Михаил Ланцов - Русский медведь. Цесаревич Страница 32

— Хм… странно. Мне казалось, что ты планировал участвовать в войне с Османской Империей.

— Конечно, планировал. Но не вот так, с бухты–барахты, а подготовившись. Годиков через пять–шесть. Но проклятые австрийцы испортили мне всю задумку. Даже не австрийцы, а один посланник Священной Римской Империи, возомнивший себя самым умным. Ведь это надо было еще догадаться нанять дюжину ушлых ребят и начать по трактирам рассказывать легенду семилетней давности. Да так, что вся Москва зашевелилась в предвкушении, когда же я уже пойду и разгромлю османов Божьим благословлением. Все — от холопов до бояр. И про апостола Петра вспомнил, сволочь, и про мой обет. Помнишь же какой ажиотаж стоял в конце прошлого лета. А обманывать такие ожидания толпы нельзя — это чревато большими проблемами.

— Но ты смог изящно выкрутится! — Заметила Анна. — Прислал четыре пушки и через полтора часа крепость упала к твоим ногам!

— Это вынужденная мера. Я вообще эти пушки демонстрировать никому не хотел. Но других попросту не имелось в наличии. Ведь кампания должна была начаться более чем через пять лет. Вот и держал в закромах только экспериментальную артиллерию.

— Странно, — пожала она плечами. — Если ты не хотел эти пушки никому показывать, то зачем послал?

— Потому что иного выбора не было. Как еще быстро и эффектно взять крепость? Выслать большой огневой припас для старых пушек и пережечь тонны качественного пороха, который я с таким трудом собирал в арсенале? Тем более что обычных бомб у меня не было в наличии и стрелять пришлось бы ядрами — а это жуткая морока и глупость. Послать Преображенский и Семеновский полк и штурмом с нескольких направлений взять укрепления? Еще большая глупость. Я потратил не один год, чтобы этих людей обучить и подготовить. По плану они должны стать ядром новой армии. А тут такая бойня. В общем — как ни крути, а иного выбора у меня не было. Тем более что союзникам можно сказать, что мои люди просто удачно и результативно постреляли гранатами. Проверить‑то такое они не в состоянии.

— Тем более. Петь — ты все сделал правильно, даже несмотря на то, что тебя к такому поступку вынудили. Кстати, а куда пропал этот наш недалекий хитрец? Я его уже полгода как не вижу.

— Отозвали в Вену. Я написал Леопольду о его проказах, пояснив, что он сорвал подготовку к серьезному походу и попросил такого впредь не допускать. Ведь мы союзники, а не враги.

— Ха! А ведь он одним махом поставил Леопольда в весьма неловкое положение. Иной монарх мог и вспылить от таких проказ, да послать подальше подобных союзников.

— Верно. Если говорить вежливо, то посланник поставил Леопольда раком, особенно учитывая международную обстановку. Полагаю, об этом глупом человеке мы больше никогда не услышим. Не удивлюсь, что его холодным молочком поутру напоят, а потом торжественно похоронят где‑нибудь в овраге. Подставил он своего монарха очень сильно. Настолько, что тот даже обязался компенсировать мне непредвиденные расходы — вот, жду партию селитры и меди.

— А дальше, что будет?

— Ничего хорошего, — грустно произнес Петр. — К кампании 1695 года я собирался иметь в тылу солидные производства, обеспечивающие кампанию деньгами и всем необходимым. Качественные пиломатериалы, листовое стекло, саржевая ткань — вот основные экспортные статьи, дающие мне денег уже сейчас больше, чем нынешние налоговые сборы в казну. И денег должно быть вполне достаточно для того, чтобы продолжать энергичное промышленное развитие. Строить дороги, мануфактуры, форты и прочее. А теперь из‑за этих… — махнул рукой Петр.

— Теперь ты будешь вынужден воевать в ущерб развитию, — медленно произнесла Анна.

— Верно. Вон, я хотел шхуны для пиратов строить со стальным набором и рангоутом. Но куда уж там. Мы одну едва построили на Плещеевом озере. Еще две в ближайшее время просто не потянем. Вот и придется строить их с деревянным набором, хоть и усиленным металлическими вставками. Кроме того, экипажи толком не готовы. Пехоты всего три полка. Конных егерей — пять рот, да и те — всю летнюю кампанию гоняли татар по степи, выдавливая на запад — юго–запад. И раньше, чем через год им пополнения не будет — слишком сложны в обучении и подготовке. Артиллеристов готовых к делу — одна только рота. Пушек нормальных нет. Фузей нового образца не хватает. В общем — одна сплошная проблема.

