Илья Бриз - Сбить на взлете Страница 35

Да, пустят на боевое задание, как же. Изволь сначала все теоретические зачеты сдать, штурману полка на все вопросы по району боевых действий ответить без единой запинки. Кучу бумаг заполнить, прежде настрочив подробную объяснительную с вескими обоснованиями о причине самовольного вылета, и только потом, может быть, тебя допустят к… учебным полетам по обязательной программе ввода в строй молодых летчиков, прибывших в полк из ЗАПа. Бюрократы хреновы! И ведь никуда не денешься — была соответствующая директива ставки Верховного Главнокомандующего о мерах по пресечению потерь боевой техники и личного состава из-за недостаточной обученности молодых пилотов. Каковым по всем правилам я сейчас и числюсь. Странная ситуация — в заново выданной летной книжке кроме анкетных данных уже есть записи о сбитых. Два моих «жирных» юнкерса восемьдесят восьмых от июня сорок первого и вчерашний «лаптежник». Все уничтожены единолично, а никак не в групповых боях. И налет на «Утке» вписан — начальник штаба майор Гольдштейн постарался. Прилично за сотню часов — с сержантами много времени в небе провел — это внушает. И все равно — молодой пилот. Разве что Варламов мне на петлицы еще по треугольничку кинул, присвоив звание сержанта — все-таки хоть и младший летчик, но на боевой машине.

С другой стороны, из тех шести новеньких Яков, что посадили перегонщики на наш аэродром четыре дня назад, и на которые всем скопом погнали техсостав полка устранять заводские недоделки, я уже знаю, какая машина будет моей. Приглядел опытным взглядом. И номер! Номер на моей ласточке будет только «тринадцать»! Дядя Витя ведь не откажет — ну должен же пойти навстречу…

Комполка без разговоров отдал мне выбранный Як-7Б, техника-лейтенанта Кривоноса и Ленку-Кобылу. А вот со Стародубцевым из-за Мишки пришлось очень долго ругаться. Сначала вынужден был угрожать, что на карбюраторы его «шестерки» больше никогда даже не посмотрю. Потом, на радость Валентине, пообещал наркомовские за две недели старшему лейтенанту пожертвовать, только тогда он все-таки согласился. Тем более что когда майор Варламов не летает, буду ходить у Володьки ведомым. Покувыркались пару раз в учебном бою, так старший лейтенант сам позвал. Куда б он делся, дважды на вираже условно срезанный?

Первое боевое задание было на сопровождение бомбардировщиков. Девятка СБ-2М и шесть наших Яков. Видимость миллион на миллион. Звено непосредственного прикрытия идет над клином тяжелых машин с превышением четыреста метров небольшой змейкой, чтобы вовремя заметить истребители противника подкрадывающиеся снизу. Мы со Стародубцевым на полтора километра выше рассекаем. Смотрим во все стороны, пытаясь засечь «худых». Запас высоты в нашем деле — главное. Это и возможность очень быстро метнуться к охраняемым машинам, превратив тысячи метров в скорость и динамический маневр. Или отрезать мессеров, пытающихся спикировать на наши СБ-2М от солнца. А я еще и к местности приглядываюсь — в эту сторону на «Утке» ни разу не летал, только по карте изучал.

Линия фронта различается даже с пяти с половиной тысяч метров отчетливо — темные еле заметные изломанные ниточки окопов и сероватая пелена от стрельбы, которую ветер никак не успевает развеять. Отбомбились СБ-2М по каким-то складам — дыма-то, дыма с огнем сколько! — и развернулись обратно. Противодействие со стороны противника практически отсутствует — редкие кустики разрывов зенитных снарядов только пугают, не принося реального ущерба. У линии фронта нарвались на пару мессеров. Покрутились они вдали, но в бой не пошли ввиду нашего явного численного преимущества. Проводили бомберов до их аэродрома, покружили чуть-чуть, дожидаясь пока все сядут, зарулят и к себе пошли. В прошлом году вот также после успешной бомбежки истребительное прикрытие отвалило, когда последние тяжелые машины уже по полосе катились. Вывалившаяся из облаков пара мессеров сожгла наш бомбардировщик на пробеге. По решению трибунала командира истребителей расстреляли в тот же день. И никого не волнует, что он работал на пределе дальности и на свой аэродром сел на последних каплях бензина. Соответствующий приказ на всех фронтах в истребительных полках зачитали. Теперь висим в воздухе, пока СБ-2М в капониры не зарулят.

