Стальная империя - Сергей Александрович Васильев Страница 31

мотовства ввиду сильно развитого чувства бережливости. Китаец не обнаруживает склонности к вину, особенно в молодые годы, а запой для него – совершенно непонятное явление. Зато у многих китайцев развита привычка к курению опиума. «Эвона как!» – прищурив глаза, понимающе покачали головой парубки с Привоза и предложили китайцам альтернативу. Покурив ее, можно не только уходить в философский «дзен», но и радостно хихикать, потребляя при этом недельный запас воды и пищи.

По понятиям китайцев, девять знаний имеют божественное происхождение и дарованы людям с небес: конфуцианская доктрина, медицина, искусство определять условия, благоприятствующие человеку – фэншуй, дар отгадывать судьбу человека, умение рисовать сепией и красками, буддийское учение, даосизм, игра на цине и шахматы. По странному стечению обстоятельств, все эти достоинства после употребления китайцами правильно приготовленной конопли моментально прорезались у представителей различных «колен Израилевых», и началась натуральная еврейская реконкиста Китая.

Настоящей «игрой на раздевание» оказались шахматы, пользующиеся у китайцев большим уважением и имеющие распространение даже среди простолюдинов. Китайцы говорят, что боги постоянно развлекаются ею и в древности научили шахматам правителей, относясь к ним очень дружелюбно. Но вот про то, что можно играть на деньги, китайцы узнали только в начале ХХ века от жизнерадостного чернявого гардемарина из второго экипажа учебной израильской эскадры, пробавлявшегося нехитрой коммерцией на просторах одесской Молдаванки.

Ну а искусство рисования красками одного из земляков Армана Эмманюэля София-Септимани де Виньеро дю Плесси дюка Ришелье де Фронсака и де Шинона, или, как говорят в Одессе, «нашего Дюка», могло бы удовлетворить любого китайского эстета. Для этого мазлдика, свободно воспроизводящего рисунок сторублевой ассигнации и рванувшего в Израиль с единственной задачей – не знакомиться с любопытными сотрудниками сыскного отделения, вообще ни один китайский художник не был авторитетом.

Все вышеописанные таланты, опробованные на девственно чистой коренной нации Квантуна, принесли интересный эффект в виде практически поголовной переписи местного населения. Только вместо скучных бюрократических формуляров носителями информации о туземцах были их многочисленные долговые расписки, исполненные грамотными почтальонами с приложением отпечатка пальца должника. Но бравые гардемарины не остановились на достигнутом и, в полном соответствии с заветами Карла Маркса, приступили к воспроизведению капитала, а именно – к скупке свободных участков земли, плотно засеяв их абсолютно новой для данной местности культурой.

Земля в Китае измеряется мерой «му», равной приблизительно 1/17 русской десятины. My, в свою очередь, делится на десять фынь, фынь – на десять ли, а ли – на десять хао, который несколько больше квадратного аршина. Полученные от обкуренных китайцев расписки были быстро конвертированы вчерашними одесситами в му, фынь и хао. Теперь над солидной частью пахотных земель полуострова можно было смело поднимать израильский флаг. Предприниматели в тельняшках успели аккурат ко второму севу и теперь решали насущные проблемы приватизации почтовой конторы, открытой в Порт-Артуре в апреле 1898 года. Начальник, оба почтальона и прикомандированные писари уже были согласны на любой гешефт, как вдруг этот сбор «свистать всех наверх» с запретом покидать расположение экипажа.

– Класс, смиррна! Вашвсокбродь, экипаж миноносца «Синай» проводит занятия по минному делу! Доложил кондуктор Вахнянский!

– Вольно!

Капитан второго ранга Сапсай окинул взглядом вытянувшихся во фрунт матросов.

– Столберг! – скомандовал он.

– Й-йа, вашвскбродь!

– Разница в силуэтах между вашим «Синаем» и японским «Хаябуса»?

– Оба типа миноносцев производства заводов Нормана, длина сто пятьдесят футов, трубы две, мачта одна! У японца три однотрубных минных аппарата и три орудия, шестифунтовое и два трехфунтовых, у «Синая» – две трехдюймовки Канэ и один двухтрубный аппарат! Легче всего отличать по орудиям, вашвскбродь!

