Юрий Корчевский - Пилот штрафной эскадрильи Страница 32

— Слава тебе, Господи, послал помощь! Я уж и не знал, что делать! Вишу тут, как спелая груша! Пособи слезть.

Михаил обхватил ноги Антона и, приподняв, просипел:

— Расстегивай…

Щелкнули замки. Антон свалился на Михаила, и оба упали. Удержать Антона в меховом обмундировании было невозможно – тяжел.

— Ну ты и здоров, чертяка! — приговаривал Михаил, помогая Антону подняться на ноги и вместе с ним отряхиваясь от снега. — И как это тебя угораздило?

— «Мессеры» с разворота зашли, я заметил поздно. И сразу – очередь по двигателю. Его заклинило, как отрубило. А потом я уже с парашютом выпрыгнул. Тебя еще в воздухе заметил, да подумал – немец. Повезло мне, а то бы фашисты тепленьким взяли – на дереве-то.

— Пошли отсюда. Если немцы здесь, то скоро примчатся: у них тоже глаза есть, парашют видели.

— Тогда чего стоим?

Пилоты направились на восток. С трудом удалось преодолеть около километра. Шли след в след – так было легче. Когда передний уставал, его подменял идущий следом.

— Лыжи бы сюда, — выдохнул Антон.

— Размечтался! Аэросани не хочешь? — съехидничал Михаил.

Потом шли молча, экономя силы. Упрев в меховых комбинезонах, они уселись отдохнуть прямо в снег. Антон зачерпнул снег рукой, пожевал.

— Пить охота.

— Снег – не вода, жажду им не утолишь. Далеко впереди послышался грохот пушек.

— Никак немцы мешочек завязывают? — с тревогой предположил Михаил.

— Пупок надорвут, тут целая армия.

— Лучше пойдем. Отдохнем, когда к своим выйдем.

Глава 7

Однако далеко летчикам пройти не удалось. Спереди, из кустарника, простучала пулеметная очередь, пули взметнули снежные фонтанчики метрах в десяти от пилотов. Оба сразу упали в снег.

— По-моему, «дегтярь»[13] стрелял, — сказал тихо Антон. Он приподнялся на локте и выкрикнул в сторону невидимого пулеметчика:

— Чего стреляете?

— Сдавайтесь! — прозвучало в ответ по-русски.

— Ну тогда подойди, коли смелый, попробуй возьми.

— Вы что, никак русские?

— Русские, русские. Летчики мы, истребители. А вы?

— Много знать хочешь. Идите сюда с поднятыми руками.

— А не пошел бы ты… — и Антон загнул такого матюга, что Михаил поразился услышанному. До этого он не сомневался, что слышал и знал все матерные слова.

— Похоже, и в самом деле русские, — присвистнул невидимый пулеметчик в кустарнике.

От кустарника поднялись две фигуры в белых маскхалатах. Один держал в руках ППШ[14], а второй – ручной пулемет Дегтярева. Тот, кто стоял ближе, махнул рукой – давай, мол, сюда!

Михаил с Антоном переглянулись. Черт его знает, вроде по-русски чисто говорят, и оружие советское.

— Держи пистолет в руке. Попробуют оружие в нашу сторону направить – сразу стреляй и падай, чтобы ответной очередью не срезало, — предупредил Михаил Антона, поднимаясь в рост.

Пилоты медленно направились к бойцам. Да, собственно, быстро и не получилось бы – ноги вязли в снегу, местами снег доходил до середины бедер.

Они встали друг против друга.

— Документики бы ваши посмотреть, товарищи летчики, — попросил усатый, державший ППШ.

— Тогда и вы свои предъявите.

— Нету у нас: сдали в штаб перед выброской.

— Тогда и мы показывать не будем, вы – не комендантский патруль.

Усатый было дернулся что-то возразить, как его тронул за рукав боец с пулеметом:

— Хватит собачиться, не видишь – наши это. Немцы так материться не могут.

Летчики убрали пистолеты в кобуры.

— А вы все же кто будете? Из десанта? — спросил Михаил.

— Откуда про десант знаешь? — насторожился усатый боец.

— Так мы же и прикрывали ваши транспортники от немецких истребителей.

— Десантники, — подтвердил усатый, — только сбросили нас хреново. Высота большая, ветром группу раскидало, а некоторые самолеты вообще чуть ли не на немецкую передовую бойцов десантировали. Так немцы стрелять по бойцам еще в воздухе начали. Многих посекли. Нас вот сюда занесло.

— Чего дальше делать будем? — задал риторический вопрос боец с РПД.

— Насколько я понимаю, у нас только два варианта. Или идти на соединение со своими подо Ржев, или искать бойцов сто восемьдесят пятой или триста восемьдесят первой стрелковой дивизии и с ними прорываться к своим.

