Владислав Савин - Днепровский вал [СИ от 09.10.2012] Страница 30

Для каждого самолета эскадры был определен индивидуальный маршрут к цели, однако светлая ночь позволяла лететь даже в разреженном строю соединения. И еще до линии фронта машины стали вдруг взрываться, детонировали бомбы, экипаж не успевал ни выпрыгнуть, ни сообщить по рации. Погибло всего восемь бомбардировщиков, зато это весьма пагубно подействовало на моральный дух остальных, трудно идти в бой, когда знаешь что можешь также взорваться в любой момент. К подвеске бомб был привлечен весь наземный состав, включая русских и поляков из вспомогательных подразделений. Я дал приказ арестовать их всех, надеюсь Вернер разберется, хоть и дурак.

Для полета был выбран маршрут, огибающий Москву с юга. Линию фронта, отмеченную отсветами перестрелок, бомбардировщики стали пересекать в строю звеньев. И наткнулись на подготовленный рубеж ПВО — сплошное световое поле прожекторов и массированный огонь зениток. Затем появились русские ночные истребители, атаки их становились все настойчивее. Что интересно, основная ударная группа сумела выйти на Загорск в относительном порядке, с приемлемыми потерями — а вот тех, кто шел на Горький, отвлекающим ударом, ждал ад. Вернувшиеся рассказывали, что такого не встречали никогда — причем у русских были радары, и не один, это подтвердили разведчики, зафиксировавшие их излучение, они также утверждают, что согласно радиоперехвату, против нас там действовали ночные эскадрильи, отличившиеся под Сталинградом, они каким-то образом находили цели даже в темноте. Из шестидесяти трех бомбардировщиков "горьковской" группы сбито тридцать два, потери увеличивало еще то, что поврежденные вынуждены были тянуть домой через московскую зону ПВО, подвергаясь и там атакам истребителей и обстрелу, и на цель, горьковский автозавод, точно не смог выйти ни один. А вот по монастырю в Загорске бомбовый удар был нанесен точно по плану, восемьдесят шесть самолетов, внизу все горело, русские истребители стали интенсивно атаковать уже на обратном пути, из этой группы сбито девятнадцать, считая тех, кто и до цели не долетел. После чего дальнейшие вылеты на Ярославль и Рыбинск были отменены — если там нас ждало то же, что над Горьким, то результат операции явно не оправдывал потерь!

— А патриарх с малым числом прислужников оказывается, покинул лавру за час до налета, спешно отправившись в Москву. И наутро произнес по радио речь, причем вместе со Сталиным, сразу после него. Как он назвал там всех нас — черным воинством сатаны? И еще русские сумели разговорить кого-то из сбитых пилотов, что целью была именно лавра. Отчего фанатизм русских солдат на фронте возрос и без всякого арийского бога. Или все это тоже было частью его плана, если он все заранее знал?

А самой главное, старина Руди, судя по тому что творится на Днепре, вся эта операция нисколько не убавила Силы Того, о которым ты говоришь! И мне еще предстоит объясняться со взбешенным толстяком Германом, который грозит апеллировать к фюреру, кстати у меня снова лежит на тебя полдюжины доносов, и остается лишь гадать, сколько их было адресовано не мне.

И вопрос без обиды, кого назначить основным виновником, если дело дойдет до фюрера? Чья это была идея?

Впрочем тебе, Руди, не привыкать. И поверь, мне искренне жаль.

Из речи Алексия Первого (единогласно избранного Патриархом Русской Православной Церкви 7 июня 1943, альт-ист.)

..наша вера учит нас смирению и терпимости. Истинно, что в Писании сказано, когда ударят по правой щеке, сильный в вере подставит и другую. Но это сказано лишь про людей.

Люди ли те, кто отрицает все законы божьи и человеческие? Те кто пришли на нашу землю, чтобы не только истребить наш народ, но и извести нашу веру? Ибо это истина, что фашисты на оккупированной ими территории принуждают священнослужителей призывать паству к покорности богомерзким захватчикам, молиться за здравие Адольфа Гитлера и почитать слово и волю его и его прислужников выше, чем Святое Писание, то есть по сути отрекаться от нашей православной веры — а за отказ подвергают пастырей божьих мученической смерти! Мало того, стало нам ведомо, что они прямо предались власти врага рода человеческого, творя богомерзкие обряды, где наших русских людей, наших пленных приносят в жертву на черном алтаре! Так можно ли после этого назвать их людьми?

