Валерий Елманов - Княжья доля Страница 33

– Останови их, – толкнул он в бок Епифана.

– Стой, – рявкнул княжий стремянной и уже без подсказки, сам направил возок к толпе.

В это время внимание Константина отвлек подбежавший мужичонка, который принялся лепетать, что он, будучи местным тиуном, пошел на реку сбирать с мужиков рыбу на княжий стол.

– А тот поганец-смерд начал надо мной, слугой княжьим, изгаляться всяко и величать соромно. Дескать, ненасытен я в жадобе своей и лопну вскорости.

Всхлипывая и размазывая здоровой рукой по лицу кровь, струившуюся из носа – видать, первый раз ему перепало еще на реке, – стараясь не отстать от возка, он все бормотал и бормотал гнусавым голосом свои жалобы, не в силах остановиться.

Епифан резко затормозил, не доехав пяти метров до пария, но когда Константин сделал попытку вылезти из возка, нежно придержал князя своей тяжелой лапищей и шепнул, склонившись к самому уху:

– Может, повязать его для верности. Больно уж бедовый. Как бы чего не сделал.

Однако Константин не стал его слушать и все-таки вылез. Больная нога сразу заныла, но он, стараясь не подавать виду, хотя хромота при ходьбе все равно была заметна, пошел к новоявленному каратисту.

– Ближе не подходи, хуже будет, – предупредил тот, когда расстояние между ними сократилось до двух метров.

– Хуже кому? – негромко осведомился Константин, обводя рукой почти замкнувшийся круг дружинников, за которым угрюмой толпой молча стояли мужики. На чьей стороне они были, сказать затруднительно, но к тиуну сочувствия явно никто не испытывал.

– А мне все одно, – тяжело дыша, процедил сквозь зубы парень. – А так подохну, да хоть с песней.

– С песней, – согласился Константин. – Только с разбойничьей. Да ты остынь, чего взбеленился-то? Ишь как волком глядишь, а ведь я тебе еще ничего плохого не сделал.

– А-а, – протянул каратист, криво усмехаясь. – Все вы одним миром мазаны.

– Мазаны-то все, – Костя опять не стал ему перечить. – Да разными цветами. Давай-ка поговорим по-доброму. А то вон, видишь, дружина моя уже серчать начинает. Не ровен час затопчут копытами.

– А я в вашей дурацкой стране, среди этих козлов все равно долго не протяну, – с вызовом в голосе ответил задира.

В груди у Константина вновь что-то екнуло, но он поспешил взять себя в руки и только ошалело оглянулся по сторонам. Да нет, ничего не изменилось вокруг. Все так же ярко светило на небе солнце, и по-прежнему сурово ожидали его слова или команды «фас» дружинники. За ними молча стояла угрюмая толпа мужиков в простых холщовых рубахах чуть ли не до колен и мокрых дерюжных штанах, а сзади продолжал тихонько всхлипывать тиун, и ещё сопел возле самого уха подошедший на всякий случай верный стремянной. Дурманяще благоухала высокая трава, беззаботно стрекотали кузнечики, спрятавшись в ней, и легкий ветерок по-прежнему приятно обдувал лицо, не давая солнышку как следует прожарить людей. Ничего не изменилось, вот только... «Но ведь дважды и снаряд в одну воронку не надает, – мелькнула скептическая мысль. – А тут чуть ли не на следующие сутки такой удачный повтор. Не может быть. Но вдруг...»

– Всем отойти назад, – распорядился он, сделал для успокоения несколько глубоких вдохов и выдохов и, видя, что никто не шевельнулся, услышав столь странную в подобной ситуации команду, не выдержал и рявкнул: – Назад, я сказал!

Первой попятилась толпа мужиков. Затем повернули коней и дружинники. Лишь тезка Константин задержался близ князя и, свесившись со своего вороного жеребца, предложил вполголоса:

– Может, я всё ж таки останусь подле, княже? Что-то неспокойно мне. Чистый варнак ведь. А ну как он тать?

– Это тиун ваш тать, – зло ответил парень, расслышав последнюю фразу.

– Всё будет хорошо, – заверил Константин своего дружинника и повернулся к стремянному: – И ты тоже, Епифан, возок откати.

– Так я-то лучше тут постою, – заупрямился бородач.

– Не надо, – жестко пресек князь его попытку и показал на канючившего тиуна, по-прежнему держащегося за свою правую руку, свисавшую как плеть. – Вон, лучше его отведи к Доброгневе. Пусть руку осмотрит. Ну как и впрямь сломал.

Епифан что-то недовольно буркнул себе под нос но перечить больше не стал.

– Да, вот еще что.

Стремянной с готовностью обернулся.

– Войлок мне подстели, а то стоять тяжко. Да на двоих захвати, а то я сверху вниз смотреть не люблю, – крикнул Константин уже вслед.

Ответом вновь было непонятное бурчание, но тем не менее приказание стремянной выполнил добросовестно и, постелив войлок, вскоре отъехал вместе с тиуном прочь, на ходу крикнув Марфушке, которая правила вторым возком и уже подъезжала к месту происшествия, чтобы она тоже разворачивала коня.

