Мари Польская - С видом на жизнь. Дилогия (СИ) Страница 31

— Я устала, — взмолилась я в очередном зале. — Давай хоть чуть — чуть посидим. А еще было бы неплохо чего‑нибудь перекусить.

Алекс остановился, вытащил из своего невидимого потайного мешка плед, постелил на каменный пол и усадил меня. Потом движением фокусника он достал пару бутербродов и воды.

— Извини, горячее мы съели. Остались только бутеры, но их нужно экономить. Неизвестно, сколько мы еще здесь бродить будем.

— Алекс, а что там произошло? Ну, в той пещере с озером?

— Сначала вроде бы ничего не было. А потом ручейки стали истончаться и пропали, — Алекс задумался. — Не пойму, почему землетрясение началось…

— А может Первородный простил все население этого мира и решил вообще уничтожить свое «последнее пристанище», чтобы не было искушения вновь всех затопить.

— Может, — согласился Алекс, — а ты неплохо спела.

— Тебе, правда, понравилось?

— Вообще‑то я предполагал, что она должна звучать не так нежно. Но это мелочи.

— Алекс, а тебе не хотелось снова начать петь?

Он задумался.

— Честно говоря, нет. Все‑таки что‑то незаметно на первый взгляд, но меняется в человеке при переходе в этот мир.

— Ну, мне жаловаться не на что. Этот мир исполнил мое желание.

— Да и мое тоже. Только вот желание у меня было… — он поморщился.

— Какое? Дословно можешь воспроизвести?

— Ну, когда уже понял, что мне не выплыть, на меня накатила злость на всех, в том числе и на тебя. И я подумал, что если бы у меня было настоящее могущество, я бы вообще всех заставил жить иначе, лизать мне ноги и преклоняться.

— Ну ты добился своего. Могущества у тебя хоть отбавляй! Кстати, мне всегда было любопытно, а ты что, короля бывшего убил?

— Да нет! Он умер от гриппа. Здесь нет такого вируса и иммунитета нет. Я с собой наверное притащил. А он уже был стар и слаб, да еще и измучен постоянной мыслью, что наследников у него нет, вот и умер.

— А как ты заставил его признать тебя.

— Вообще‑то он сам предложил. Не хотел страну оставлять на растерзание Совета магов. Больше ведь никого из родственников у него не было. А продолжатели династии — прожженные интриганы. Я потом с ними со всеми разобрался…

— То есть, убил?

— Зачем сразу подозревать меня в таких кровавых делах. Некоторые до сих пор живы. Двоюродная тетка бывшего короля в исправительном доме для дам. Типа наших монастырей. Ее супруг работает в каменоломнях. Его гномы выкупили. Ему еще года два в рабстве служить. Их сын служит в гвардии. Хороший молодой человек, преданный короне. Так что…

— А правда, что ты рабов в жертву приносишь?

— Да. Но иначе нельзя. Кроме того, это смертники, убившие не одного человека. Им все равно бы виселица грозила. А так — раз и все, да еще и ради дела.

Я замолчала. Мне вообще было сложно понять, как можно взять и убить человека, а потом так спокойно об этом говорить, безо всяких эмоций и угрызений совести.

— А чем ты сейчас занимаешься? В смысле, своих магических исследований.

— Портал на Землю пытаюсь пробить для живых. Ну, чтобы можно было оттуда попасть к нам не через смерть.

— Алекс, ну меня, понятно, ты пытался протащить. А сам как сюда попал?

— А меня королевский маг случайно задел. Он занимался теми же исследованиями, что и я, но у него ничего вообще не получалось. Вот он мою душу и выдернул.

— Все равно не понимаю. Тело твое там осталось, а здесь — новое? Я все‑таки родилась здесь, хотя отличий внешних от меня тамошней почти нет. Так по мелочи. Но как ты обрел здесь тело совершенно такое же, как на Земле?

— Я разбирался в этом. Но пока мало что понял. Видимо мир исполняет желания. Я ведь в своих мечтах о могуществе видел себя таким, какой я был там. Правда, некоторые физические недостатки не перенеслись. Я, например, сейчас правым глазом вижу настолько же хорошо, как левым.

— А про других землян, которые здесь были, ты что‑нибудь знаешь?

— Читал воспоминания одного мага, но понять из них что‑либо очень сложно. Ни причин попадания, ни изменений.

— Да уж, прямо Нангияла…

— Что, — не понял Алекс.

— Это из Астрид Линдгрен. В детстве мне очень нравилась ее книжка «Братья Львиное сердце». Там про мальчишек, попавших после смерти в другой мир. Этот мир назывался Нангияла. Правда, они в этом мире вновь умирали и переносились в Нангилиму.

— Это ты к тому, что если мы отсюда не выберемся, то окажемся в другом мире и сможем снова начать все с начала?