— Так раз все плохо, то зачем нам вообще сейчас начинать воевать? Подождем эти несколько лет. Обязательства для вида перед союзниками ты выполнил. Так что время у тебя есть.

— На самом деле — его уже нет. Я раскрылся и продемонстрировал, что могу успешно воевать. Это пока мы были немощными да убогими, наши союзники не рассчитывали на нас. Сдерживаем татар одним фактом своего присутствия — уже хорошо. Однако сейчас все изменилось. Франсуа Овен сообщил о переполохе в Вене, вызванном слухами о взятии Азова. Там никто на это не рассчитывал.

— Ты думаешь, теперь на тебя станут давить?

— Уже начали. Дело в том, что дела у Священной Римской Империи не очень хороши. В этом году они потеряли много крепостей. Конечно, войска османов тоже выдохлись, но закрепились на позициях. Теперь от нас будут любыми правдами и неправдами требовать наступления, чтобы Стамбул начал перебрасывать в Крым и Причерноморье подкрепления. Конечно, можно послать их к чертям, но без Вены нам будет сложно дипломатически оформить наши завоевания. С нами один на один Османская Империя может достаточно долго воевать, так что придется выручать этих горе–вояк.

— Печально. Кстати, а почему ты собирался начать кампанию в 1695 году?

— Потому что хотел помочь нашим заклятым друзьям в Вене, но, не рискуя получить османские подкрепления в Тавриде и окрестностях. То есть, стать последней гирей на весах этой войны, подойдя практически к дележу добычи. Впрочем, чего уж о том мечтать, — тяжело вздохнув, произнес Петр. — Теперь нужно действовать по обстановке и не терять время. Вон, даже шхуну, что на Плещеевом озере ходила, разобрал и сюда привез. По весне завершим сборку и отправим резвиться на просторы Черного моря.

Глава 2

— Государь, — обратился к Петру дежурный офицер, — прибыл гонец с пакетом, имеющим пометку: «Юстас Алексу». Вы просили о таком сразу сообщать.

— Отлично! Неси скорее, — произнес, улыбнувшись царь, понимая, что «лед тронулся».

Как он и предполагал, в донесении агента, сидящего в Перекопе, было сообщение о прохождении через вверенный ему участок армии в пятьдесят тысяч.

Это обрадовало безмерно. Настолько, что Петр просто расцвел. Ведь он хорошо знал, что хан мог выставить максимально только лишь восемьдесят тысяч, причем не только с Крыма, но и со всех вассальных земель включительно. То есть, без малого десять тысяч ногайцев, кочующих к юго–востоку от Дона, оказались отрезаны от метрополии его армией и егерскими разъездами. А западные причерноморские кочевья, безусловно присоединятся к армии хана позже. Таким образом в самом Крыму оставалось войск всего тысяч десять, а то и менее. Причем, весьма поганого качества, да еще разведенных по разным гарнизонам. И помощи в разумные сроки им ждать было неоткуда.

— Зови Гордона! — Не скрывая улыбки произнес Петр дежурному, дочитав письмо. — И поживее!

Такая ситуация стала возможна только после проведения грамотной дезинформации с целью введения как Бахчисарая, так и Стамбула в заблуждение относительно реального положения дел в России и планов Москвы. Причем не абы как, а по линии Священной Римской Империи, в различных государственных ведомствах которой имелось великое множество османских шпионов. Это Россия им была совершенно не интересна, а потому тех нескольких соглядатаев, что прислал в Москву Бахчисарай, отловили очень быстро и просто. А Габсбурги — старые и опасные враги.

Вот и поплакался Петр в жилетку австрийскому послу, что на штурме Азова положил половину армии. Огненного припаса нет — все извели. С мушкетами да фузеями проблемы, больно изношены. Свинца на пули не хватает. Пушки хоть репой заряжай — все ядра извели. Да не просто так, а половину «старых, изношенных стволов, помнящих еще далекие древности» совершенно разорвало от напряженной пальбы. Причем Петр не просто так плакался, а еще и продемонстрировал совершенно потрепанные части стрельцов, которые возвращались из‑под Азова.

Само собой, это была «потемкинская деревня» наоборот. Набрали крестьян из‑под Тулы, на вид напоминающих узников Бухенвальда, благо, что это было несложно. При том уровне урожаев и агротехники настоящей проблемой являлось найти крепких и здоровых «пейзан», а не наоборот. После чего обрядили их в обноски, собранные с добровольцев из старых полков, зачисленных в стрелковые роты. Выдали списанные мушкеты самого убогого вида, которые даже стрелять не могут. И пустили по тракту Воронеж — Москва. Да не просто так, а приставив для пущей солидности бравых генералов с именем и походное имущество.