Посчитав, что двадцати метров вполне хватит, дабы их не услышали, если говорить негромко, Константин не торопясь улегся на войлок и жестом пригласил парня составить ему компанию. Тот, слегка поколебавшись, осторожно присел на корточки, настороженно кося одним глазом на нервно застывших дружинников.

– Да ты не бойся. Никакого подвоха не будет, – попытался Константин его успокоить.

– Да я и не боюсь, – вновь криво усмехнулся он, однако оглядываться перестал. – Это тебе бояться надо. Пока они подоспеют, я тебе шею не раз открутить успею.

– Не велика доблесть с больным человеком справиться, – последовал примирительный ответ. Задать самый главный вопрос из опасения, что ждёт разочарование, решимости еще не хватало. – К тому же я тебе ничего плохого не сделал, – добавил Константин. – Пока, во всяком случае. А ты сам-то откуда будешь? Из этой деревни?

– Ну, можно и так сказать, – неохотно согласился он. – Тебе все равно не понять. – Парень обреченно махнул рукой.

– А ты сказывай, а я попробую. Может, и получится что-нибудь.

– Ну, вот какой у нас сейчас год? Или век хотя бы?

– Ныне лето шесть тысяч семьсот двадцать четвертое будет, – степенно отвечал Константин.

– Тьфу ты, – сплюнул парень. – А новой эры какое? Ну, как бы это пояснее, – замялся он, но потом нашелся: – От Рождества Христова если считать?

– Это как же? – сделал Константин вид, что не понял вопроса, хотя внутри у него все ликовало от счастья, а душа напевала, несуразно фальшивя при этом: «Второй! Второй!»

– Ну, вот с тех пор, как Христос родился, сколько лет прошло, – попытался тот втолковать азбучную истину.

– Да зачем оно тебе? – продолжал удивляться Константин, лихорадочно обдумывая, как бы это поделикатнее объяснить хлопцу, как ему дико повезло. А то ведь накинется со своими объятиями, а княжьи дружинники, не разобравшись, что к чему, тут же его и хлопнут. Вон у Константина уже и лук с плеча снят, да и стрела тоже наготове, а он в дружине – это уже выяснилось на практике – чуть ли не первый стрелок. Белке в глаз попадает, а уж парню-то в бок точно не смажет.

– Ну, как тебе объяснить? – Парень всплеснул от волнения руками. – Вот ты сам кто?

– Я буду князь рязанский Константин, а ты? – в свою очередь осведомился Костя.

– Вообще-то я Вячеслав Дыкин.

– Это прозвище такое – Дыкин?

– Фамилия это моя такая! – не выдержав катастрофического тупоумия собеседника, заорал тот во всю глотку. – Вот у тебя какая фамилия?

– Рюриковичи мы, – гордо ответствовал Костя и наконец решился. – Ты успокоиться можешь? – совсем другим деловитым тоном задал он вопрос.

– Да спокоен я. – Дыкин досадливо махнул рукой. – А что толку?

– Толк будет, если ты сейчас останешься сидеть как сидел и не станешь ко мне приставать с объятиями и лезть целоваться.

– Еще чего, – хмыкнул он.

– Того-того. Значит, сидишь и не дергаешься. Договорились?

– Дальше-то что?

– А дальше следующее. Мы с тобой собратья по несчастью, поскольку меня, так же как и тебя, забросила сюда судьба, а на самом же деле я из двадцатого века, да и ты, похоже, оттуда же, нет?

Невзирая на предупреждения, Дыкин все-таки слегка приподнялся, и глаза его аж засверкали от счастья, однако обстановка проявлению нежностей не благоприятствовала, и как бы самому Константину ни хотелось сдавить его в объятьях, он строго скомандовал:

– Я же сказал – сидеть!

Парень резко плюхнулся на задницу и закричал, но как-то шепотом:

– Так это что же, все на самом деле с нами приключилось?

– А ты думал, с тобой в бирюльки играют? – в свою очередь спросил его Константин, хотя вопрос был больше риторическим.

– А кто нас сюда? И как? И зачем?

– Много вопросов задаешь, старина. Я ведь здесь всего около трех месяцев, так что и сам толком ничего не понял. Теперь вот вместе гадать будем. Вместе оно все-таки веселей. Да еще третий есть. Правда, он от радости сознание потерял, нервная горячка приключилась. Пришлось его водным путем ко мне отправлять, чтоб не растрясло по дороге.

– А он как сюда?..

– Скорее всего, как и мы. – Константин грустно усмехнулся. – Неожиданно и вдруг.

– Да где мы вообще находимся? – Вячеслав чуть не плакал. Понять его было можно. Ведь первая его мысль, когда он узнал, кто такой его собеседник, скорее всего, была о том, что этот кошмар наконец-то закончился, и на тебе. Оказывается, ничего подобного. Тем сильнее разочарование, когда оно наступает сразу после вспыхнувшей надежды.