Я – Распутин - Алексей Викторович Вязовский Страница 33

Распопов побренчал отмычками, открыл задний вход.

– К окнам не подходить, ноги обтереть насухо, – напомнил я, разглядывая убранство дома. Кучеряво так – медвежьи шкуры, картины на стенах, камин. Массивные хрустальные люстры дополняли дизайн роскоши и богатства. В этот домик неплохо так денег было вложено.

Мы поднялись на второй этаж, Аронов заглянул в одну комнату, в другую. Довольно скоро мы нашли спальню с большой кроватью и будуаром. Соседние комнаты – гардеробная и какой-то чулан.

– Тут режьте.

Илья достал из сумки бур, начал делать дырки, потом выпиливать кружок в деревянной стене между спальней и чуланом.

– Спрячетесь в чулане, – инструктировал я Дрюню и Адира. – Как пойдут главные утехи, тихо вытащите пробку из стены, сфотографируете князя со Станой.

– Услышат щелканье затвора… – наморщился выкрест.

– Подожди, пока женщина начнет стонать, – нашел выход я. – Потом тихо вставьте пробку обратно.

– В спальне может быть темно, а магниевую вспышку мы использовать не можем, – напомнил Дрюня.

– Тогда ничего не поделаешь, – развел руками я. – Ограничимся фотографиями, как они заходят в дом.

Мы с Распоповым и Ароновым вернулись в Питер, зашли в дешевый чадный кабак, чтобы дождаться результата. Сидели в углу как на иголках, даже водка в горло не лезла. Да и нельзя было напиваться. Ждали долго.

Рядом орали извозчики, кто-то играл на гармошке «Барыню». Несколько нетрезвых граждан неопределенного образа жизни пытались танцевать, выкидывая коленца.

– Все готово! – рядом за стол плюхнулись бледный Адир и Дрюня. У последнего глаза задорно блестели. – Прошло как по маслу. Как начали кувыркаться – тихо щелкнули несколько раз. Князь-то забавник такой – любит при свете, да еще привязал черногорку к кровати.

Сибирские мужики вылупились на парня.

– Зачем привязал? – первым очнулся мой шурин.

– Так слаще любится… – пояснил я. – Князья да аристократия жизнью пресытились. Ничто уже не радует дураков. Дурь занюхнул, бабу привязал к кровати, а может, еще и слегка придушил…

– Да ладно. – Аронов все никак не мог отойти от подробностей сексуальной жизни царской семьи. – Не может такого быть! Так же и удушить можно. Насмерть.

Я задумался над тем, что еще Николай мог привезти из вояжа по Японии. Поди, водили его по борделям. Интересно, видел ли он шибари?

– Некогда балясы разводить… – я кивнул в сторону выхода. – Поехали проявлять фотографии. Посмотрим на этих затейников.

Пришла пора познакомить эту реальность со спамом. Нет, не с американской ветчиной, а с массовой рассылкой. А чего стесняться? Клише с названием новой газеты мне сделали – «Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства и столичной полиции». Да, прямо вот так, внаглую. Как верстается издание – я тоже вчерне понял.

Всю прошлую неделю, пока монтировали пресс да наборные доски, я вникал в печатный процесс. Перцов мне вполне все объяснил – что, куда и зачем. Казалось бы, вник. Но когда ночью с «боевиками» на подхвате начали делать фейковую газету – все посыпалось.

Ладно, статью я написал, набрал литерами. Сделал тестовый оттиск, вычитал. Сам в одном лице и репортер, и редактор, и наборщик с печатником. Но как заверстать фотографии? Они получилась даже не сказать пикантными – настоящая порнография во всей красе. Думаю, фальшивый выпуск «Ведомостей» здорово двинет в России сексуальный прогресс.

Позвал Адира. Начали вместе разбираться, пробовать и так и сяк.

Получилось сделать газету-листок только на следующую ночь. Да и то половину тиража запороли – удалось напечатать едва пять тысяч копий.

