Андрей Архипов - Поветлужье Страница 32

   - Трофим Игнатьич, - подал сверху голос Петр, - кажись с низовьев лодья идет, прикажешь всем на стены становиться?

   - Погодь, Петруша, - начал вставать, кряхтя, десятник, - гляну глазом, что там происходит...

   - Трофим Игнатьич, Трофим Игнатьич! - к нему бежал во все ноги лекарь... Вячеслав кажется... что за нелегкая судьбинушка его несет? Все одно к одному.

   - Пригнись, лекарь, - прокричали ему с помоста, - жить надоело? Али людей лечить не хочешь боле?

   Тот для вида пригнулся, добежал до помоста и тоже прислонился, чтобы отдышаться, к столбу:

   - Трофим Игнатьич, беда у нас, народишко начинает с температурой валиться...

   - С чем валиться? Али стрелами закидали?

   - Да нет, жар у них, температурой это я называю, кашель, головокружение. Как уж назвать то эту эпидемию, чтобы вы поняли... мор, что ли...

   - Господи, - перекрестился, сильно побледнев, Трофим, - за какие же грехи ты нас наказываешь, из огня да в полымя... Иди лекарь, ништо нам ужо не поможет. Самое время на ворога бросится и сгинет он вместе с нами...

   - Трофим Игнатьич, я может, не то сказал, - напугался Вячеслав, - ну заболели они, так еще неизвестно чем, не чумой же... - попрехнулся он и замолчал.

   - Что, лекарь? Реки, егда смертушка наша придет? Не молчи, и так душе тошно... - перекосившись лицом, десятник дернул ворот кольчужной рубашки.

   - Так... - начал собираться с мыслями Вячеслав, - во-первых, всем строгий наказ - надеть на лицо повязки из холстины, они должны закрывать рот и нос...

   - А! Да какое там спасение, если мор, лекарь! Убирайся отсюда! - отвернулся от него десятник.

   - Молчать! - аж взвизгнул неожиданно для себя Вячеслав, - Сам хочешь помереть, иди один в поле и помирай, а у людей жизнь не смей отнимать без смысла всякого! Я лекарь, и мне решать, что делать в этом случае! И нечего так багроветь, удар хватит! Хочешь голову сечь, так секи, токмо неправ ты! Я к тебе не суюсь, когда людей на смерть вести, и ты ко мне не суйся, как их лечить! Или ты делаешь, как я сказал или...

   - Что или? - неожиданно успокоился десятник.

   - Не отнимай у людей последнюю возможность, - попросил Вячеслав, заглядывая воеводе в глаза.

   - А ты знаешь, что лодья с низовьев идет? Что, может, через час весь на копье возьмут и тут упокойники одни валяться будут? А?

   - Михалыч сказал, что придет с воинами...

   - Иде он, твой Михалыч? - внимательно посмотрел на лекаря десятник, склонив набок голову.

   - Он придет, - ответил твердым голосом Вячеслав. - По-другому не будет.

   - Ну, ну... Ночь уже прошла... Ладно, твоя взяла... Вячеслав. Глаголь, аще надобно тебе что для лечения.

   - Про повязки я сказал, - начал перечислять Вячеслав. - Это всем строго обязательно. Если кто заболеет, то сносить к дальней землянке, оставлять перед входом. Внутрь не заходить. Если снадобье какое сделаю, оповещу. А пока, пить только кипяченую воду, грызунов всяких истреблять нещадно и жечь. К ним не прикасаться. Руки мыть, особливо перед едой... Что еще надумаю, али траву какую в огонь бросить для дезинфекции, гххм... скажу... И тряпку бы какую, что мор у нас, на шесте вывесить...

   - Мыть, это мы могем, слышь Свара? - Ухмыльнулся десятник. - На ворога пойдешь, руки водицей мой. И стрелы пускай только по мышам, неча им тут бегать... Ладно, пошутковали... Свара, Никифора найди и все ему обскажи, холстины пусть нарвет, воды наготовит... Что лекарь скажет, пусть делает... И за повязками проследи, аже у всех были. И это... лекарь, Радимира я тебе пошлю, аже он тебе подскажет что, не гнушайся...

   - Трофим Игнатьич, ты глянь на это... - Петр аж подпрыгнул над тыном, - что лодья то творит! Быстрей поднимайся!

***

   Вячеслав медленно возвращался к больным вдоль тына, по привычки прижимаясь от обстрела к бревенчатым стенам и пригибаясь, когда нужно было пересечь обстреливаемое пространство. Вокруг царило какое-то нездоровое оживление, люди на стенах о чем-то оживленно переговаривались и даже неосторожно высовывали головы поверх изгороди, но лекарь был слишком озабочен своими мыслями, чтобы обращать на это внимание.

