Мой адрес - Советский Союз! Книга четвертая - Геннадий Борисович Марченко Страница 34

— Джентльмены, мы ушли в сторону от главной темы пресс-конференции, — прервал меня Левински. — Всё-таки завтра бой, который может войти в историю. И почему все вопросы только русскому боксёру?

Руку уже тянул толстый тип, то и дело вытиравший пот большим носовым платком.

— Кирк Фильман, журнал «Ринг». Мистер Али, 14 февраля, в День всех влюблённых, у вас бой с Джо Багнером, белым боксёром. Сегодня ваш соперник тоже белый. Это как-то связано?

— Единственное, что объединяет Багнера и Покроффски — это цвет кожи. Больше ничего общего. Багнер весом, ростом и длиной рук мне не уступает, чего не скажешь о моём завтрашнем сопернике. К тому же Багнер в любительском боксе ничего особого не достиг, да и в профи пока ничем не отметился, кроме прошлогодней победы над стариком Купером[4]. Да и какие в Британии боксёры… Лучшие боксёры мира — в Соединённых Штатах!

На фига он тогда с этим Багнером встречается? Впрочем, это не моего ума дело, меня прежде всего должен волновать завтрашний бой.

— Мартина Клаус, корреспондент женского журнала «McCall’s». Мистер Покроффски,

в сентябре ваша жена потеряла недоношенного ребёнка. В связи с этим каково ваше моральное состояние?

М-да, это, что называется, удар ниже пояса. В горле сразу же встал ком, а в глазах предательски защипало. Но я справился с эмоциями.

— Потерять ребёнка, пусть даже не успевшего появиться на свет — это всегда трагедия для родителей, — негромко произнёс я, но в наступившей тишине меня было прекрасно слышно. — Для нас это был сильный удар и, поверьте, тяжесть потери с нами на всю жизнь. Её не вытравишь из сердца. Но мы ещё молоды, и верим, что у нас обязательно будут дети, и не один.

Аплодисменты. Женская, немногочисленная часть аудитории, шмыгает носами, кто-то потянулся за платочком. Тут подал голос какой-то тип в замшевом пиджаке с кожаными нашлёпками на локтях, с блокнотом в одной руке и карандашом в другой:

— Энтони Блейд, «газета 'Нью-Йорк Таймс». Мистер Покроффски, вы в аэропорту говорили, что приготовили своему сопернику подарок, и пришли сюда с какой-то коробкой. Все гадают, что внутри? Может быть. Вы наконец раскроете этот секрет?

Я сунулся за коробкой, но меня опередил Али.

— Подождите! Прежде я вручу своему сопернику вручить подарок. Симпсон, давай! — провернулся он к худому негру, который тут же метнулся за боковую дверь и появился оттуда… с надувной куклой в руках. С довольным видом, явно позируя, Али принял секс-игрушку и протянул мне:

— Моему сопернику часто приходится путешествовать, а он наверняка скучает по своей жёнушке, думаю, эта подружка скрасит его одиночество в дорогу.

Присутствующие расхохотались, я тоже выдавил из себя улыбку.

— Ну тогда и я подарю тебе то, что сможет тебе пригодиться… Возможно, даже до боя.

После чего вытащил из-под ног коробку и молча стал развязывать атласную ленту, буквально физически чувствуя, как все взгляды оказались прикованы к моей скромной персоне. С видом фокусника я снял с коробки крышку и поочерёдно поставил на стол судно и «утку».

— Это и есть мой подарок. Пользуйся на здоровье!

После секундной заминки люди в конференц-зале снова покатились со смеху, а вот мне пришлось вскочить, так как Али, сминая всё и всех на своём пути, ринулся на меня с кулаками. Попавший под горячую руку Левински отлетел в сторону, едва не упав, и только трое дюжих молодцев, стоявшие по бокам в качестве охраны, успели скрутить Мухаммеда прежде, чем у нас с ним дошло до рукопашной.

— Я убью тебя, ублюдок! — орал соперник, брызжа слюной во все стороны. — Клянусь Аллахом, завтра на ринге ты станешь покойником!

Работающие сериями фотовспышки свидетельствовали о том, что владельцы фотокамер не теряли время даром. И то, это ж их хлеб, попробуй, упусти столь лакомый кадр — редактор голову открутит. Телеоператорам легче — камеры у них как направлены на эпицентр событий — так и старайся не дёргаться, не мазать картинку.

