Илья Бриз - Илья Бриз Страница 34

— За время нашей оккупации и последующего контроля мы обязаны очень жестко интегрировать германскую экономику с Советским Союзом. Причем сделать это так, чтобы такое положение вещей было взаимовыгодным.

— Мммм? — оторваться от бутербродов Синельников не мог. При этом одновременно его вилка мелькала с завидной скоростью от селедки ко рту.

— Ну, пусть их промышленность производит что-то, очень нам нужное, но без чего мы, в случае прекращения поставок, какое-то время переживем и сами, достаточно быстро, сможем наладить производство. А вот для них, в случае разрыва связей, это оказалось бы экономической катастрофой.

— Например? — теперь уже Егор разлил очередную порцию.

— Ну, скажем, те же трубы для газопроводов. Нам пора уже начинать разработку газовых месторождений. Заодно посадим всю Европу на голубую иглу дешевого и удобного топлива. Дорожно-строительная техника. Такой огромный рынок для нее есть только у нас. Да позиций можно набрать вполне достаточно, чтобы загрузить германскую промышленность. В конце концов — комплектующие для нашей военной техники. В случае серьезной войны все равно будет не до наращивания производства. Отныне, мы всегда должны быть готовы к боевым действиям заранее.

Еще стопочка холодненькой «Столичной». Хорошо пошла. Н-да. Сами не заметили, как опустошили бутылку. И ведь, по большому счету — ни в одном глазу. Я закурил сигарету, а Егор, с некоторым сожалением оглядев пустую посуду на столике, констатировал:

— Ну вот, теперь можно спокойно дожить до ужина.

Закрылки на сорок пять и ручку чуть от себя. Машина с заметной перегрузкой вспухает* вверх, как пробка из бутылки теплого шампанского. Колька проносится подо мной, а за ним, пытаясь взять на прицел моего ведомого, Покрышкин со своим напарником Рычаговым. Не получится у них. Не успеют. Николай идет с приличным скольжением. Причем, переменным. Этому я его еще на фронте научил. Зато теперь спокойненько успеваю опустить капот и обоих преследователей поочередно загнать точно в центр своего прицела и нажать на большую кнопку гашетки на ручке управления. Финита ля комедия! Мои фотопулеметы зафиксировали, что условный противник сбит. Чем ниже скорость, тем лучше маневренность. Это всегда надо учитывать во время боя. Вот теперь можно и на посадку. На сегодня вполне достаточно.

— Ну как? — я расстегиваю замок ремешка и снимаю привычный за десятки лет шлем. Здесь его точно скопировали с того мира. Даже кронштейн видеокамеры для компьютерной системы захвата целей в наличии.

— Да, Вася, превратить недостаток в достоинство. Такого даже я от тебя не ожидал, — Александр Покрышкин уже снял шлем и с удовольствием вытирает поданным техником полотенцем мокрую голову.

— А не было у меня другого выхода. Вы же с Пашей, — я киваю на подошедшего Рычагова, — очень правильно расставили остальные пары эскадрильи. Оставалось делать то, что противник никак не ожидает. Скорость решает только тогда, когда враг тебя не видит, или есть возможность оторваться от него при явном преимуществе соперника. В бою надо думать и еще раз думать. И во много раз больше думать задолго до боя.

— А, все-таки, Александр Иванович, вы меня в прицел поймать так и не успели, — довольно изрекает тоже подошедший Колька. Он перед начальством на земле немного робеет и называет по имени-отчеству. Вот в воздухе для Николая авторитетов нет. Кроме меня, конечно.

— Ведущего своего благодари, — не хочет соглашаться Покрышкин, махнув полотенцем в мою сторону, — мне каких-то десятка секунд не хватило, чтобы из тебя пух и перья посыпались.

— Кто же спорит, — немедленно отвечает капитан, — я ведомый у лучшего летчика в мире.

Вот паразит! Загнал-таки меня в краску. Хвалебные речи жутко надоели. Надо срочно перевести разговор на что-то другое.

— Товарищ генерал-лейтенант, — обращаюсь я к Рычагову, — по-моему, эту группу пилотов можно уже отправлять в свою часть. Вполне готовы. А вот Мангалиева стоит оставить здесь инструктором. Талант у парня несомненный и схватывает все на лету.

Командующий ВВС ситуацию прокачал мгновенно. Не первый день во властных структурах. Собственно говоря, ни он, ни Покрышкин, тоже не любят восхвалений. Это не конструктивная критика, которую надо обдумать и найти решение вопроса.

