Андрей Семенов - Иное решение Страница 31

– Все верно, в декабре был подписан план «Барбаросса», значит, возросли потребности вермахта в танках, пушках и самолетах, необходимых для войны с Советским Союзом.

– А теперь смотрите тут и тут, – Олег Николаевич перебрал несколько листов. – Летом сего года – спад, а осенняя цифра приближается к цифрам начала сорокового года, то есть к потребностям мирного времени.

Головин встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету.

– Все верно, Олег Николаевич, все верно. Гитлер со своими генералами рассчитывал в войне с Советским Союзом повторить тот же фокус, что и в Польше и во Франции. А после успешного окончания блицкрига ему такая уйма танков будет не нужна. А раз так, то зачем зря перегружать экономику и платить шведам лишнюю валюту за уже ненужную руду?

– Филипп Ильич, то, что сообщил нам товарищ Саранцев, означает, что скоро Германия физически не сможет вести войну!

– Ну-ну. Так уж и не сможет? Вести-то ее Гитлер будет, но обороты ему придется серьезно сбавить.

Головин продолжал ходить по кабинету. Теперь в голове у него сложилась цельная картина, будто в разноцветную мозаику вставили последний недостающий фрагмент. Он не мог рассказать Олегу Николаевичу о том, что это сообщение подтверждает донесения остальных агентов. Источник в крупповском концерне сообщал о падении объемов заказов на второе полугодие сорок первого года. То же самое сообщал агент, внедренный в МЕФО – крупнейшую корпорацию в металлообрабатывающей промышленности Германии. Источники из министерства транспорта доносили о падении объемов военных перевозок внутри самой Германии. Значит – все верно. Если сдержать первую, самую мощную, волну наступления немцев, то дальше будет легче. Во-первых, у Гитлера не хватит ресурсов для проведения крупномасштабных войсковых операций. По крайней мере, из-за просчетов в планировании немцы этот недостаток не сумеют восполнить до весны сорок второго. Во-вторых, советская промышленность успеет наладить выпуск военной продукции за Уралом. Даже если придется сдать немцам Москву, войну мы не проиграем. К лету сорок второго года мы сумеем сравняться с противником по военной мощи.

– Ай да мордвин! – генерал продолжал вышагивать по кабинету. – Ай да сукин сын!

Он посмотрел на подполковника.

– Что скажете, Олег Николаевич? Товарищ Саранцев всего полгода «на работе», а уже такой материал в клювике приносит!

– Так, что ж тут сказать, Филипп Ильич?..

– Полгода! И уже результат! Уловил? – восхитился Головин.

– Семь месяцев, – поправил Штейн.

– Ревнуете? Тяжелей всего пережить чужую удачу особенно младшего по званию, – резюмировал Головин.

Он встал возле окна, открыл раму. В затхлую атмосферу кабинета ворвался чистый сентябрьский воздух.

В голове генерала разведки роились мысли, которые не могли возникнуть еще десять минут назад. Какой сегодня удачный день! Именины сердца. И погода на редкость удачная, и положение наших войск не безнадежное, и Сталин великий и всевидящий, и работа в разведке – самая лучшая.

Сегодня в двадцать ноль-ноль он доложит это сообщение товарища Саранцева начальнику Генерального штаба. Ночью маршал Шапошников в своем ежедневном докладе Сталину, несомненно, изложит донесение из Швеции в его, Головина, интерпретации. Тогда при принятии стратегических решений Сталину будет от чего отталкиваться, ибо то, что «нарыла» разведка, – это козырной туз в предстоящей битве за Москву. Новых танков у немцев не будет, это доказано! Теперь дело за линейными частями. Сумеют они вгрызться в землю, сумеют задержать немцев, сумеют выбить у них максимум боевой техники, значит – все! До лета можно жить спокойно. Дело сделано. Война выиграна. Ее окончание – вопрос времени и напряжения сил. До весны-лета сорок второго немцы не смогут вести активных наступательных действий ввиду отсутствия необходимого количества боевой техники, а к весне эвакуированные за Урал заводы начнут строить танки и самолеты для Красной армии, и к лету военная мощь обеих армий станет примерно равной.

– А что, Олег Николаевич, товарищ Саранцев способен на большее? – задал Головин необычный вопрос.

– Что вы имеете в виду?

– Вы его готовили восемь месяцев, почти круглосуточно находились вместе с Саранцевым. За этот срок можно очень хорошо, даже глубоко изучить человека. Мне интересно ваше мнение о товарище Саранцеве. Что он за человек?