   - Так, повязки я сменил, помощники старые бинты прокипятят, за ранеными последят, отвара ромашки пока хватит, мха тоже... Дружинник с челюстью уже очнулся и, того гляди, на ноги вставать начнет, не убег бы... А с простреленной грудью еще пока плох, ну да мне к нему лучше не подходить пока, раз уж я так плотно займусь теми, кто слег с жаром...

   Как только к Вячеславу заявился первый больной с мутными глазами, он сначала даже не понял, что с ним такое, но, потрогав лоб, сразу отвел его в ту первую полуземлянку, в которой он начинал принимать раненых. Выгнав оттуда всех, наказал, чтобы даже не приближались к этому дому, а остальных заболевших срочно посылали сюда. Что подобное случится, Вячеслав подозревал давно. Все-таки будущее время было слишком переполнено людьми и их микрофлора, а проще говоря, зараза, собранная со всего мира, не могла пройти мимо местного люда, не нанеся им удар исподтишка. И, конечно, он не собирался никому говорить, что это они могли быть виновны в этом ударе. Во-первых, не поймут ничего, еще в колдовстве обвинят. Во-вторых, это могло бы подставить не только его одного, но и остальных, детей, главным образом.

   Уложив заболевшего и выслушав, как тот зашелся в кашле, Вячеслав развел костер и поставил кипятиться воду. Сам же разложил свои немногочисленные травы, собранные за последние дни, и начал готовить грудной сбор, перечисляя себе под нос названия трав, доставаемые из тряпиц.

   - Так, что мы имеем, те же цветки ромашки. Из антимикробного и противовоспалительного листья дущицы, они же против бронхита... Ага, мать-мачеха, тоже отхаркивающее, завсегда в грудной сбор идет... Вот, наконец-то, потогонное, липовый цвет, он же от головной боли и кашля. А это что? А, это я корни и листья одуванчика завернул, вроде жаропонижающее, но... в сторону пока. Подорожник, отлично, при кашле и как снотворное. И, наконец, венчает коллекцию с таким трудом выцыганенные у Агафьи сосновые почки, противовирусное и отхаркивающее. Все, что ли? - поворошил он свои свертки, - Вот еще, кора ивы, тоже собранная ранней весной Агафьей, противомикробная и жаропонижающая. И как я все это буду совмещать? В каких пропорциях? Ну липу и мать-мачеху, можно... А еще? Хмм...

   Однако размышления его были прерваны новыми пришедшими весянами, которые ранее по таким пустякам, как подкашивающиеся ноги и жар не хотели беспокоить лекаря, да и куда же уйдешь со стены, когда в любой момент весь на копье могут взять.

   Разложив еще человек шесть по полатям, Вячеслав начал заваривать разные варианты трав в нашедшихся около очага мелких глиняных горшочках, а настояв их, напоил больных и закутал всеми нашедшимися в землянке вещами. Пробормотав, чтобы те не вставали, а лежали бы себе и потели, выскочил наружу и побежал к воеводе докладывать о сложившейся ситуации.

   И вот теперь он брел обратно, пытаясь вспомнить все симптомы всевозможных страшных болезней, которые когда-либо обрушивались на род человеческий, в первую очередь чумы. Дойдя то места, обреченно вздохнул и спустился вниз обследовать больных. В первую очередь подставил светлые холстины тем, кто особо мучился кашлем и посмотрел, есть ли кровавые сгустки, осмотрел как смог при свете лучины полость рта и прослушал дыхание, поспрашивал насчет мышечных болей и осмотрел на предмет мелких кровоизлияний на теле. Протест вызвали лишь его попытки осмотреть паховые области на предмет увеличенных лимфоузлов. По его воспоминаниям, первичные чумные язвы и воспаления набухали именно там, а при пункции оттуда выдавливался даже гной. Однако он наорал на первого заартачившегося так, что остальные лежали смирно и давали себя беспрекословно осмотреть. Перед осмотром же, Вячеслав сполоснул руки отваром коры ивы, который, как он вспомнил, по действию заменял хирургические перчатки. Потом, слегка успокоенный тем, что кроме мышечных болей других симптомов не обнаружил, всех еще раз обильно напоил, и стал готовить еще порцию ивового отвара, но уже всем для полоскания. И только тогда заметил седого старика, незаметно стоявшего около входа, опираясь на массивную клюку. Правда, Вячеславу показалось, что клюка ему нужна только для придания солидности.

   - Радимиром меня звать. Ужо воевода рек обо мне.

   - Было дело, - ответил Вячеслав, переставляя на огонь новую порцию отвара.

   - Знать, обучали тебя люди, любящие мудрость, лекарь. Так? - спросил Радимир, присаживаясь.

   - Обучали, да не совсем тому. Приходится на ходу переучиваться. А ты вот сказал "любящие мудрость", может и греческое слово знаешь, которое именно так и переводится?

   - Ведомо мне и то слово... А чему ты дивишься?

   - Да вот в глухой деревни встретил человека, который про философов знает. Про Платона, Аристотеля слыхал?