Проблема выбора - Олеся Шеллина Страница 31

все зубы, – я рефлекторно провел языком по своим зубам, которые, как я с удивлением узнал, герцог знал, как чистить, и в его вещах даже имелся зубной порошок, скорее всего истолченный мел, но хоть так, чем вообще никак. Щетки, кстати, не было, пришлось заказывать. Зубы чистили, поэтому никакого открытия я своей просьбой не сделал. Другое дело, что делали это далеко не все и не каждый день.

– Вы слишком драматизируете, ваше высочество, – улыбнулся Штелин. – У вас, надо сказать, очень богатое воображение.

– Да, мне об этом часто говорили. Но такая опасность все существует, вы должны это признать.

– Ваше высочество, Киль находится не за океаном, наше путешествие не продлится настолько долго, чтобы случилось все то, о чем вы сейчас рассказали. Даже цинге, чтобы убить человека, нужно время.

– Мне бы вашу уверенность, Яков Яковлевич. В любом случае, лучше перебд… черт, – я вдохнул и быстро подобрал другое слово. – Лучше перестраховаться, чем потом локти кусать, из-за того, что ничего не сделал.

– Как знаете, ваше высочество. Встречайтесь с бывшим лейб-медиком, если это вас успокоит. Только, что вы хотите от него добиться? Лекарства от этой напасти нет.

– Лекарства нет от оспы, – я поднял вверх указательный палец. – А от всего остального при желании можно найти, если не панацею, то что-нибудь, что облегчит симптомы.

– Могу лишь пожелать вам удачи, ваше высочество, – Штелин снова улыбнулся. – Мне остаться при вашей встречи с господином лейб-медиком?

– Нет, в этом нет необходимости, – я встал из-за стола, который заменял мне ученическую парту. – Я вас оставлю, Яков Яковлевич, надо уже приучать окружающих, да и самого себя, что все встречи я буду проводить в кабинете. Нечего посторонним по моим покоям болтаться. – Быстро выйдя из комнаты, оставляя Штелина и не давая ему опомниться и остановить меня, я направился в свой кабинет.

В кабинете я застал Турка, который в это время вытирал пыль с полок. Вид у него был при этом, мягко говоря, недовольный.

– Почему я этим занимаюсь? – зло спросил он, поворачиваясь ко мне, потрясая при этом тряпкой.

– Потому что не хочешь уходить, все просто, – пройдя мимо него, я сел за стол. – Совсем забыл спросить у Ушакова, он привлекает тебя к созданию клуба для особо избранных особ?

– Я учу шельмовать в карты трех его человек. Нужно же не просто вытащить туза незаметно, но и убедиться, что у твоего соперника нет и одного.

– Зачем ему это? – я примерно догадывался, зачем, но мне хотелось убедиться.

– Чтобы клуб начал зарабатывать, конечно, – пожал плечами Турок. – Без денег он долго не продержится. Да и плюс долги членов клуба, непосредственно клубу… Вы представляете, что можно со всем этим делать?

– Представляю, – каюсь, про то, что Ушаков решил на этом подзаработать, я как-то не подумал. – Вот уж действительно: хочешь выиграть у казино, купи себе казино. Ну, или создай с нуля, как в нашем случае.

– Что? – Турок удивленно посмотрел на меня.

– Ничего, сделай вид, что тебе послышалось, – он скептически хмыкнул, и отвернулся, продолжая протирать полку. Я же помассировал переносицу. – У меня вообще все чаще и чаще возникает мысль, что я невольно пустил козла в огород, слишком уж большим энтузиазмом он фонтанирует, когда речь заходит о клубе. Все свободное время проводит в здании, наблюдает за перестройкой, уже даже устав набросал.

– Андрею Ивановичу точно нравится идея, а вот мне не нравится пыль вытирать и полы драить, – выдал Турок.

– Не наглей, – одернул я его. – Просто вбей себе в башку, что я не каждого пущу сюда, пыль с моих бумаг вытирать. Криббе этим точно заниматься не будет, так же, как и Федотов. А у тех немногих, кому я, кроме них, доверяю, полно своей работы. Вот и остаешься ты. Не то, чтобы я тебе доверял, но и слишком большого недоверия не испытываю. Так что не ной, и маши тряпкой интенсивнее.

– Я… – Турок внезапно осекся, а его голос сорвался. Прокашлявшись, он ответил. – В тех дневниках было что-то интересное?

– Не особо, – я поморщился. – Шумахер приворовывает, но не критично, как оказалось. А вот Миллер ничего слишком противозаконного не делал и не делает, насколько он сам может доверять своим записям, конечно. Однако, на то, чтобы он написал эту историю, ему заплатили, причем весьма кругленькую сумму. И не кто-нибудь, а Анна Леопольдовна. Зачем и почему – об этом он не писал в своем дневнике. Может быть, он и сам не знал, зачем ей это понадобилось, но взялся за дело почти как Ушаков за клуб, слишком уж тема показалась ему перспективной.

– Иван Лаврентьевич Блюментрост к вашему высочеству, – сообщил показавший в проеме открывшейся двери гвардеец.

– Ну, наконец-то, пусть войдет, – гвардеец исчез, а я повернулся к Турку. – Вот видишь, как тебе везет. Можешь идти.

– А что же, ваше высочество, уже не столь доверяете? – Турок хмыкнул и направился к двери.

– Стой! – он остановился и посмотрел на меня. – Ты сейчас пойдешь прямиком к Якову Яковлевичу Штелину и попросишь объяснит, что означает слово «конфиденциальность». Надеюсь, что после этого до тебя дойдет уже, что существуют вещи, которые к доверию или недоверию никакого отношения не имеют.

Турок ничего мне не ответил, лишь посторонился пропуская, столкнувшегося с ним в дверях, пожилого человека, который зашел в кабинет, удивленно озираясь при этом.

Дверь закрылась, а я махнул рукой, приглашая садиться.

– Добрый день, Иван Лаврентьевич, надеюсь, столь настойчивое приглашение ко мне на беседу не вывело вас из душевного равновесия?

– На самом деле, это было очень неожиданно, и заставило мое бедное сердце в очередной раз сжаться, гадая, что же еще Тайная канцелярия мне приготовить.

– А ведь я всего лишь попросил Андрея Ивановича найти вас и пригласить ко мне, – похоже, эти приколисты схватили ничего не понимающего Блюментроста, выволокли его из флигеля, сунули в карету и повезли, как он полагал в Петропавловскую крепость. Потому что ему ничего, и никто не объяснил, буркнув, что на месте все прояснится. Я бы тоже после такого напрягся, если честно.

– Так, что вы хотели выяснить, ваше высочество? – он, хоть и думал первоначально, что его за какие-то грехи, возможно,