Позывной «Курсант» - Павел Барчук Страница 31

Клячин несколько секунд смотрел на меня молча. А потом выдал:

— Молодец! Правильно ответил. Не боятся только идиоты, но от таких сразу избавляться нужно. Они опасны для себя и окружающих. Раз ты боишься, значит понимаешь. Значит, думаешь! А тебе без этого сейчас вообще никак нельзя. Не знаю, чему тебя будут учить, Алексей. Но уверен, ты прав, и действительно будет очень трудно. Но такой шанс выпадает раз в жизни. Окажешься последним дураком, если за него не ухватишься.

— Ну, да…– Сказал я, натянуто улыбаясь. Не знаю, что ещё можно было ответить в этой ситуации.

— Ты получил шанс не просто так коптить это небо, а сделать что-то большое и светлое для своей страны. Помочь государству, которое кормило и поило тебя все эти годы! — Снова завелся Клячин.

Я смотрел на его воодушевленное лицо и думал… А чего париться-то? Чего дергаться, переживать? У меня все равно пока нет других вариантов. И в принципе… Я, наверное, неслучайно попал в тело именно этого пацана. Теперь он знает о будущем больше, чем остальные. Может, всё не так уж и страшно, на самом деле…Посмотрим, что там за школа такая — особая… Дальше будет видно

Хлопок ладони по столу выдернул меня из размышлений, в которые я успел погрузиться, пока чекист рассказывал о долге перед Родиной.

— Собирайся, Алексей! — Николай Николаевич резко вскочил на ноги. — Машина приехала, не стоит начинать такое важное дело с опоздания.

Глава 12

В которой я двигаюсь вперед, но пока не знаю, куда именно

Так вот ты какой, северный олень…

Уже почти полчаса в моей башке крутилась эта дебильная, неуместная фраза. Бывает так иногда. То песня какая-нибудь в голову въестся, то слово-паразит выскочит. А мне олень втемяшился. Хотя, само собой, думал я вовсе не про сохатого. Черт… Или сохатыми называют лосей? Вот не охотник я ни разу.

В общем, животные тут ни при чем. На самом деле такую реакцию вызвал пресловутый «Черный воронок», в котором мы дружной компанией мчали в неизвестном пока что направлении. Тот самый, о котором я недавно думал, недоумевая, почему у Кляина его нет. Правда, направление оставалось неизвестным только для меня. Остальные, нстественно, в курсе.

Ну, ладно… Компания тоже была не совсем дружная. Водитель периодически поглядывал в зеркало заднего вида и, мне казалось, смотрел именно на меня. Недовольно так смотрел.

Хотя, там зеркало то… Одно название. Может, меня вообще паранойя накрывает, будто мужику, сидевшему за рулем, есть дело до моей персоны. Тем более, они всю дорогу разговаривали с Клячиным и я бо́льшую часть этих разговоров даже не слушал. Но ощущение, будто водиле не нравится один из пассажиров, все равно имелось. Впрочем, я и не картина, чтоб всем нравиться.

Тем более, честно говоря, данному факту был даже рад. Появись еще кто-то, желающий нам с Реутовым добра, я бы просто заржал в голос. Не сдержался бы. Достаточно двух чекистов, всячески проявляющих заботу обо мне. От одного заботливого до сих пор глаз дергается с его методами воспитания подрастающей молодёжи. Про второго вообще молчу. Спаситель Хренов.

Так вот… Воронок…Когда мы с Клячиным вышли из дома, напротив калитки, ведущей со двора, стоял он — тот самый легендарный автомобиль.

— Погоди. Замок закрыть надо. Не скоро тут появлюсь. Наверное… — Тормознул меня Николай Николаевич.

А я как бы и не спешил. Стоял, разглядывал «героя» многочисленных рассказов.

Ну…что сказать. Старая тачка соответствующего вида. Ни больше, ни меньше. Раритет. В принципе, точь в точь, как в кино обычно показывают, если события фильма происходят в довоенное время. Единственное, конечно, при личной «встрече», пугающая репутация этого автомобиля добавляла немного атмосферности.

Когда я увидел машину, даже немного подзавис. Волнение легкое появилось. Все-таки, не обычный «горбатый», а самый настоящий «Воронок». И судя по всему, поедем мы с Клячиным именно на нем.

Круто было бы, конечно, если для полного погружения в эпоху и достоверности сейчас из него вылез бы Лаврентий Павлович собственной персоной, встал рядом, задрал голову вверх, раскинул руки и сделал злодейское:«Бу-га-га!». Хотя я не уверен, что в 1938 году Берия уже имел подходящую репутацию. Не помню, когда он стал наркомом внутренних дел.

Естественно, никакого Лаврентия Павловича в машине не оказалось. Рожей я не вышел для знакомства с такими людьми. И слава Богу… Чего-то пока не готов воочию увидеть исторических персон. Это, будто встретить героя из книги. Занимательно, любопытно, но хрен его знает, надо ли.

За рулем сидел молодой мужик. Ну, как молодой…Лет тридцать, наверное. Лицо у него было открытое, приятное. В отличие от Николая Николаевича, он вырядился в соответствующую форму — гимнастерка цвета хаки и синие штаны. То́лком не понятно, но похоже на шаровары. На краповых петлицах у него имелся один красный прямоугольник. Сверху был накинут плащ-пальто темно-серого цвета. Еще присутствовала синяя фуражка с краповым околышем и кантами малинового цвета. На околыше — красная звезда. В общем, образ полностью совпадал с тем, как его показывают в большинстве фильмов.

— Здорова, Николай…– Сказал мужик моему провожатому, когда тот распахнул дверь.

Кстати, двери у «Воронка» открывались совсем не так, как на современных тачках. Ручки находились с противоположной стороны.

— И тебе не болеть, Петро́. — Ответил Николай Николаич.

Мужик кивнул и улыбнулся. Когда перевел взгляд на меня, улыбка его моментально сползла с лица, а взгляд стал колючим. Видимо, не по душе ему семнадцатилетние детдомовцы. Потому что другой причины негатива не могу назвать. Он видит меня в первый раз, это понятно. Ну, а я его — тем более.

Клячин уселся впереди, хлопнул дверью. Потом сообразил, что я продолжаю стоять возле машины, снова открыл дверь, высунул голову и спросил:

— Я не понял, ты ждешь кого-то?

— Так приказа не было. Надо субординацию соблюдать. — Заявил я, искренне вылупив глаза на Клячина.

Вообще, конечно, не было необходимости лезть на рожон, однако, пока мы убирали в кухне, он отправил меня драить чашки холодной водой. Хотя, они и без того были вполне чистые. Я так понял, его прикалывает сам факт моей дрессировки.

— Надо по шее тебе дать. Вот это — точно. Но