— Я все‑таки очень надеюсь, что мы выберемся. Меня и здесь неплохо кормят.

Алекс от души рассмеялся.

— Ты знаешь, я все время думал, почему попал сюда…

— И что ты надумал?

— Это второй шанс!

— Какая свежая и оригинальная мысль! — я фыркнула.

— Можешь фыркать, сколько тебе угодно! Но, я думаю, что самое главное это использовать предоставленный второй шанс правильно. Нужно что‑то кардинально изменить в себе, в мире, в людях. Поэтому мы и меняемся. Незаметно, шаг за шагом. Я сам уже не считаю себя тем самым Сашкой с Земли, которого ты знала. Да и ты для меня — новый человек. В тебе уже нет ничего от стеснительной скромницы, способной терпеть издевательства год за годом.

— Я это знаю. И, самое интересное, мне нравятся все изменения, которые происходят со мной. Но, как мне кажется, даже этого мало. А может быть, это только меня касается.

— Говори…

— Только сейчас я начинаю осознавать, что там, на Земле, жила, не имея вообще никакой цели. Я не считаю целями человека обычные инстинкты: питание, спаривание, размножение. А чего‑то большего, полета души, например, мне не удавалось достичь. Поэтому я очень надеюсь на этот мир. Мне здесь не просто интересно, мне здесь нужно быть… Я это чувствую.

— Тогда поднимайся и идем! — Алекс протянул мне руку и помог подняться.

— А ты хоть знаешь, куда меня тащишь?

— Очень приблизительно. Я чувствую потоки земных сил и места выхода их на поверхность. Вдоль одного из них мы и идем.

— Алекс, а у тебя там бутеров еще много?

— Кто о чем, а ты только о еде думаешь.

— Мне простительно, я не одна, нас двое.

Бутербродов в его пространственном кармане было десять штук. Последние я доедала молча на очередном привале. Алекс от еды отказался в пользу голодающих женщин и детей. Но этот перекус сил не прибавил. Сколько мы блуждали? Кто бы его знал. Два раза мы уже устраивали своеобразные ночевки: давали себе несколько часов на сон. Вот остановились еще раз. Кушать хотелось смертельно. Благо, воды в пещерах было предостаточно.

— Давай, солнышко, поспи, — Алекс укутал меня в плед, прижал к себе и начал убаюкивать как ребенка.

Я не сопротивлялась, понимая, что сил на это уже нет. Да мне и хотелось сейчас заботы. Но сон не шел, слишком уж грустные мысли поселились в голове.

— Алекс, как ты думаешь, а драконы выбрались?

— Скорее всего. Там коридор был надежный. И к тому же не такой длинный.

— А они нас ищут?

— А вот в этом я даже не сомневаюсь. Так что для нас главное — выбраться на поверхность.

— А твои линии магии, по которым ты меня ведешь, долго еще петлять будут.

— Они не петляют. Мы идем вперед и чуть вверх. Скорее всего, мы уже прошли всю гору насквозь. Осталось чуть — чуть.

Я впала в состояние полусна — полубреда. Мне мерещилось, что я — маленькая девочка, и играю в прятки с другими детьми. Я их ищу и не нахожу. Зову, а никто не откликается. А кругом лежат снега, как у нас, в том мире. И холодно очень. Я иду по лесу в поисках детей и плачу, а слезы замерзают на ресницах, падая вниз уже хрустальными шариками. И вдруг все изменяется, кто‑то теплый и огромный поднимает меня на руки и начинает утешать: «Не плачь дитя, скоро наступит весна, и лес оживет. И твои слезинки станут озерами, и по ним поплывут лебеди, и зазвенит ручеек…» Мне стало легко и спокойно. Я запела:

«Весь день с утра шел белый — белый снег,

Скрывая все земные недостатки,

На вкус он был немного горько — сладкий,

Он быстро таял на моих перчатках,

Но на земле готов лежать был век.

Зима пришла внезапно как всегда,

Накрыв весь мир холодным одеялом,

Осталось дело только лишь за малым,

Сковать ручей, не знающий начала,

И уносящий воды в никуда.

А ручеек, петляя меж холмов,

Весь мир наполнил сладозвучным пеньем,

Звеня и разбиваясь о каменья,

Он не пытался отыскать спасенье,

А пел о том, что до сих пор жива любовь.

И я стоял и думал я одно:

Весна наступит, хотя бы оттого лишь,

Что тот ручей уже не заневолишь,

Не повернешь и льдом его не скроешь,

И он несет весеннее тепло».

Я пела, а с небес летели снежинки. И было это так здорово… Что я проснулась и улыбнулась. Конечно, еще не все потеряно, жизнь продолжается! И тут я, действительно, ощутила на лице снежинки. Откуда? Я подскочила, вырвавшись из рук Алекса.