Александр Афанасьев - Нет дороги назад Страница 32

Вот и так довелось…

В начале улицы – раздался глухой рокот грузового дизеля большого объема. Бронированный грузовик или БТР.

– Помоги мне… – ему уже нечего было терять, он чувствовал, что с той стороны двери живое существо – помоги…

Когда фара – искатель с бронетранспортера осветила проулок – дверь внезапно открылась, и он полетел на землю, сильно ударившись. Потом он уже ничего не помнил…

Пришел в себя он черт знает через сколько времени.

Было уже светло – по крайней мере, тот свет, который был в комнате, был явно естественного происхождения. Было светло и было больно. Он упал прямо на рану.

Дернувшись, он вскочил, скривившись от боли…

Какого хрена, где он?

Это была небольшая комната, размером примерно четыре на три и из мебели – здесь не было совсем ничего. Он лежал на тюфяке, тюфяк был на удивление теплым и мягким. Он был укрыт легким одеялом, и кроме трусов – на нем ничего не было. Пистолет он тоже потерял – точнее, оба пистолета…

Весело.

Он начал осматривать себя – и обнаружил, что ранен был не один раз, а дважды. Впрочем – оба раза не тяжело, пули ни задели кость, ни повредили никакие внутренние органы. Он вспомнил мичмана, с которым когда то плыл до острова Русский, да еще ночью. Тот потом сказал ему – над тобой, салага – Полярная звезда горит. То же самое произошло в Лос-Анджелесе, когда вся полиция города не сумела его остановить. Казалось, что пули его просто боялись, и лишь напоминали о себе…

Он осторожно поднялся. Оружия у него не было – но он сорвал простынь с тюфяка,[44] скрутил ее в жгут, перехватил. Не веревка – но тоже сойдет…

Крадучись, он подошел к двери и толкнул ее. Та оказалась не заперта

– Так… – сказал Араб, и голос его не предвещал ничего хорошего – дай угадаю. В доме жила прекрасная принцесса, которая тебя спасла, и ты решил, что день прожит не напрасно.

– Да не так все… – с досадой сказал Малек

– А как?

– Почему ты не открываешь своего лица, сестра? – вдруг спросил Малек – разрешено просто носить никаб, в котором открыто лицо

Женщина отрицательно покачала головой. Когда он пришел – она просто положила ему еды и смотрела, как он ест.

– Ты не хочешь, чтобы я тебя видел?

Малек спрашивал на фарси. Это почти то же самое, что и распространенный в Афганистане дари, считающийся языком цивилизованных людей, в отличие от простонародного пушту. Несколько лет – он провел в Персии, за это время он не просто научился говорит на фарси, он освоил несколько его диалектов. Сейчас он разговаривал на хорасанском фарси, который свойственен как для персов, так и для афганцев, это язык схожий и с классическим западным фарси и с типичным для Афганистана дари.

– Зачем ты спасла меня?

Женщина снова ничего не ответила. Показала на тарелку – ешь…

– Ну, как хочешь, сестра… – Малек обиделся и уткнулся в тарелку

Женщина вдруг достала листок бумаги из кармашка в никабе, огрызок карандаша. Начала писать…

– Здорово. Так она еще и немая…

– Это Нуаль… – сказал Малек

– Что? Ты о чем?

– Нуаль. Ее так зовут.

– Здорово… И кто такая Нуаль, ну-ка расскажи нам. Что-то меня начинает тошнить от француженок…

Рассказ был простым и страшным. Эту женщину – действительно звали Нуаль и несколько лет назад – она была известной всему Афганистану певицей. Пела на мелодичном дари, на английском и итальянском. Нуаль – это был ее творческий псевдоним, она училась в католической школе, открытой в Кабуле одним из католических орденов. Ее родители – вопреки бытующему здесь обычаю не продали ее, а постарались дать ей образование, чтобы она смогла продолжить род. Возможно, сыграло свою роль то, что она была единственным ребенком в семье, роды были тяжелые, и мать больше не могла иметь детей – а отец не хотел брать вторую жену, чтобы решить эту проблему. Слишком любил мать – тоже нетипично для Афганистана. Как и то, что ее родители были христианами…

Когда пришли повстанцы – их тогда еще не называли "талибы", это название потом появилось – ни ее родители, ни одна сама не успели бежать.

Первым делом – повстанцы объявили Кабул, более чем миллионный город, населенный людьми, говорящими на чужом им дари – средоточием порока и разврата. Потом – они принялись искоренять его. В числе "порочных действий" – было и отправление религиозных таинств по христианскому обряду: всех христиан Кабула поставили перед выбором – ислам или смерть. В числе казненных – были и ее родители. Она видела, как им отрубили голову на площади.

