Хиллари Клинтон - Тяжелые времена Страница 33

Следующий день представлял собой совершенно фантастическое упражнение в дипломатической многофункциональности. Благодаря мерам, принятым властями в преддверии саммита, наш кортеж свободно мчался по улицам Пекина, обычно забитым «пробками», и даже традиционно грязный в столице воздух, казалось, в то утро был чище. Но предстоявшее нам было далеко не ясно. Очень многое зависело от ближайших нескольких часов.

Мы прибыли в государственную резиденцию Дяоюйтай, которая представляла собой обширный комплекс традиционных гостевых домиков, двориков, переговорных помещений и залов заседаний. Именно здесь в 1971 году госсекретарь Генри Киссинджер впервые провел переговоры с Чжоу Эньлаем, заложив основу для исторического визита президента США Никсона, нормализации американо-китайских отношений и всего того, что последовало за этим. Именно здесь, во время наших переговоров в 2010 году, резкое выступление китайского адмирала выявило всю глубину недоверия, которое продолжает разделять наши страны. Я задавалась вопросом: «Учитывая возникшую проблему, какую атмосферу переговоров и их направленность предпочтут выбрать наши китайские хозяева?»

Ответ я получила, как только начались первые официальные речи. Дай Бинго и другие китайские руководители, судя по всему, провели такую же упорную работу, как и мы с Тимом Гайтнером, чтобы создать ощущение нормального и спокойного течения форума. Они повторили стандартные тезисы о гармоничном росте Китая и необходимости для других стран соблюдать принцип невмешательства во внутренние дела (хотя это были всем хорошо знакомые утверждения, в свете последних событий они получили новую остроту). Когда пришла моя очередь, я не стала упоминать о деле Чэн Гуанчена и сосредоточила основное внимание на Иране, Северной Корее, Сирии и других многочисленных проблемах, для решения которых нам было необходимо сотрудничество с Китаем. Однако я отметила:

— Если Китай будет защищать права всех своих граждан, он будет более могущественной и процветающей страной и, безусловно, более сильным партнером, отстаивающим наши общие интересы.

В то утро я позволила себе только таким образом коснуться нынешней кризисной ситуации.

После выступлений мы распределились на более мелкие группы для подробной проработки повестки дня. Даже если наши мысли время от времени и обращались к событиям, разворачивавшимся в больничной палате на другом конце города, мы осознавали, что сейчас мы решали крайне важное дело, и поэтому не могли позволить себе отвлекаться от него. Таким образом, в течение многих часов я выступала с докладами и принимала участие в дискуссиях, задавала вопросы и поднимала насущные проблемы.

Курт тем временем постоянно отлучался, чтобы проследить за развитием событий, связанных с Чэн Гуанченом. Новости не радовали. Посольство до сих пор не смогло дозвониться до мобильных телефонов, предоставленных диссиденту, а китайцы ограничили физический доступ в больницу. На улицах неожиданно появились демонстранты, некоторые из них в честь своего героя носили темные очки наподобие тех, что были на Чэн Гуанчене, и это вызывало растущую обеспокоенность у китайских сил безопасности. Что же касается слепого диссидента, то он продолжал общаться с американскими журналистами, которые оповещали всех о его новом желании покинуть Китай и выехать в Соединенные Штаты и задавались вопросом, все ли мы сделали для того, чтобы помочь ему.

В Вашингтоне, где политическая борьба в год президентских выборов активизировалась, были озабочены и возбуждены. Спикер палаты представителей от республиканцев Джон Бонэр заявил, что он «глубоко обеспокоен» сообщениями о том, что Чэн Гуанчен «был вынужден под давлением против своей воли покинуть посольство США на фоне неубедительных обещаний и возможных угроз в адрес его семьи». Бывший губернатор Массачусетса Митт Ромни, кандидат на пост президента США от республиканцев, пошел еще дальше. Он утверждал, что это был «черный день для идеалов свободы» и «день позора для администрации Обамы». Не знаю, были ли эти критики в курсе дела, что на каждом этапе мы действовали в полном соответствии с пожеланиями китайского диссидента. Белый дом пришел к выводу о необходимости срочно принять антикризисные меры и дал нам в Пекин четкое указание: решить возникшую проблему.