– Верно. Гиршевич!

– Я, ваше высокоблагородие!

– Характеристики восемнадцатидюймовой самодвижущейся мины!

– Самоходная мина Шварцкопфа, образца девяносто первого года, калибр – сорок пять сантиметров, вес – тысяча двести фунтов, заряд – двести фунтов пироксилина, воздушная, двухрежимная, дальность хода – два кабельтовых с половиною на тридцати двух узлах, четыре с половиною кабельтовых – на двадцати шести! Предназначена для…

– Достаточно. Разница с миной Торпедо Веркштатте?

– У немцев боевая часть тротиловая, четыреста тридцать четыре фунта, дальность на режиме тридцать три узла – два с половиной кабельтовых, на двадцати семи узлах – шесть!

– Молодец. Продолжайте занятия, кондуктор!

По окончании классов, когда матросы вышли покурить, Гиршевич зло заметил:

– Спрашивают-то как с офицеров, а жалованье – матросское. Жадюги. А еще и уголь грузить вечером…

– Я таки не понял, Фима, ты хочешь стать адмигалом или одно из двух? Или ты згя учил лоции Кгасного могя и Хайфы, не говогя уже о Суэце?

– Чтобы дослужиться до адмирала, Сема, нам таки надо еще выжить. А пускать мины с четырех кабельтовых – удовольствие для здоровья так себе.

– Все безопаснее, чем бгосать бонбы в полицмейстегов с десятка шагов, Фима. И намного пгиятнее.

– Дались тебе эти бомбы. И потом, меня полностью оправдали за отсутствием улик. Но сами-то русаки, как говорят, пятнадцатидюймовыми чуть ли не на три мили стреляют!

– На две, Фима. Но если в наши «согок пять» тоже залить кегосину, мы таки, пожалуй, тоже на тги пульнем, если не на четыге… Может, чегез годик и нам новые подвезут.

– Я и говорю – жадюги.

– Я на тебя посмотгю, когда ты сам адмигалом станешь.

– Вот тогда и поговорите, шлемазлы. – Кондуктор, демонстративно игнорировавший разговор, выбил трубку в ящик с песком. – Кончай курить, российские матросы! Уголь сам себя не погрузит. Стр-ройся!

Виднеются в тумане огоньки,И корабли уходят в море рано.Поговорим за берега твои,Красавица моя, Одесса-мама…* * *

– А, Михаил Антонович! Это, значит, ваш батальон придаётся мне для копательных работ? Ну что ж, весьма рад герою Трансвааля. Задачу вам поставили?

– Сам лично! И зачем же так уничижительно – «копать»? У нас кроме лопат много чего в наличии имеется. Например, четыре беспроволочные телеграфные станции на двуколках и полный набор для монтажа башни инженера Шухова.

– Не извольте обижаться – не хотел-с. Просто уж так повелось среди нас, грешных, над вами подшучивать. Но мы же беззлобно, любя! Про радио даже и говорить нечего – рад безмерно. Разрешите только полюбопытствовать про ваши огнедышащие эксперименты?[32]

– Приказано опробовать в боевой обстановке.

– Звучит страшновато, но справедливо. Во всяком случае, по отношению к англичанам…

Капитан-инженер Зиггерн-Корн остановился как вкопанный.

– Евгений Лукиянович, простите, но эту информацию до меня никто не доводил…

– Полноте, капитан! – Командир второго африканерского полка полковник Елец поморщился, как от клюквы. – Все мы умеем складывать два плюс два и понимаем, что воевать в Туркестане больше не с кем.

– Тогда разрешите и мне полюбопытствовать, Евгений Лукиянович. Ваше мнение: почему я должен выполнить весь комплекс фортификационных работ при отсутствии самого объекта обороны? Турксиб – он ведь в основном только в проекте и на местности размечен, а я должен целые укрепрайоны строить. Зачем?

– Экий вы любознательный, сударь! – Полковник Елец, несмотря на испорченный новогодний праздник, был в хорошем расположении духа. – А о том не