— Думаешь, мы уже в «колечке»?

— А ты послушай – где громыхает?

Оба десантника скинули назад капюшоны, сняли шапки, прислушались. Глухая пушечная канонада доносилась как раз со стороны Ржева. До него всего-то километров десять оставалось.

— Похоже на то. Летуны, как вас звать-величать?

— Младший лейтенант Борисов.

— Старшина Переверзев.

— Старшина Жмых, командир взвода четвертого батальона двести четвертой воздушно-десантной бригады первого воздушно-десантного корпуса, — совсем официально представился воин с ППШ.

— Сержант Лопырин Сергей, командир отделения.

— Одни начальники собрались, подчиненных нет, — пошутил Антон.

— Будут, коли живы останемся.

— В любом воинском подразделении командир должен быть, — заявил Жмых.

— Вот и будь им, — предложил Михаил, — а мы летчики и в пехотных делах не сильны.

Старшина удовлетворенно кивнул. Наверное, в душе он побаивался слегка, что младший лейтенант по праву старшего по званию сам захочет командовать группой.

Но Михаил рассудил здраво. Десантников учат действовать в тылу, воевать в отрыве от своих войск и выживать в условиях, когда у других уже опускаются руки. Что для других видов войск – пехоты, артиллерии – является ситуацией необычной, парализующей, каким может быть окружение, то для десантника – ожидаемое событие. Их учат воевать в стане врагов, не надеясь на поддержку танков, артиллерии, авиации.

— Тогда слушай мою команду, — разрядил тишину старшина Жмых. — Выдвигаемся в направлении Ржева. В передовом дозоре – сержант Лопырин, за ним, на дистанции полсотни шагов, — пилоты. Замыкаю колонну я. Вопросы?

— Почему так далеко от сержанта идти будем? — не удержался от вопроса Антон.

— Чтобы при неожиданном столкновении с неприятелем одной очередью всех не срезало, — снисходительно пояснил старшина. Чего с них взять – с летчиков этих, они ведь даже не знают самых простых вещей, понятных любому пехотинцу. — А дальше будем по ситуации решать. Или присоединимся к подразделениям двадцать девятой армии, или к своим выйдем. Начать движение! — скомандовал Жмых.

Похоже, старшина любил порядок в воинской службе и командиром был строгим.

— Не хотел бы я служить в его взводе, — прошептал Михаилу Антон.

«Ага, — подумал Михаил, — это тебе не летная вольница. В авиаполках ходить строем толком не умеют, летное поле – не плац. А с другой стороны посмотреть – у командира-раздолбая и потери в подразделении выше. Так что неизвестно, как лучше».

Первым двинулся сержант, потом – пилоты; отстав на полета шагов за ними, замыкал группу Жмых. «А что, группа вполне боевая, — подумал Михаил. — Оружие бы еще нам посерьезнее, с ТТ много не повоюешь. Да и поесть бы еще не мешало. Завтракали утречком, так ведь тот чай и бутерброд с маслом давно переварились». Но у десантников вещмешков не было, так что рассчитывать на харчи в скором времени не стоило.

Тяжелее всех приходилось Лопырину. Он и дорогу торил в снегу, и наблюдение вел, как передовой дозор. Пилотам идти было легче: пулемет плечи не оттягивает, да и идут по готовым следам.

Они прошли около километра, когда Лопырин вдруг остановился и поднял руку. Пилоты замерли и попадали в снег. К ним подполз старшина.

— Чего тут у вас? — прошептал он.

— Сержант рукой знак опасности подал.

— Сейчас проверим. Старшина ужом уполз вперед.

— Как бульдозер! Гляди, какая траншея позади него, — фыркнул Антон.

— После тебя, Антон, не меньше будет. Послышался разговор, потом старшина и сержант встали. Жмых махнул рукой, подзывая пилотов.

— На передовой дозор наших вышли, — пояснил он подошедшим пилотам.

Рядом со старшиной и сержантом стоял боец в маскировочном белом костюме, как у десантников.

— Веди к командиру, — распорядился Жмых.

Шли по хрусткому насту метров двести, спустились в овраг – собственно, скорее съехали по склону на пятой точке.

Старшина подошел к одному из бойцов, вскинул руку к виску:

— Товарищ старший лейтенант! Старшина Жмых и сержант Лопырин прибыли в ваше распоряжение! С нами – еще два летчика.

— Вольно, старшина! Где остальные люди твоего взвода?

— Ветром раскидало после выброски. Ждали мы их, но никто к месту сбора не вышел. Полагаю, поодиночке пробиваться будут.

— Плохо! Пилоты, ко мне! Летчики подошли, представились.

— Я – старший лейтенант Белоцерковский, командир четвертого батальона двести четвертой десантной бригады. Попрошу ваши документы.