Москва. Кремль.

В эту пору темнеет рано, а дел столько, что хоть пару часов у следующих суток занимай. Времени катастрофически не хватает. Мало того, что приходится разбираться с делами Совета, принявшего вроде и нужные указы, но при этом какие-то двоякие. Не того я ожидал от Оли, думал сумеет отстоять именно то что нужно мне, а не князьям с боярами.

Правда отменить единожды принятое я уже не могу — сделаю так и тогда смысл Совета пропадет, а вместе с тем лишусь помощников, единомышленников и похерю все начинания. Так что в любом случае проще доработать пару указов, чем крушить напропалую созданное. Жизнь ведь не бывает идеальной, в ней постоянно приходится помнить о компромиссах и уступках.

Вот вроде вторую неделю разбираю бумажные завалы, в Рязань выбраться не могу, чтобы корпус проведать, а гора не уменьшается. Такое ощущение будто все министры решили срочно решить свои проблемы на год вперед. Хорошо мой Никифор вместе с секретарем Макаровым, доставшимся мне от Петра, сдерживают всю кодлу, запуская исключительно по степени важности.

Мой кабинет по-прежнему не отличается громадными размерами, в нем все так же висят портреты Ивана Грозного и Петра Великого — с пронзительными взглядами и хмурым вопрошающим лицом. Хе-хе, эти два помощника действуют на любого просителя любого ранга и заслуг исключительно положительно. Да и чего говорить, самому порой не по себе как попаду в перекрестье взглядов, заставляющих ежесекундно спрашивать себя: 'Должным ли образом трудишься ты во славу Отечества?'. Когда на тебя взирают великие люди твоей Родины даже у паралитика найдутся силы на то чтобы заставить себя совершить хоть что-нибудь полезное. Ну а мне, как государю, сам Бог велел не отлынивать!

Порой кажется, что можно было бы дать себе отдохнуть недельку другую, особенно когда читаешь о чем-то плохом. Увы, но в этом году писем 'несчастий' почему-то становится все больше: недороды в северных губерниях, проливные дожди вымывающие озимые, болезни на западных границах, принесенных переселенцами из дикой Европы. Да пусть карантинные службы поставлены, но ведь в новых землях им еще только предстоит налаживать быт, искать людей, места под размещение изб… да много чего еще.

И вот когда казалось бы весь негатив прочтен, беру последнее послание. Из Англии, от князя Куракина.

'Пишет тебе государь верный слуга, что на просторах одного Острова, Волю твою блюдет и о чести русской думает.

Многое описывал тебе, еще больше поведать не мог, ибо нельзя доверять бумаге все что душа изволит. Однако есть вещи над которыми приходится думать даже почивая. И как не печально осознавать, но решить их без твоего дозволения я не в силах. Посему прошу ответить дошло ли послание с нарочным, что в апреле месяце должен был быть в Москве?