К этому времени капитан с боцманом купили на барахолках почтальонские шинели и фуражки, и мы вшестером отправились в центр. Распределили, кому какой район обходить, обговорили детали.

– Только богатые дома, халупы обходим мимо, – закончил я инструктаж. – Ежели повстречаете настоящего почтаря – говорите, что новичок, заблудился из другого квартала.

– Дворникам так же врать? – поинтересовался хмурый капитан. Ему вся эта афера не очень нравилась.

– А городовым что говорить? – боцман тоже был неспокоен.

– Да они, глядя на вашу форму, и не спросят ничего, – успокоил я общинников, посильнее затягивая шарф вокруг шеи.

– Ну, с Богом, – подытожил Аронов, первым выпрыгивая из саней. За извозчика остался Дрюня, который должен был подвозить к нам новые пачки с газетой.

«Бомба» рванула уже на следующее утро. Я отсыпался после ночного «забега», когда в дверь спальни сильно застучали.

– Григорий Ефимович! – я узнал голос Перцова. – Скандал! Скорее просыпайтесь.

Ольга уже давно встала, пришлось, кряхтя, подниматься и мне.

Пока я одевался, главный редактор, потрясая нашей фейковой газетой, рассказывал о скандале, который разворачивается в столице. В телеграфе уже закончилось две катушки ленты, телефон раскалился от звонков коллег Перцова.

– Невероятное дело, и кто только посмел?! Это же тюрьма! Нет, хуже! Это каторга! В Царском такое не простят.

Я косо посмотрел на главреда.

– О скандале сем в «Слове» ни полслова! – скаламбурил я. – Газету токмо открыли, мигом прикроют обратно.

– Но это же невозможно скрыть! О скандале напишут все европейские газеты!

– Пусть пишут. А мы вот о чем напишем. – Я подал главреду тезисы статьи про трудовые колонии. – Столыпин лично одобрил идейку с детскими сиротскими общинами.

– Да? Это любопытно! – Перцов начал вчитываться в тезисы, а я, попрощавшись, отправился в Царское. Надо было держать руку на пульсе.

И этот пульс частил так, что императорскую семью того и гляди разобьет инсульт или инфаркт.

Во дворец съехались все великие князья, с охоты вернулся бледный Николай. Его вышли встречать всей толпой. На Ник Ника царь даже не взглянул, прошел мимо.

К вечеру стало известно, что, во-первых, послали телеграмму вдовствующей императрице с просьбой срочно вернуться в Россию. Во-вторых, Ник Ник отставлен со всех постов, ему предложено прокатиться с дружественным визитом в страны Азии. Китай, Французский Индокитай и далее по списку. Примерно так на полгодика, но если все займет год – никто не расстроится.

А я только потирал руки от удовольствия, расхаживая в толпе чиновников и пророчествуя о падении нравов, ну и громко, на разный лад, повторяя 7-ю заповедь.

Тут же метался красный Герарди, следя за тем, чтобы никто не осмелился притащить во дворец газету. Несколько экземпляров были отобраны у слуг, сами лакеи с позором выгнаны со службы.

Ситуацию попробовала исправить Стана. Заплаканная княгиня попыталась проникнуть к царице. Но та грубо отказала ей в приеме. Обеим черногоркам было предписано сидеть под домашним арестом дома – дворцовая полиция вывезла из Царского под конвоем.

Не успел вернуться домой, как затрещал телефон. Плохо, что я в электротехнике не шарю, заменил бы эту трещотку чем-нибудь мелодичным, каждый раз подскакиваю, вспоминаю ревун тревоги в армии.

Снова Перцов, настоятельно просил прибыть в редакцию, темнил и юлил. Выудил из него, что желает меня видеть какой-то высокопоставленный военный по причине статьи о дуэли. Интересно… Сейчас все прихвостни Ник Ника должны бегать кругами, искать новых покровителей, но чтобы вот так