Иэн Бэнкс - Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник) Страница 31

– Закалве, я об этом и понятия не имела. Позволь принести тебе извинения от своего имени и от имени Особых Обстоятельств… нет, даже от имени Контакта. Культуры. Всех разумных видов.

– Сма, ты бессердечная сучка. Я же пытаюсь быть серьезным.

– Не думаю, что пытаешься. Карты…

– Но это так и есть! Они составляют их вверх ногами!

– Значит, у них есть для этого основания.

– Какие? – спросил Закалве.

– Психологические, – хором ответили Сма и автономник.

– Два скафандра? – спросила Сма позднее, когда он заканчивал приготовления.

Оба по-прежнему оставались в арсенале. Скаффен-Амтискав удалился, решив найти себе занятие поинтереснее, чем наблюдение за ребенком в магазине игрушек.

Расслышав обвинительную нотку в голосе Сма, Закалве поднял глаза:

– Да, два скафандра. А что?

– Эти скафандры можно использовать, чтобы содержать людей в заточении. Мне это известно. Они служат не только для защиты.

– Сма, если мне нужно вызволить этого парня из враждебного окружения без всякой помощи от вас, потому что вы должны остаться в стороне и не замараться… хоть ваша чистота и есть сплошное притворство… у меня для этого должны быть необходимые средства. Среди таких инструментов – серьезные скафандры ПВНХ.

– Один скафандр, – уточнила Сма.

– Сма, ты что, не доверяешь мне?

– Один, – повторила она.

– Черт побери! Ладно.

И Закалве оттащил скафандр от груды отобранных им предметов.

– Чераденин, – сказала Сма, меняя тон на примирительный, – помни, пожалуйста, что нам нужна… лояльность Бейчи, а не просто его присутствие. Поэтому мы не могли выставить вместо него дублера. Поэтому мы не могли воздействовать на его разум…

– Сма, ты отправляешь меня воздействовать на его разум?

– Ну, пусть так, – сказала Сма, теперь уже нервно, и с несколько смущенным видом хлопнула в ладоши. – Кстати, Чераденин… а какие планы конкретно у тебя? Я, конечно, не спрашиваю о программе и вообще о чем-то формальном, но как ты собираешься добраться до Бейчи?

Он вздохнул.

– Я сделаю так, что он сам захочет ко мне прийти.

– Каким образом?

– Всего одно слово.

– Слово?

– Имя.

– Чье – твое?

– Нет. Мое следовало держать в тайне, когда я был советником Бейчи, но теперь оно, видимо, стало известно. Слишком опасно. Я воспользуюсь другим именем.

– Ну и?

Сма смотрела на Закалве, ожидая продолжения, но тот снова принялся что-то выбирать из уже отложенного оружия.

– Бейчи сейчас работает в том университете, да? – спросил он, не поворачиваясь к Сма.

– Да. Почти все время проводит в архивах. Но архивов много, и он часто перемещается между ними, всегда с охраной.

– Понятно. Если хочешь сделать что-нибудь полезное, попытайся выяснить, что может быть нужно этому университету.

Сма пожала плечами:

– Это капиталистическое общество. Как насчет денег?

– Тут уж я сам позабочусь… – Закалве помолчал, потом с подозрительным видом спросил: – Мне предоставят большую свободу действий в этом районе, так?

– Неограниченные траты, – кивнула Сма.

Он улыбнулся:

– Замечательно. – После паузы: – А какой источник? Тонна платины? Мешок бриллиантов? Мой собственный банк?

– Да, примерно так. После окончания войны мы учредили так называемый «Авангардный фонд». Это торговая империя, относительно этичная, потихоньку увеличивающая свое влияние. Вот из этого фонда ты и будешь черпать средства на неограниченные траты.

– Ну, с неограниченными тратами я, вероятно, предложу университету кучу денег. Но лучше, если у нас найдется что-нибудь реальное, вещественное, чем можно их соблазнить.

– Хорошо, – кивнула Сма, а потом, наморщив лоб, показала на боевой скафандр. – Как ты это назвал?

Закалве озадаченно посмотрел на нее:

– Ах, это… Это скафандр ПВНХ.

– Да. Серьезный скафандр ПВНХ – именно так ты сказал. Я думала, что знаю всю оружейную номенклатуру, но этого сокращения никогда не слышала. Что оно означает?

– Скафандр «пошли все нахер», – усмехнулся Закалве.

Сма прищелкнула языком.

– Вот идиотка. Могла бы и сама догадаться.

Два дня спустя они стояли в ангаре «Ксенофоба». Сверхбыстрый дозорный корабль покинул всесистемник днем ранее и направился в Скопление Воэренхуц. Быстро разогнавшись до немыслимой скорости, он теперь производил резкое торможение. Закалве собирал вещи, готовясь сесть в капсулу и спуститься на планету, где находился Цолдрин Бейчи. В систему он должен был войти на трехместном скоростном модуле. Предполагалось, что модуль останется в атмосфере расположенного неподалеку газового гиганта, а «Ксенофоб» будет ждать в межзвездном пространстве, готовый оказать помощь в случае надобности.

– Ты уверен, что тебе не понадобится Скаффен-Амтискав?