Олег Николаевич помолчал несколько секунд, будто рисуя портрет по памяти.

– Как человек – скромный. Я бы даже сказал, застенчивый. Не любит быть на виду или в центре внимания. Вредных привычек не имеет. Не курит. К алкоголю и женщинам испытывает умеренную тягу.

– Это как? – не понял Головин. – Бабник и алкоголик, что ли?

– Напротив. От рюмки не откажется, особенно если предлагает старший, но только от одной рюмки. Симпатичную бабенку не пропустит, но под юбку нахрапом лезть не будет.

– Понятно. Что еще?

– Родился и жил в деревне, в беднейшей семье. Знает и любит всю крестьянскую работу. Руки у парня на месте. Кроме того, может слесарить, водить машину, заложить или обезвредить мину, разбирается в электротехнике. Может профессионально работать радиомастером. Программу подготовки прошел полностью. Контрольные проверки сдал на «отлично». Что касается его как командира, то товарищ Саранцев, по отзывам его сослуживцев, проявил себя как грамотный, решительный и смелый командир. Хороший воспитатель подчиненных, умело сочетающий заботу и требовательность. С товарищами по прежней службе поддерживал хорошие, ровные отношения. После награждения орденом не зазнался, нос не задрал. Одинаково ровно себя вел и в командирской форме, и в лагерном ватнике.

– Ну, это – как командир. А как разведчик?

– Осторожный и осмотрительный. Легко и без подозрений входит в доверие к нужным людям. Умеет разговорить их и вызвать на откровенность. Начальник спецлага, в котором товарищ Саранцев заучивал легенду Тиму Неминена, мне чуть руку не оторвал, когда благодарил за то, что товарищ Саранцев был внедрен именно в его лагерь. За восемь недель пребывания он безошибочно вычислил и вошел в доверие к самым активным врагам нашего строя из числа интернированных финнов. После того как этих возмутителей спокойствия, указанных в рапортах товарища Саранцева… – Олег Николаевич сделал паузу, подыскивая подходящий термин, – …изолировали от остальных финнов, в лагере укрепилась дисциплина и возросла производительность труда. При этом ни один из… изолированных финнов даже не заподозрил, что их выдал администрации именно товарищ Саранцев. Надо было видеть их лица во время… во время исполнения приговора. Когда их вели к яме, они трепыхались, брыкались, барахтались. А как увидели Саранцева в форме, то разом сникли и успокоились. Исполнение прошло тихо и гладко. Могу добавить, что при выполнении задания он способен искать и находить нетривиальные решения. Кроме того, я заметил у товарища Саранцева одну замечательную особенность.

– Вот как! Какую?

– Он умышленно или нечаянно иногда задает такие глупые вопросы, которые ставят собеседника в тупик. Чаще всего это подвигает собеседника показать свое интеллектуальное превосходство, и он становится достаточно откровенным. При этом товарищ Саранцев будет слушать с открытым ртом даже очевидную ересь.

– Любопытно. Хорошее качество. В нашей работе просто необходимое. Я, например, так не умею. А вы?

– К сожалению, я – тоже.

Головин, все так же расхаживая по кабинету, закручивал в уме оперативную комбинацию, ключевую роль в которой, возможно, пришлось бы сыграть Коле.

– А что, Олег Николаевич, как вы считаете, далеко пойдет товарищ Саранцев в нашей епархии? Ну, хотя бы по сравнению с вами.

– Что вы, Филипп Ильич, какое сравнение? Помните, в тридцать третьем, как раз когда Гитлер пришел к власти, как вы со мной намучились, когда меня натаскивали. Два года на мою подготовку ухлопали. А он не за два года, а за восемь месяцев прошел всю программу. Способный парень.

– Значит, вы считаете, что товарищ Саранцев может дорасти и до генеральских звезд? – улыбнулся Головин.

– Готов спорить, Филипп Ильич, что он еще всеми нами покомандует, – поддержал шутку начальства Олег Николаевич.

– Ну, дай бог, дай бог.

Головин наконец устал ходить и сел за свой стол.

– А что, Олег Николаевич, если я поставлю вопрос так: способен товарищ Саранцев при определенных условиях создать устойчивый канал стратегической дезинформации политического руководства Германии, Швеции и Норвегии?

Олег Николаевич опешил от такого вопроса. На создание таких каналов уходили годы труда. В их создании и работе участвовали десятки человек! А тут…

– Вы затрудняетесь с ответом? – настаивал Головин.