Полоса у нас широкая, сели с Володей одновременно. На пониженных оборотах докатился до своего капонира, перегазовался, прожигая свечи, и заглушил мотор. Открыл фонарь и, окутанный теплым воздухом, понял, насколько на высоте замерз.

— Чертенок мой, ты как? — Валентина уже на крыле «чертовой дюжины». От бортового номера машины и позывной достался.

Ответил родной крепким поцелуем. Перещелкнул тумблера в выключенное положение, закрутил кран воздушной магистрали, расстегнул ремни и выбрался из кабины. А ноги-то не очень хорошо держат — вроде и не дрались с противником, все прошло штатно, но почему тогда шелковый подшлемник насквозь мокрый? Хоть выжимай…

Вообще-то сам себе и Валюше порой удивляюсь — когда мы вдвоем, я как мужчина, даже не смотря на отрицательную разницу в возрасте, главный. Кручу верчу, конечно, так, чтобы не столько себе, как любимой сделать приятнее. А при посторонних она в обязательном порядке старшая по званию. Все строго по уставу и на «вы». Только на торжественном построении, когда мне «Красную звезду» вручали, разревелась не по делу.

Недолго мы своему счастью радовались. Двух недель не прошло, как младшего техника-лейтенанта Ветлицкую вызвали на партком полка для разборки персонального дела. Комиссар, инспирировавший это разбирательство, разорялся больше всех. Как так, война народная идет, а комсомолка нагло на глазах у всех, включая даже рядовой состав воинской части, крутит шуры-муры с младшим по званию и по возрасту на три года мальчишкой! Развращает! Ни стыда, ни совести! Ратовал поганой метлой гнать такую из комсомола. И из части перевести куда-нибудь подальше, чтобы раз и навсегда прекратить неуставные отношения. Позорит истребительный полк! Предложил немедленно голосовать. Три года… Это комиссар еще не знает, что мальчишка пару лет себе приплюсовал.

— Не по правилам нашей партии, — почти спокойно отреагировал коммунист подполковник Коноваленко, по случаю находившийся в расположении, — необходимо, как минимум, сначала дать слово самой девушке и обсудить сложившееся положение.

— Да что тут еще обсуждать?! — взорвался комиссар, брызгая слюнями.

— Это уже другой вопрос, — поддержал заместителя командира дивизии коммунист майор Гольдштейн. — Вам привести соответствующие параграфы устава ВКП(б)?

Против начальника штаба, известного бюрократа-крючкотвора, отличавшегося хорошей памятью на документы, комиссар явно «не играл». Скрипя зубами, предоставил слово пока еще комсомолке Валентине Ветлицкой. Младший техник-лейтенант, как это ни странно, даже смущенной не выглядела. Гордо осмотрела присутствующих, не пряча глаз. Начала издалека:

— Товарищи, а за что наша Красная армия воюет? — и сама же ответила: — За Родину, за Сталина и за счастье народное.

Буквально кипящий негодованием комиссар чуть не вскочил от такого заявления — всякие распутницы еще будут на партсобрании лозунгами раскидываться!

— А мы, все здесь присутствующие, разве не представители нашего Советского народа? — продолжила закидывать коммунистов справедливыми вопросами комсомолка Ветлицкая. — А мой герой… Да, герой! — повысила голос в ответ на «шум в зале». — А как еще назвать юного летчика, отважно решившегося угнать у злобного врага, — определение противника, как очень нехорошего, оспорить никто не осмелился, даже комиссар, — новейший советский истребитель? Он пошел на огромный риск, никогда до того не поднимаясь в небо самостоятельно. Дерзнул наперекор всему и взлетел под фрицевским огнем, — вот, поди ж ты, проверь это утверждение. Стреляли ясным вечером двадцать четвертого июня тысяча девятьсот сорок первого года охреневшие немцы в разгонявшийся Як-1 с бортовым номером «тринадцать» из своих винтовок «Маузер 98К» или нет, история умалчивает. — Взлетел, — повторила девушка, — выбрал верный курс и, уже перегнав спасенный истребитель, на глазах тысяч Советских людей, — тоже не возразишь — на той станции целая стрелковая дивизия из эшелона разгружалась, — сбил два бомбардировщика немецко-фашистских агрессоров. Первым, кстати сказать, в нашем полку. В самое тяжелое время, в самые первые дни войны поднял дух советских воинов. После чего благополучно посадил спасенный от противника истребитель. Именно на этой боевой машине присутствующий здесь подполковник Коноваленко потом бил нашего общего врага. Вот ответьте теперь товарищи, можно ли такого героя не полюбить, независимо от его звания и возраста? Яркого представителя нашего Советского народа, за чье счастье, в том числе, воюет Красная армия?