Но мне сейчас, честно говоря, было не до проблем снимающей и пишущей братии. Тут мы с Али едва морды друг другу не набили раньше времени. В общем, на этом пресс-конференция и закончилась, на такой вот патетической ноте. Надувную куклу мы брать не стали, я подарил её корреспонденту журнала «Ринг», тот не отказался, расценив это как шутку, и даже попросил оставить на резине автограф. Мол, эта кукла украсит офис редакции.

— Что это было, Покровский⁈ — прошипел Козлов, покидая следом за мной конференц-зал через служебный выход. — Вы с ума сошли? Это же международный скандал!

— Да бросьте вы, мистер Козлов, — встрял ухмылявшийся Левински. — Когда от поединка большие ожидания — принято нагнетать атмосферу. И сами боксёры не против, скажем так, пошалить. Али ведь первым начал провоцировать вашего подопечного, и тот всего лишь нет остался в долгу. Хотя, признаться, затея с «уткой» даже для меня стала, хм, откровением. Ну ничего, пусть знают, что у русских с юмором всё в порядке.

Борис Яковлевич продолжал бурчать всю дорогу до отеля, да и там всё никак не мог успокоиться. А утром, когда я вернулся с пробежки, оказалось, что Козлову позвонили из консульства, и мой куратор получил за меня серьёзный нагоняй. А меня, по его словам, по возвращении в Союз меня могут ждать серьёзные проблемы. Особенно если я проиграю. Так что у меня появился ещё один дополнительный стимул приложить все силы для победы в бою с Али.

Кстати, фото, где я протягиваю Али «утку», красовалось на первой полосе «Нью-Йорк Таймс». Текст за подписью Энтони Блейда сводился к тому, что русскому, кажется, удалось вывести своего соперника из себя, и будет интересно посмотреть, захочет ли Мухаммед Али уничтожить оппонента уже в первом раунде. Что ж, мне тоже интересно.

Ну а в новостях по всем каналам, конечно же, тоже крутили этот момент. Нет, всё-таки неплохо придумано, даже самому понравилось. Вот только если проиграю, да ещё каким-нибудь нокаутом в ранних раундах… Лучше думать о чём-нибудь приятном.

О жене, например. И вдруг так захотелось услышать её голос, что не выдержал, поднял трубку телефона. Звонки из номера на другой континент обходились дорого, и вешать всё это на телекомпанию — организатора этого боя, казалось мне не совсем удобными. Но вот сейчас, когда на том конце земного шара уже вечер и Полина, скорее всего, дома, что-то прямо-таки засвербело внутри, настойчиво взывая позвонить. В общем, набрал знакомый номер и сквозь помехи услышал такой родной и любимый голос:

— Алло! Женька?

— Привет, Полька! А ты как догадалась?

— Так ведь диспетчер предупредила, что звонок из Нью-Йорка, ну а кто ещё оттуда может звонить?

— Точно! Мог бы и сам догадаться… Как у тебя дела?

— Да вроде всё нормально, с Настей и Вадимом чай пьём с пирожными… Привет тебе передают!

— Слышу, слышу, — на моём лице улыбка стала ещё шире. — И им тоже передавай привет. Соскучился по вам — сил нет. Звоню из номера отеля. Раньше не звонил, потому что дорого. Тут звонки хоть и за счёт принимающей стороны, вроде и капиталисты, а всё равно за чужие деньги переживаю, такой вот я человек… Отель, кстати, высший класс, мы с одном номере с моим куратором живём, а в другом мой тренер и врач разместились.

— А кормят как?

— В меню есть такие блюда, о которых ты и не слышала. Мне вот, к примеру, лобстеры понравились, мясо нежнейшее. Причём мы еду заказываем в номер.

— Ну вы прям буржуи, — негромко рассмеялась она. — На Кубе у нас такого не было, хотя лобстеров я там пробовала, так что не надо про неведомые деликатесы… Женька, у тебя же ведь сегодня бой?

— Ага, через три часа выдвигаемся, а в 10 вечера по местному времени выходим на ринг. Так что держите там за меня кулаки. И не проспите прямую трансляцию.

Газету с программой ещё до отлёта читал. У Свердловска разница по времени с Нью-Йорком 9 часов, так что Полина посмотрит бой утром. У них там уже будет понедельник, но в филармонию с утра бежать обычно ей не нужно было, там, в обители культуры, раньше 10 движуха не начиналась. Хотя бой может и затянуться, но, думаю, жена в состоянии пожертвовать одной репетицией, если она у них вообще стоит в графике.

Оказалось, что смотреть они будут