Глеб Дойников - Возвращение Варяга Страница 33

—Лучше вам этого не знать, авось не случится... Так вот, вторую неделю они не могли поверить, что мы больше не отходим, и чрезмерно осторожно нащупывали нашу линию обороны. Уважать себя мы их при отходе заставили, боялись что мы их снова подловить хотим. Ну а дальше — классический пример Буриданова осла в исполнении генерала Ноги. Он хотел сразу взять и Артур, и Дальний. Распылил силы, и только потом понял — то, что выделено для Дальнего совершенно недостаточно, особенно в плане артиллерии. Но — все орудия калибром более трех дюймов уже под Артуром. Теперь пока их перевезут назад... Но сегодняшняя попытка прорваться к нам в тыл по лощине, которую мы отбили с огоньком, — Михаила передернуло, наверное ветер некстати донес запах горелого мяса, — говорит, что за нас взялись серьезно. Теперь нам осталось жить, дня три после первого выстрела по нашим позициям из двенадцати сантиметровой гаубицы господина Круппа. Или, если пойти другим путем — из тех же орудия можно топить миноносцы, что нам подвозят припасы. Тогда их надо установить на другом берегу залива, напротив причалов. Тогда мы тут просидим еще недели две, но японцам наше уничтожение обойдется дешевле. Так что я бы вам рекомендовал сегодня из Дальнего эвакуироваться.

—На миноносце в Артур? — усмехнулся Михаил, — а потом, когда его начнут обстреливать из крупнокалиберных орудий, которые выгрузят на пирсы Дальнего, откуда я сбегу, куда «эвакуироваться»? На миноносце же в Шанхай?

—Сегодня к пирсу подойдет «Монголия», плавучий госпиталь из Артура. На нем мы отправим всех тяжелораненых, и не в Артур, а во Владивосток. Ваша рана уже почти зажила, но...

—Капитан Балк!!! Если вы еще раз так оценивающе посмотрите на мою ногу, то я вам сам что-нибудь отстрелю!!!

—Да и в мыслях не было, — поспешно пошел на попятный вышеупомянутый Балк, — можно просто намотать бинтов побольше и...

—Нет, — ответ Михаила прозвучал просто, без криков и истерик, но было ясно, что никуда из Дальнего он не собирается, и уговаривать его бесполезно.

—Да поймите же вы, ТАМ вы нужнее. Я могу себе позволить здесь погибнуть, от шального снаряда или пули. Вы — нет. Без вас...

—Знаю, слышал — «хана всей России». А со мной в роли труса и беглеца, что — не хана? Нет уж, я знаю только один способ управлять людьми, которым угрожает смерть — быть с ними на равных, хотя бы в шансах попасть под тот самый шальной снаряд. А про «Монголию» я естественно в курсе, сам подписывал обращение к Того, с просьбой о пропуске некомбатантов и раненых. Через пару часов надо идти к порту встречать.

 Погрузка раненых на «Монголию» закончилась за три часа до заката. Первый час погрузки Балк провел обнимаясь с Верочкой Гаршиной, которая была приписана к госпитальному судну. Еще полчаса, он убеждал вышеупомянутую девушку, что ей остаться в Дальнем нет никакой возможности. Их диспут кончился тем, что Балк на руках отнес сопротивляющуюся даму по трапу на палубу «Монголии». У лееров парохода Верочка перестала наконец молотить своими маленькими кулачками по плечам и спине Василия. Она положила голову ему на плечо, и глядя прямо в глаза произнесла:

—Я согласна остаться на «Монголии», но с одним условием. Ты должен мне пообещать, что тебя не убьют.

—Наверное это тебе должны обещать японцы, а не я...

—Ты умнее и лучше всех японцев на свете! И они тебя смогут убить только если ты сам им это позволишь, своей глупостью или неосторожностью... Пообещай мне что ты этого не сделаешь, и я безропотно останусь на «Монголии». Иначе... — с угрозой начала Верочка.

—Хорошо, родная, хорошо! — успевший немного изучить характер своей подруги Балк решил не рисковать, — обещаю не бросаться в одиночку больше чем на взвод японцев, и всегда одевать колоши во время дождя и шрапнельного обстрела. Только и ты облегчи мою задачу — зная, что ты в безопасности, мне будет проще сосредоточится на войне и собственном сбережении.

—Ну вот и договорились, — радостно захлопала в ладоши Верочка, грациозно слезла с рук Балка, и задумчиво глядя на панораму затянутого дымом Дальнего грустно добавила, — но мы в любом случае теперь не увидимся несколько месяцев... Васенька, проводи меня в мою каюту. Моя соседка сейчас должна принимать раненых, а до отхода еще четверть часа. Мы же успеем, правда?

—Вера, ты уверена, что сейчас подходящее время для... — начал было Василий монолог «голоса разума», пытаясь уговорить скорее себя чем Веру, но был жестко\нежно прерван поцелуем.