Я поручила Курту и послу Локу незамедлительно возобновить переговоры с Цуй Тьянькаем и попытаться обеспечить выезд Чэн Гуанчена из страны. Это было легче сказать, чем сделать. Китайская сторона не могла поверить, что мы желаем пересмотреть ту договоренность, против которой они возражали с самого начала. Цуй Тьянькай лишь покачал головой. Он сказал, что Курту следует «вернуться в Вашингтон и уйти в отставку». Тем временем Чэн вышел уже на другой уровень своей информационно-пропагандистской деятельности. Хотя он так и не пообщался ни с кем в посольстве США, тем не менее он смог дозвониться до конгресса США. Близкий ему правозащитник Боб Фу поставил свой айфон на динамик и включил его в присутствии члена комитета конгрессмена Криса Смита.

— Я опасаюсь за жизнь моих родных, — услышали все голос китайского диссидента, который затем повторил свое требование разрешить ему выехать в Соединенные Штаты. Тем самым он подбросил дров в костер разгоравшегося политического кризиса.

Настало самое время вмешаться мне. Коль скоро Цуй Тьянькай отказался от переговоров, я была вынуждена отказаться от политического спектакля и решать данный вопрос непосредственно с Дай Бинго. Принесут ли свои плоды годы выстраивания отношений между нами? В пятницу я должна была в Доме Всекитайского собрания народных представителей встречаться с председателем Ху Цзиньтао и премьером Госсовета Вэнь Цзябао, и как для Дай Бинго, так и для меня было крайне важно, чтобы эта встреча прошла гладко. В наших общих интересах было урегулирование осложнившейся ситуации.

Утром 4 мая я встретилась с Дай Бинго и поблагодарила его за выполнение китайской стороной своей части договоренности. Затем я рассказала ему о той политической буре, которая разразилась у меня на родине, и описала ему те трудности, которые мы испытываем в связи с этим. Как мне показалось, Дай искренне удивился, услышав о спектакле, который был организован на слушаниях в конгрессе. В Китае ничего подобного никогда не происходило. Что же теперь делать? Я предложила решение, которое, как я надеялась, позволило бы сохранить нам лицо. Согласно первоначальной договоренности, Чэн должен был какое-то время учиться в Китае, а затем продолжить учебу в американском университете. Переход к очередному пункту намеченного плана, минуя предыдущий пункт, вовсе не будет означать какой-то новой договоренности, а всего лишь уточнение уже существующей. Дай долго и невозмутимо смотрел на меня, и мне страстно хотелось знать, что скрывалось за его невозмутимостью и стоическим спокойствием. Он медленно повернулся к Цуй Тьянькаю, который был явно возбужден, и велел ему проработать все детали с Куртом.

Воодушевленная, но пока еще полностью не уверенная в благополучном исходе, я направилась в Дом Всекитайского собрания народных представителей для встреч с высокопоставленными руководителями Китая. Я сдержала данное слово и не затрагивала тему слепого диссидента при разговоре с Ху Цзиньтао и позднее с Вэнь Цзябао. Мне не было в этом необходимости. В ходе наших встреч они производили впечатление отрешенных, но милых людей. Наши беседы носили в основном формальный характер. Мы обсуждали глобальные проблемы, влияющие на будущее наших отношений, в то время как наши помощники суетились рядом, стараясь найти какие-то решения, когда разговор заходил в тупик. У Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао завершался десятилетний срок их полномочий[29], в США также приближались президентские выборы, в результате которых правительство могло быть переформировано. Но даже если предстояла смена игроков, игра в основном оставалась той же самой.

Покинув Дом Всекитайского собрания народных представителей, я пересекла площадь Тяньаньмэнь и вошла в Национальный музей Китая, чтобы обсудить с членом Госсовета Лю Яньдун, самой высокопоставленной женщиной в китайском правительстве, вопрос об образовательных и культурных обменах между нашими странами. Дочь бывшего заместителя министра сельского хозяйства с крепкими связями в Коммунистической партии Китая, мадам Лю стала одной из двух женщин, избранной в Политбюро ЦК КПК. Мы уже на протяжении многих лет поддерживали теплые отношения, и я была рада видеть дружески расположенного человека в это сложное время.

Национальный музей Пекина — это огромное здание, которое по своим масштабам способно соперничать с Домом Всекитайского собрания народных представителей, расположенным на другой стороне площади. К сожалению, его коллекция безвозвратно пострадала в результате того, что отступавшие силы генералиссимуса Чан Кайши в 1948 году забрали на Тайвань многие самые ценные экспонаты и артефакты Китая. Чтобы залечить эту рану, нанесенную его национальной гордости, Китаю потребуется еще много времени. Когда мы поднимались по ступенькам перед парадной дверью, круто устремлявшимся вверх, Курт повернулся ко мне и спросил: