Андрей Архипов - Ветлужцы Страница 34

— Нащечина на мачте лопнула, парус может на нас рухнуть!

— Крепи перекладину прямо к мачте кормовой растяжкой, после разберемся! Все, уходим!

Последнего запыхавшегося дозорного втащили в ушкуй уже на глубине, весла вспенили воду, и судно дернулось вперед, рассекая безмятежную черноту стылой воды, припорошенную около берегов первыми осыпающимися листьями. За кормой, в тающих утренних сумерках показались неясные изгибы лодей, рассекающих водную гладь точно посередине речного русла. Налетевший ветерок наполнил поставленный парус, добавляя хода ушкую, шедшему вдоль правого берега Оки, однако вместе со свежим дуновением воздушной стихии до ветлужцев донесся рев рога со стороны нежданных гостей. Даже издали было заметно, что силуэты лодей уменьшились, синхронно развернувшись в сторону уходящего от них судна, и ощутимо добавили в скорости.

— Мокша! — хотя из-под палубы, под которую вновь забился Микулка, погоню не было видно, зато слышимость оттуда была прекрасная. Даже негромкие слова полусотника, перебиваемые плеском воды от размеренных взмахов весел и тяжелым дыханием гребцов, ясно доносились до чуткого мальчишеского уха. — С тобой вначале... Что дальше нас по реке ждет? И когда речка та покажется, о которой мы с тобой толковали?

— До нее недалече осталось совсем, Иван. Не успеют гребцы запыхаться, как взгорок покажется по нашему берегу, за ним та ржавая речка будет, а уж дальше луга пойменные и Ока крутой поворот делает.

— В какую сторону?

— Одесную нам повернуть придется.

— Вправо? Так погоня тогда угол срежет и к нам на перестрел подойдет...

— Срезать они нам ничего не должны, — донесся растерянный голос Мокши. — Да и подойти, дабы прицельно стрелы метать не смогут без опаски.

— Я про то говорил, что напрямую они пройдут к повороту... — начал объяснять полусотник и неожиданно спохватился. — А почему не смогут это сделать?

— Так перекат на той стороне... Если людишки за нами увязались местные, то знают об этом. Иным летом до середины реки дойти можно, не замочив исподней рубахи. Ты не сомневайся, Иван, я Ишею про все мели, что знал, рассказал заранее.

— Ага, только я про это не ведаю ничего. Ну да ладно, сам виноват, что не выспросил. А дальше Ока как себя ведет?

— Петляет сильно, стариц много. Иной раз и заплутать можно в тех заводях.

— Угу... А у ржавой речки той какова глубина? Погоня, что за нами следует, сунется ли в нее?

— Ой, не скажу точно, Иван, один раз всего лишь я ее рассматривал, но по виду и мы там веслами берега задевать будем. Да я вроде ужо сказывал про это?

— Сказывал, сказывал... Сейчас любая мелочь важной оказаться может. Эх, придется нам все-таки уходить вниз по Оке, сколько дней на этом потеряем... Кстати, вот и взгорок твой вдали показался, отсюда устье речушки увидим?

— Не должны, темновато еще, вон как небо тучками обложило, хотя... Тю! Вроде парус из устья ее выходит!

— Ни черта не вижу! Если так, то взяли нас в оборот... Ишей, передай кормовое весло и ко мне! — грохот сапог по дощатому настилу, набросанному на кницы, возвестил о приближении кормчего. — Что скажешь, пройдем мимо той лодьи?

— Не разгляжу ничего, Иван, — откликнулся тот, встав на самый край судна и опершись на носовую балку.

Микулка не выдержал и выполз из своего убежища, стараясь не мешать напряженно вглядывающимся вдаль ратникам. Посадив себе занозу на выщербленных досках обшивки, он тихо ругнулся, подполз на четвереньках к борту и выставил голову наружу.

— "Как же можно не видеть? Ослепли они, что ли?" — промелькнуло в голове у Микулки и он тут же стал озвучивать все это вслух, перемежая свое недовольство с описанием того, что происходило выше по течению. — Ветер им в корму, под парусом ходко идут к нам... Неужто не видите? Да вы что? Спускают парус, разворачиваются поперек стремнины... Кормой на берег выбросились, а с носа что-то в воду бросили, никак якорь.

Крепкие руки дернули юнгу на носовую палубу и поставили впереди всех. Буркнув Микулке в ухо, чтобы тот докладывал обо всех изменениях на вражеском судне, полусотник повернулся к кормчему.

— Сможешь провести нас мимо них, Ишей, коли все так, как малец говорит?

— Не знаю... — покачал головой тот. — Весь серпень жара стояла, вода низкая ныне. Хоть у нас осадка и поменьше, чем у той же ладьи будет, но все одно судно у нас не маленькое... Разве что разогнаться под парусом, да пройти краешком.