—Капитан Балк, вы самый не решительный морской офицер что я когда — либо знала.

 Усмехнувшись Балк внезапно вытащил из кобуры наган, а левой рукой стал что — то долго искать за пазухой.

—Вася, если ты меня хочешь брать «силой оружия», это совершенно не необходимо, я и так уже давно твоя, всей душой. Пока правда не телом, — Верочка пыталась привычным сарказмом подавить свой страх перед первым в жизни настоящим свиданием.

 К ее удивлению, в вынырнувшей из за обшлага мундира левой руке Василия был зажат золотой червонец.

—А уж платить мне точно не надо, — слегка даже обижено произнесла Верочка надув губки.

 Такой реакции на свою откровенность и смелость она точно не ожидала.

—Платить и не подумаю, а вот наган мне сейчас и правда пригодится, — весело ответил Балк, бросил червонец на палубу «Монголии» и, внезапно, выстрелил в него.

 Подняв получившийся золотой «бублик» (вид прострелянного профиля императора всероссийского вызвал у него нездоровые ассоциации), капитан второго ранга Балк, встал на левое колено и глядя снизу вверх в глаза любимой женщине.

—Я могу пойти с тобой только если ты примешь от меня это. Другого кольца у меня для тебя нет, но для помолвки сойдет пока и так. Ты же, когда вся эта кутерьма закончится, правда выйдешь за меня?

 Спустя двадцать минут, наспех одетые Василия и Верочка никак не могли оторваться друг от друга на площадке трапа. Но когда матросы уже вытягивали трап на борт парохода, Верочка, в своем репертуаре, задала последний вопрос, не имеющий отношения к их отношениям и звучащий совершенно не к месту.

—Вася, а зачем ты с собой постоянно носишь столько золотых червонцев? У тебя китель весит не меньше полпуда.

—Видишь ли, Верунчик, если японцы нас все же окончательно прижмут, мне придется не только уходить самому, но и любой ценой выводить отсюда Михаила. А уходить нам придется через Китай. Китайцев же, зачастую, проще купить, чем пытаться перебить, уж слишком их много...

 Пока «Монголия» пробиралась к выходу из гавани, Балк успел присоединиться к Михаилу на маяке. Наблюдая за медленно удаляющимся пароходом, увозящим его Веру, Василий невольно тихонько насвистывал столь подходящее к его настроению «Прощание славянки».

—Что это была за мелодия, Василий Александрович? — поинтересовался заслушавшийся великий князь.

—Неужели я настолько фальшивлю, что вы не узнали «Прощание славянки»? — не на шутку обиделся Балк, гордящийся своим слухом.

—Никогда не слышал ни мелодию, ни название, — отозвался Михаил, — а такую мелодию я думаю не забыл бы. Не наиграете потом?

—Тут не гитара нужна, здесь даже рояля будет маловато, скорее полковой оркестр должен быть... Это же лучший русский военный марш из всех что были и будут. Неужели его еще не написали[25]? Ну как с войной немного разберемся — ноты запишем обязательно.

 С площадки маяка было видно, как, на линии горизонта, к белоснежному борту госпитального судна подлетал дымчато-серый японский крейсер. Через пол часа, уже в сумерках они бок о бок продолжили движение. После беглого досмотра «Акаси» проводил «Монолию» через минные поля, и на утро они разошлись навсегда. Досмотрев морской спектакль, Балк с Михаилом не торопясь спуститься вниз по винтовой лестнице. Но спустя всего три часа, им пришлось, в кромешной темноте снова сломя голову по ней нестись. Но теперь вверх.

 Уважительно растолкавший ночью товарищей командиров вестовой доложил, что «на море что то такое затевается, прожектора и взрывы на горизонте, а на миноносцы это не похоже, да и не должно их сегодня вообще быть». Спешно добравшись до верха маяка Балк с Михаилом стали в четыре глаза вглядываться в ночь. Далеко в море, почти на горизонте, были видны вспышки орудийных выстрелов, метание прожекторов и далекое моргание морзянки, которое из — за расстояния прочитать было невозможно.

—Если бы это были наши, то связались бы с нами по радио, у нас на «Муромце» радиовагон зачем? И всему флоту об этом известно... Любезный, — рассудительно обратился Балк к вестовому, — метнись на бронепоезд, узнай — были ли радиограммы. И если были, то почему эти сукины дети Маркони, мне ничего не доложили?

 Вестовой, однако, не успел добежать даже до низа лестницы. Примерно на полдороги его сбил с ног летящий по лестнице вверх матрос с радиовагона. Долетев до верха, он смущенно протянул бумажку с радиограммой Балку, и пока тот был занят чтением, почему — то попытался сразу сбежать обратно по лестнице. Однако был остановлен резким и властным движением руки Михаила.