Перед ней – такой вопрос не ставили. Всех молодых женщин – христианок – ждала иная участь. В отличие от мусульманских женщин – надругательство над христианкой повстанцы не считали харамом. Но сначала – повстанцы сделали своеобразную ярмарку. Первыми – выбирали предводители. Лидеры повстанцев. Те самые муллы, которые призывали к благочестию и набожности. Военные амиры повстанцев, которые были заодно с муллами – они выбирали еще раньше них. С тех пор – она онемела. Но боевиков – это мало интересовало…

Никого это тогда не заинтересовало. Абсолютно никого. То, что в более чем миллионный город – ворвались варвары и установили там порядки, больше свойственные для дикарского племени, чем для двадцать первого века. Впервые – за этот век массово казнили христиан за то, что они христиане. Никто ничего не сделал.

Мы хватались за голову в Персии, не зная как прекратить насилие. Англичане пытались справиться с шестым мятежом – разыгравшимся не без нашей поддержки. А здесь, в Кабуле – умирали на плахе люди, за то, что остались с Христом. А другие оставались жить – и неизвестно, что было страшнее…

– Здорово… – подвел итог Араб – просто здорово…

– Ты ей открылся?

– Нет. Но она поняла, что я не мусульманин. Я не сказал ей ничего.

– Еще бы сказал… – раздраженно сказал Араб

– Хорошо, что есть, то есть. Я так понимаю, она сейчас содержанка у Ширази, так?

Малек кивнул головой

– Почему она? Ты не интересовался? Что – нет других?

– Она сказала, что Ширази она давно знает. Еще с тех времен.

– А с чего это она начала с тобой откровенничать, а? – поинтересовался Араб

– Она хочет, чтобы я его убил. Как только он придет.

– Здорово…

Здорово…

– Чай – сказал я – пока стоп. Голова взорвется.

Иногда – такие моменты надо чувствовать – надо сделать перерыв. Остановиться и подумать, привести мысли в порядок. Иначе завернешь совсем не туда.

Мы заварили чай. Горький, на травах. К нему у нас был кедровый жмых с медом – редкость в Кабуле. В Кабуле – были сто и одна зараза, можно было запросто подхватить желтуху, дизентерию, всякую дрянь – поэтому приходилось следить за собой, применяя те методы лечения и сохранения, какие применяли еще наши предки. И еще была черствая лепешка на троих…

– Ты разговаривал с ней о Ширази – спросил я, пережевывая лепешку – пытался поговорить на эту тему

Малек кивнул

– Кто он? Давно здесь появился?

– Лет семь назад. Не сразу. Он не отсюда, это точно, его здесь никто не знал.

То, что я и подозревал.

– … Он крутился вокруг муллы Дадани, с которым она… ну жила, в общем. Делал какие-то дела. Серьезные.

– Дадани погиб еще до нас.

– Да. А этот остался. Он рядом с собой ее держит… непонятно зачем. Ну с другой стороны понятно.

Двадцать пятого июля две тысячи шестого года двенадцать стратегических бомбардировщиков ВВС России нанесли удар противобункерными авиабомбами по целям в северном Афганистане. Через несколько минут – еще двенадцать бомбардировщиков сбросили в этот район по четырнадцать свободнопадающих бомб весом в тонну каждая.

Целью этой операции – было разрушение инфраструктуры и уничтожение лиц, ведущих незаконную добычу ураносодержащей руды. Как показывали исследования – руда эта содержала необычно высокий процент изотопа Уран-235, который здесь доходил до двух – трех процентов, при том что коммерчески годной – считалась руда с содержанием этого изотопа от 0,1 %. Урановая руда эта – могла использоваться при производстве "грязной бомбы" и радиоактивного заражения местности. После удара – до местных жителей было доведено, что попытка возобновить нелегальную добычу руды – приведет к бомбежкам населенных пунктов, а так же к возможному применению биологического оружия, с целью создания зоны отчуждения. Конечно же – никто не собирался его применить в действительности – но как следует напугать местных было нужно. Это принесло свои плоды – добыча так и не возобновилась.

Мулла Дадани, тогда один из наиболее авторитетных людей в Кабуле, если не самый авторитетный, едва ли не единственный, имеющий в своих отрядах смешанный, а не чисто пуштунский состав – был убит девять дней спустя в Кабуле во время серьезной перестрелки. Разведка обоснованно предположила, что нападение на него связано как раз с бомбежками урановых приисков – вероятно, под поставки урановой руды были взяты солидные суммы в кредит. Возвращать которые мулла не хотел или не мог. Конечно, свято место пусто не бывает – на место одного пришли другие, денег от работорговли и наркоторговли вполне хватало, чтобы не связываться с ураном – и так эту всю историю и похоронили. Теперь же – можно было предположить, что за разработку ураносодердащих руд возможно отвечал Ширази. Остается вопрос – как он выжил в Кабуле до нашего прихода.