— Ветер почти в лицо...

— Так и парус у нас косой, будто на морском ушкуе... Попробую, но к стычке готовься. Может и гостей незваных на судне придется принимать.

— А назад повернуть?

— Все уже, Иван. Допрыгались, как ты говоришь иной раз. Или с нижними или с верхними схватиться придется.

— Минут пять у нас будет?

— Считай медленно до трех сотен и нагонят нас те людишки, что за кормой воду веслами пенят. — Ишей немного понизил голос. — Может на берег выброситься? Воев сохранишь...

— Можно и выброситься, нет в этом ничего зазорного, Ишей. Вои мне дороже тех задач, что перед нами сейчас стоят. Просто не хочу приучать их показывать свои пятки при каждом удобном случае... даже сильному противнику. Однако, похоже, что выход у нас только такой. Дай-ка мне еще полминутки, — Микулка бросил взгляд назад и увидел, как полусотник стал оглядывать верхушку мачты, через которую проходила от носа судна длинная и толстая перекладина, несущая косой парус. — Ты ведь зигзагом пойдешь на лодью, Ишей? И обходить их будешь ближе к середине реки, так? На последнем вираже парус по какому борту будет, чтобы на перекат не вылететь? Справа?

— Вдоль ветра он будет, в нашем случае смотреть будет в низовья Оки. Разгонимся и вывернем весло, дабы нос их лодьи обогнуть. Если за него не зацепимся, то нас опять на стремнину к берегу выбросит. Однако имей в виду, что от паруса в этом деле лишь небольшая помощь. Только гребцы и крепкое кормовое весло нас из ловушки этой вытащить смогут.

— Хм... А давай прикинемся, что на ветер вся надежда наша, а сами... сами эту хреновину, которую я обычно называю реей... — палец полусотника показал на возвышающуюся над судном перекладину, — срежем в один прекрасный момент, а? Для этого тебе придется идти, будто обойти их с берега хочешь. Перед ними резко вывернешь весло и уйдешь поворотом направо. А точно к этому развороту роняем парус. Палуба у нас примерно на том же уровне... Юнга, на сколько борта того судна над водой торчат?

— Да как у нас, может на ладонь ниже, — тут же крикнул Микулка, внутренне содрогнувшись от нервной дрожи. В его висках уже давно стучали молоточки, а сейчас даже пробила испарина и появилась откуда-то извне испуганная мысль. — "Как могут они спокойно рассуждать обо всем, когда еще совсем чуть-чуть и поток стрел обрушится на их головы? Надо что-то делать уже сейчас! Но что?"

— Тогда уроним эту рею вместе с парусом вниз и левым бортом пройдемся вдоль вражеского судна, — продолжил тем временем неторопливо рассуждать полусотник. — Я тебя уверяю Ишей, что такой слегой наших ворогов по палубе просто раскатает... Может и не на всей, но на носу точно! И тогда в гости нам никого ждать не придется!

— Так без паруса останемся! Догонят и всех порешат!

— А мы в эту речушку на веслах сразу повернем. Туда ведь как раз и шли! А на мель сядем, так ушкуй бросим и в леса уйдем!

— А что, может и получиться! Эту хреновину, как ты выражаешься, можно заклинить между носовой палубой и мачтой. А лучше к скамье привязать с правого борта, дабы все это просто в воду не свалилось... Ха! А как ты перекладину опустишь? Мы же захомутали ее прямо на мачту!

— Залезу наверх, как только правым бортом к ним встанем, парус меня как раз немного прикроет...

— В полном доспехе? Тут речь о мгновениях пойдет... Не успеешь, да и скинет тебя ушкуй с мачты как надоедливую муху.

— С чего бы это?

— С того, что в притирку с лодьей пойдем, может и в нос ей придется ударить! Потопнешь в одно мгновение в кольчуге, если на стремнину отбросит. Да и не нужна мне лишняя тяжесть на верхушке мачты! На лишнюю пядь отклонимся из-за этого, и все прахом пойдет. Вот если...

Микулка, озадаченный наступившей тишиной, отвел взгляд от приближающегося вражеского судна, на котором уже были различимы выстраивающиеся за щитами фигурки ратников, и обернулся назад. На него смотрели несколько пар глаз, тревожно оценивающих его щуплую фигурку. Ладони сразу вспотели.

— Да нет... — произнес полусотник. — Нельзя на пацана такое сваливать. Я полезу!

— Я смогу... — сипло процедил Микулка и вновь повторил уже гораздо громче. — Я смогу! Я как белка по деревьям лазаю! А уж нож мне не впервой держать! В зубах зажму и вмиг вкарабкаюсь!

Оценивающая троица переглянулась меж собой, и полусотник потянул из своих поясных ножен длинный блестящий нож с двусторонней заточкой.

— Возьми, он любой канат как масло режет, только потренируйся сначала на кошках.