— Полностью с вами согласен, товарищ полковник, — отвечает Паша, — тоже переходя на официальный тон. Но на лице его, если приглядеться, можно все-таки заметить улыбку.

По настойчивым требованиям командующего наших ВВС пришлось мне все-таки найти время пройти переаттестацию и получить третью привычную звезду на каждый погон. Теперь моей Галинке будет больше денег на тряпки. Зарплату я получаю в трех местах. В Президиуме Верховного Совета СССР, в Политбюро и в штабе ВВС. Первые две, надо признать очень приличные, перечисляю в фонд Сталинских премий. Теперь они называются с обязательным добавлением имени отца. А вот зарплату полковника с надбавками за классность отдаю жене. Мне-то самому деньги вообще не нужны. Живу на всем готовом.

* В общем-то, такого термина официально не существует, но это наиболее близко по ощущениям пилота, когда машину резко тащит вверх с одновременной потерей скорости.

Перемирия с немцами официально объявлено не было. Но третьи сутки огонь не открывали ни та, ни другая сторона по всей линии фронта. С нашей стороны были полностью прекращены бомбардировки. Летали только разведчики. В первый день прекращения огня был засечен один воинский эшелон, двигающийся на восток. Хватило одного пролета шестерки Ту-2, чтобы немецкое командование опомнилось и прекратило подвоз войск, техники и боеприпасов к молчащему фронту. Через пару часов на одном из мостов через Вкру, разделяющую стороны, появился оберст с белым флажком и передал подошедшему нашему старшему лейтенанту пакет с коротеньким списком грузовых эшелонов с продовольствием для немецкой армии. Солдаты перестали прятаться друг от друга. Более того, даже стали иногда сходиться на нейтральной территории. Наши воины, как следует проинструктированные замполитами, что победитель обязан быть великодушным, угощали немцев сигаретами. Не отказывались даже поговорить с ними, если кто знал язык. Но братания, ни в коем случае, не было. Советские офицеры, также иногда выходившие на нейтралку, вежливо козыряли германским и тоже выкуривали с ними сигаретку-другую. Презирать противника было не за что. Да конечно, вина на немецком народе, что они допустили к власти над собой бесноватого фюрера и всю его клику, была. Но за это они еще расплатятся приличным снижением уровня жизни на определенный, совсем не маленький, срок, а попавшие в плен — еще и отработкой в Советском Союзе.

На четвертые сутки верхушка захвативших власть в Германии согласилась на безоговорочную капитуляцию. В четверг, девятнадцатого сентября тысяча девятьсот сорокового года, документ был подписан в Варшаве Министром обороны Советского Союза маршалом Тимошенко и генерал-полковником Гудерианом в присутствии полковника Сталина, то бишь меня, и генерал-полковника Синельникова с одной стороны, и Ялмара Шахта и адмирала Канариса с другой, под объективами многочисленных фото- и кинокамер. Маршал Берия отказался приехать в Варшаву, мотивируя это большим количеством работы. Внутренние войска СССР немедленно двинулись по территории генерал-губернаторства к границе Германии и двадцать первого числа вошли в Берлин. Но еще в понедельник, шестнадцатого сентября, многочисленными десантами были захвачены и взяты под охрану все концентрационные лагеря. Кое-где разгорелись ожесточенные бои с частями СС, но без поддержки Вермахта сопротивление нацистов было быстро подавлено.

На всей территории сдавшейся страны стали появляться советские военные комендатуры. Нет, существующая власть не была отстранена от руководства, но выполняла все требования победившей стороны. Немедленный вывод всех германских войск с оккупированных территорий. Доступ ко всем архивам для советских специалистов. Попытка утаивания или уничтожения документации будет расцениваться как вооруженное сопротивление с соответствующей карательной реакцией Советской Армии. Полное разоружение и помещение под арест всех членов СС вплоть до рядового. Судили эсэсовцев тройками военного трибунала.

А тогда, девятнадцатого, я отозвал адмирала в сторону, и мы прошли в отдельную комнату.

— Кто разработал, организовал и провел операцию на Гавайях? — говорить пришлось на английском. Я сел в кресло.

Он, чисто автоматически, положил руку на демонстративно расстегнутую пустую кобуру. Опомнился и встал по стойке смирно.

— Эс-эс. Службы Гиммлера. Мой Абвер здесь не виновен, — короткие рубленые фразы.