Они разрушили Троице-Сергиеву Лавру, где нет и никогда не было никаких войск и военных объектов, они убили иноков, никогда не державших оружия в руках. Они сделали это преднамеренно, именно святое место было обозначено целью для их пилотов. Так если ли у них душа, или как это случается у самых закоренелых грешников, осознанно отринувших Бога и предавшихся злу, ее место при жизни занимает бес? Для любого православного ответ ясен.

Нет заповеди "не убий" по отношению к исчадиям ада! Вредоносное деяние к любой бездушной твари, исповедующей фашистскую веру, грехом являться не может. А служба им, любая помощь, даже в малом — грех. Будьте тверды в вере и помните, что лучше смерть принять, не согрешив, чем навеки погубить душу.

Я благословляю всех русских воинов, идущих на священный бой. Включая тех, кто не верит в Бога — ибо дела праведные Ему более угодны, чем молитвы. И если кто из иноков пожелает присоединиться к святому воинству нашему, как Пересвет и Ослябя, я даю на то свое пастырское благословение. Ибо не мир должно нести, но меч, когда служащие дьяволу приходят на землю!

А фашистские твари да будут прокляты навеки! Без различия, какой они крови — немцы, французы, поляки, латыши, да хоть даже русские иуды. Кто исповедует фашистскую веру, что есть избранная нация, и все к ней не принадлежащие, это рабы, навоз, унтерменши — да будут они прокляты и сгинут без чести.

Наше дело правое — с нами Бог!

Москва, ведомственная гостиница НКГБ, 13 июня 1943 года

— Ну, за победу, мужики! И чтоб поскорее.

— Интересно, Адольф Гудериана изменником объявит, за то что Орел сдал?

— А куда бы он делся? Это ж даже не Курск, а какой-то "полу". Мне например непонятно, а на что немцы рассчитывали? До Мариуполя им дойти, это бред полный, ну а ближе смысла нет. Только танки мы у них повыбили, не хуже чем в нашей истории.

— Ну, Григорич, а что им еще оставалось? Немец, он все же вояка серьезный. В драке страшен, вот только воевать не умеет совсем. Когда надо не бой выиграть, а войну.

— А интересно, Серега, когда здесь День Победы будет? Думается мне, что в сорок четвертом. Так что не поспеет наша "ягодка" Берлин схиросимить.

— Ты что, Григорич, ох. л? Это же наше после войны будет, где мы тогда монумент поставим? И зачем нам радиоактивное заражение на территории дружественной ГДР? Гитлера мы и так поймаем и повесим.

— Если он сам прежде не отравится.

— И хрен с ним. В любом случае, жить ему осталось год-полтора. Поскольку нашу Победу не переживет, или очень ненадолго.

Инженер-капитан 1 ранга Сирый был доволен. Поскольку получил новые погоны, вместе с орденом Ленина — за то, что весь поход за ураном вся техника на "Воронеже" работала безупречно. А также за ценный вклад в работу научного коллектива, о чем сегодня утром был сделан подробный доклад Берии, как главному координатору и управляющему советским атомным проектом.

В общем-то докладывать было пока не о чем особенно. Да, совместными усилиями местных товарищей и "гостей из будущего" начали вырисовываться интересные перспективы. А уж от приза, приведенного "Воронежем", всеобщий восторг зашкалил за все мыслимые рамки. Но впереди была еще масса работы, фактически строительство совершенно новых отраслей промышленности и гигантский рывок в нескольких уже существующих. И все это никак невозможно было, даже располагая знаниями из будущего, сотворить, аки Господь Землю, за шесть дней. Так что весь доклад можно было уложить в строчку Маяковского, работа адова будет сделана, и делается уже. Но Берия явно был доволен, спрашивал лишь о возможности ускорить, обещав выделить и финансирование, и ресурсы, и людей. Что наводило на определенные размышления — неужели американцы успевают раньше?

А вот Елезаров был озабочен. За последние две недели он беседовал со Сталиным четыре раза, и на последнее встрече Вождь был задумчив, больше слушал, иногда задавал наводящие вопросы — но Елезаров знал, что Сталин никогда и ничего не забывает. На последней встрече присутствовал еще один, здоровый веселый мужик с белорусским говором, товарищ Пономаренко, как сказал Вождь, "теперь он будет вашим непосредственным начальником по части идеологии и пропаганды". Он полностью в курсе, знает историю вашего мира, прочел книги, смотрел фильмы, теперь хотел бы с вами, людьми оттуда, пообщаться вблизи. А так как он товарищ очень занятой, руководство партизанами тоже на нем пока, хоть скоро мы уже на границу выйдем — то примите его к себе на постой. И отнеситесь со всей серьезностью — вы в море уйдете, а товарищу Пономаренко с вашим материалом работать. И ошибки недопустимы, чтобы не повторилось того, что у вас.