Достигнуть границ - Олеся Шеллина Страница 31

— Да потому что ты, государь, попираешь права дворянства, на кои опираться должон, и кои трон твой своими руками держат… — один из посетителей, в котором Михаил узнал Австриевского Никиту, вскочил на ноги, глядя на государя блестящими глазами, сверкающими с лихорадочно горящего лица.

— Сядь, иначе я не только права твои попру, и сделаю энто собственноручно, — тихо проговорил государь, и Никита сел, словно он был марионеткой, у коей ниточки обрезали. — Вот это я и хотел услышать, — он задумался, а затем снова обвел присутствующих пристальным взглядом. — Вот Австриевский только что про права лепетал, почти как отрок неразумный, а ведь он меня на два года постарше будет. Так вот, права дворянства про которые вы все уже позабыли, ведя вполне комфортное существование на шеях у отцов, кои скоро упадут под неподъемным весом дел, кои только множатся, и никто из вас не подставил своего широкого плеча, предпочитая нагружать их еще и проблемами. Я вот, например, собрал вас всех здесь только для того, чтобы напомнить — права дворян всегда и во все времена, в любой стране мира заключаются лишь в одном, в праве служить своему государю и своей отчизне, — Михаил опустил взгляд. Не ждал он того, что ему может стать стыдно. А ведь не только Австриевский старше государя. Все они его старше, и чем они прославились, кроме того, что дома как в клетке просидели за дикую глупость, которая по здравому рассуждению не могла в их головах самостоятельно зародиться? — А ведь существуют акромя прав еще и обязанности. И, если право у вас у всех только одно, то вот обязанностей ой как много, — государь на мгновение замолчал, затем еще больше понизив голос продолжил. — Митя, сопроводи графа Австриевского вон, он так ничего и не понял, видать умом не вышел, либо из люльки кувыркнулся в детстве, пока нянька нерадивая задремала, — подождав, пока Митька выведет Никиту, крепко держа того за плечо и вернется на свое место, Петр Алексеевич продолжил. — Так вот, как я уже говорил, обязанностей у всех вас гораздо больше, чем прав, и я хочу сейчас поговорить об одной из них — служении отечеству, не щадя живота своего. Лучше признайтесь, кто из вас так сильно животом своим дорожит, что обязанность эта станет обузой, кою охота будет очень быстро сбросить с плеч? — на этот раз ему ответили легким гулом недовольства, за то, что он так плохо о них подумал. — Очень хорошо. Тогда я хочу спросить вас, вы пойдете искуплять свою вину и заодно начать уже выполнять свои обязанности, поступив на службу в ведомство Андрея Ивановича Ушакова? — Миша почувствовал, что у него дернулся глаз.

— Но почему именно туда? И почему ты, государь, выбрал нас на эту службу? — спросил он, чувствуя, что голос его сел и хрипит.

— Тому есть много причин: именно в Тайной Канцелярии вы все будете под неусыпным наблюдением Андрея Ивановича, у Ушакова просто катастрофически не хватает людей, и он банально не всегда успевает ваши же шалости открывать, и, что немаловажно, вы все бунтовщики, а значит умеете думать, как они, и сумеете первыми распознать в толпе тех, кто так близок к вам по духу.

Глава 10

— Фе-е-е, ну какое же оно жутко горькое, лекарство энто, — Софья Дмитриевна Матюшина отставила в сторону кубок, в котором приехавший столичный лекарь и разводил то самое лекарство, которое полагалось пить, дабы не подхватить лихорадку, коя на глазах сосланных на побережье Каспийского моря Матюшиных уносила жизни не только пришедших с ними людей, но и местных жителей, хотя казалось бы, уж они-то за столько лет уже должны были научиться бороться с этим недугом, но нет, жили в вечном страхе заболеть. Поговаривали злые языки, что Гилян Петру Великому так и досталась, потому что персы сами ее отдали, именно из-за этой злой лихорадки, что уносила жизни сотнями, а вовсе не потому что он завоевал ее.

— Лекарство не должно быть сладким, чай не мед, — сам Матюшин выпил свою порцию не морщась, но по мнению Софьи Дмитриевны, в том была больше заслуга грога, который ее супруг частенько употреблял, когда думал, что она не видит. Хоть Матюшин и считал свое назначение сюда, да вместе с Соловьевыми, наказанием за неведомые ему заслуги, но не мог не оценить того, что государь заботился о своем троюродном дядюшке и постоянно присылал дополнительные войска и всячески интересовался про то, как ему здесь живется-можется, а сейчас вон, лекаря прислал, да не с пустыми руками. — Ты бы, душа моя, шла отдыхать, а то истомилась вконец…

— Я устала уже отдыхать! — Софья Дмитриевна грозно посмотрела на мужа, скрестив руки на пышной груди, соблазнительно белевшей в глубоком вырезе корсажа. Их ссылка претила ее деятельной натуре, но Матюшин ничего не мог поделать, чтобы как-то помочь ей в этом, ежели только обратно в Москву отослать. Но тогда ему самому стало бы тоскливо, слишком уж долго добивался он своей жены, чтобы вот так надолго расстаться. — Тебя постоянно нет дома. Ты с моим папенькой какие-то дела все время крутишь, а мне что прикажешь делать? Когда мы в Москве жили, я могла подруг позвать, сама куда сходить, посплетничать, ассамблею организовать… А сейчас я пью эту жуткую дрянь, от которой моя кожа стала желтеть, и все, о чем прошу — это побыть со мной, али придумать, чем мне заняться!

— Да не могу я побыть с тобой, Софьюшка, государь наказ прислал, начать линии обороны организовывать по границе. И с Левашовым Василием Яковлевичем выехать в крепость Святого Креста, чтобы там осмотреться, да двигаться дальше к Кавказским горам. Пока что имеющиеся в наличии казацкие поселения как оборонную линию приспособить, а дальше решать, где закладывать крепости. Государь наш Петр Алексеевич, разрешил все, кроме одной десятины от полученных с Гиляни доходов пустить на обустройства эти. А вчерась батюшка твой весть принес, навроде персияне хотят с османами замириться. Тогда точно нам тут жарковато может стать, ежели пройдет у них такой фокус.

— Персам не нужен Гилян, — попыталась