– Абсолютно. Оставь этого летающего мудака при себе.

– А другого автономника?

– Нет.

– Ножевую ракету?

– Да нет же, Дизиэт! Мне не нужен Скаффен-Амтискав. И не нужна любая машина, считающая, что может думать сама по себе.

– Эй, вы можете говорить обо мне так, будто меня тут и нет, – заметил Скаффен-Амтискав.

– Хреновая мысль, автономник, – вы ведь здесь.

– Лучше, чем отсутствие мыслей, вот как, например, у вас.

Закалве посмотрел на него:

– Вы уверены, что производитель не отозвал партию, к которой вы принадлежали?

– Я никогда не понимал, – высокомерно заявил автономник, – чем гордятся те, кто на восемьдесят процентов состоит из воды.

– Ладно, – вмешалась Сма, – ты знаешь все, что полагается?

– Да, – устало ответил Закалве.

Мускулы заиграли на мощном загорелом теле мужчины, когда он наклонился, закрепляя плазменное ружье в капсуле. На Закалве были шорты, а на Сма – все еще растрепанной после сна, ведь по корабельному времени утро только начиналось, – балахон с капюшоном.

– Ты знаешь, с кем связаться? – обеспокоенно спросила она. – И кто там главный и на чьей стороне…

– И что делать, если я вдруг останусь без средств. Да, я все знаю.

– Если… когда ты его вытащишь, вам надо направиться в…

– Обворожительную, залитую светом систему Импрен, – устало проговорил он нараспев. – Где аборигены приветливы и обитают в экологически чистых орбиталищах. Которые нейтральны.

– Закалве. – Сма внезапно взяла его лицо двумя руками и поцеловала. – Я надеюсь, все будет хорошо.

– И я тоже, как это ни забавно, – сказал он, поцеловав Сма в ответ. Та отпрянула от него. Закалве потряс головой, обвел взглядом фигуру женщины и усмехнулся. – Ну, может, когда-нибудь… Дизиэт.

Она отрицательно покачала головой и неискренне улыбнулась:

– Только если я буду без сознания или мертва, Чераденин.

– О, значит, у меня остается надежда?

Сма шлепнула его пониже спины.

– Двигай, Закалве.

Он вошел в бронированный боевой скафандр, тот закрылся. Закалве откинул шлем назад и внезапно посерьезнел.

– Ты только узнай точно, где…

– Мы знаем, где она, – быстро сказала Сма.

Несколько мгновений он смотрел в пол ангара, потом заглянул женщине в глаза и улыбнулся.

– Хорошо, – объявил он, хлопнув в ладоши. – Здорово. Я отправляюсь. Если повезет, встретимся.

И Закалве шагнул в капсулу.

– Береги себя, Чераденин.

– Да-да, – сказал Скаффен-Амтискав, – берегите свою мерзкую раздвоенную задницу.

– Можете не сомневаться, – сказал Закалве, посылая обоим воздушный поцелуй.

Со всесистемника – на сверхбыстрый дозорник, оттуда – на небольшой модуль, из модуля – в катапультируемую капсулу, а из нее – в скафандр, который теперь стоял на холодном песке пустыни, с человеком внутри.

Он посмотрел через открытую лицевую панель и вытер редкие капли пота со лба. На плато стояли сумерки. В нескольких метрах от себя, в свете двух лун и заходящего солнца, он увидел покрытую инеем скалу, а еще дальше – громадную расщелину посреди пустыни. На дне расщелины стоял древний полупустой город, где сейчас жил Цолдрин Бейчи.

По небу плыли облачка, ветер вздымал песок.

– Ну что ж, – сказал он, не обращаясь ни к кому в отдельности и поднимая взгляд к очередному чужому небу. – Вот оно опять.

VIII

Человек стоял на крохотном глинистом уступе и смотрел, как журчащий буроватый поток обнажает и очищает от земли корни громадного дерева. Дождь буравил воздух; широкая струя воды, колебавшая корни дерева, дробилась на хлесткие струйки помельче. Один только дождь снижал видимость до двух сотен метров; человек в форме давно промок до костей. Дождь и грязь сделали серую форму темно-бурой. Отличная, хорошо подогнанная, она превратилась теперь в мокрое тряпье.

Дерево накренилось, рухнуло в бурый поток и обрызгало человека грязью. Тот отошел назад и поднял лицо к мрачному, серому небу, чтобы непрекращающийся дождь смыл грязь с кожи. Громадное дерево, упав в ревущий буроватый поток, разделило его, и вода теперь лилась на глинистый уступ. Пришлось отступать по грубой каменной стене к высокой, возведенной давным-давно бетонной перемычке – потрескавшаяся и неровная, она тянулась вплоть до бетонного холма, у самой вершины которого притулился уродливый домик. Человек стоял, глядя на длинный бурый шрам раздувшейся реки, которая подмывала маленький глинистый полуостров. И тут уступ рухнул, дерево потеряло опору на другой стороне реки, закрутилось и понеслось, увлекаемое ревущим потоком по затопленной долине к низким холмам. Человек посмотрел на обваливающийся противоположный берег: из земли торчали корни громадного дерева, похожие на оборванные кабели. Он повернулся и тяжело побрел к домику.