Анатолий Спесивцев - «Черный археолог» из будущего. Дикое Поле Страница 35

Естественно, об этом и еще о многом другом, что говорили о характерниках (ох много чего плели…), все слышали.

– Так вот, его проверяли все характерники. В полном составе. И никто не обнаружил в его речах вранья. Думается, если взять тебя, Репка, не дергайся, это я так, иносказательно, или кого другого, то очень мало кто смог бы быть настолько честным. Поэтому за то, что он рассказывает о НАШЕМ возможном будущем, мы ручаемся. Слышали, казаки? Если кто будет сомневаться, он обвинит во вранье ВСЕХ характерников. Я понятно выразился?

Иван помолчал немного, давая возможность старшине обдумать сказанное, перекинуться парой слов с соседями. Аркадий должен был рассказывать удивительные, страшные и обидные вещи, надо было максимально защитить его от обвинений во лжи. Связываться с характерниками не захочет ни один, самый храбрый и бесшабашный казак.

– Ну а теперь слушайте самого, как он говорит, попаданца, Москаля-Чародея. Выходи, Аркадий, покажись людям.

Аркадию приходилось выступать на многих собраниях и совещаниях. В школе, вузе, армии. Но нигде он не испытывал и отдаленно такого же сильного волнения, как сейчас. С немалым трудом он собрался с силами и… сам заткнул себе рот. Сдуру он чуть было не повторил глупость Пилипа, начав обращение со слова «мужики». Удержался в последний момент, сообразив, что для них оно будет жесточайшим оскорблением.

– Э-э-э… Панове! Уж простите меня за неловкость, но многие из вас известны, знамениты и через 400 лет. Вот, например, Хмельницкий, Татаринов, Сирко… Да и многие другие. Собственно, некоторых попросил пригласить я, потому что помню, что в моем мире в грядущие тяжелейшие времена они не запятнали себя ничем стыдным (не совсем, если честно, но… каши маслом не испортишь).

Казаки, услышав такую похвалу, приободрились, горделиво расправили плечи, дружно начали высматривать неведомого им Сирка. Татаринова и Хмельницкого и без того знали почти все, личностями они были широко известными в обоих войсках.

– Вот, чтобы предотвратить грядущие страшные беды, во время которых в моем мире погибли тысячи и тысячи казаков, я обращаюсь к вам.

По сидящим будто холодный ветер с горных ледников пронесся. К гибели боевых товарищей они все, даже молодежь, привыкли, но тысячи и тысячи… Казаков в реальности было очень мало. Запорожских и донских вряд ли более 30 тысяч вместе, а терских и гребенских так совсем немного.

– Сразу скажу, Азов в моем мире казаки взяли. Взорвали стену, ворвались в город и перебили всех защитников. Ну, сами тоже немало потеряли во время первого, неудачного штурма, да и во время второго, успешного. Но, как сказал Иван, не в Азове дело. Хотя взять его надо, если захотите прислушаться к моим словам, подскажу, что вспомню. Главное в другом. Я сейчас расскажу, что было с Русью в последующее после взятия Азова время. За почти четыреста лет.

Пересказывать лекцию по истории от Аркадия не буду. Все любители альтернативы реальную историю знают без меня. И действительно, врать, чтоб привлечь на свою сторону казаков, ему не понадобилось. Стоило только выбрать из нее эпизоды поярче. Идиотов среди приглашенных не было, но объяснять приходилось многое. Рассказ о том, что произойдет, если казаки не захотят этому помешать (это подчеркивалось многократно), занял весь оставшийся день и вечер. Если бы не обезболивающие и укрепляющие средства от характерников, Аркадий ни за что не выдержал бы такой нагрузки. Три раза ему давали немного отдохнуть, а рассказывать, что запомнил из бесед с попаданцем, принимался Иван.

Естественно, была и демонстрация вещей из будущего. Зажигалку с фонариком Аркадий решил широкой публике не показывать. В последний момент пришла ему такая мысль, он предупредил об этом Ивана, тот возражать не стал. Зато при демонстрации «ППШ» он не пожалел целого рожка патронов, расстреливая выставленные в десятке метров чурбачки. Автоматический огонь казаков впечатлил больше, чем самые страшные рассказы. По горящим их глазам было видно, что в воображении они уже расстреливают вражеские толпы из чего-то подобного. Но узнав, сколь мала прицельная дальность «ППШ», они не могли скрыть своего разочарования.

– Да татарский лук, из самых слабых, и то дальше бьет! – выразил общее настроение Наум Васильев.

– Положим, эта игрушка тоже много дальше бьет; другое дело, попасть на большое расстояние из нее тяжело. Зато вблизи, например, при захвате турецкого корабля… представили? – улыбнулся Аркадий.

О, они, конечно же, представили и минут пять обговаривали, чего б можно было наделать, если б у них было такое оружие. А еще лучше, подальнобойнее, стреляющее хотя б сажен на сто.

– Есть, то есть… было… черт, запутался я во времени, в общем, будет у вас оружие стреляющее и на сто сажен, и на версту, и, если пушки, на пять верст. Ясное дело, не завтра, да и не послезавтра, но будет. Если решитесь историю менять.

В завершение оружейной темы Аркадий торжественно преподнес атаману Татаринову третий «ТТ» с двумя запасными магазинами и полусотней патронов россыпью. Вызвав тем самым сильнейший приступ самой черной зависти среди остальных старшин. Оружие казаки любили до самозабвения. Подаренный пистолет был не только самым тщательным образом осмотрен, но и обнюхан, и – может, Аркадию показалось – облизан.

За инструктирование атамана обращению с новым оружием взялся Васюринский. Тут же Татаринов отстрелял восемь патронов по мишеням метрах в пятидесяти. Вот здесь казаки от невероятной для того времени дальнобойности и точности пистолета пришли в восторг. В XVII веке гарантированное попадание из пистоля обеспечивалось его прижиманием ко лбу жертвы. Да и то, количество осечек у ударного кремневого замка исчислялось десятками процентов. Частый выход из строя обесценивал надежный в срабатывании, но хрупкий колесцовый замок. Не могла их не восхищать и скорострельность «ТТ». Под гул интенсивнейшего обсуждения татариновской обновки Аркадий умудрился даже немного подремать, набираясь сил для продолжения разговоров о будущем.

После оружия картинки в телефонах впечатлили казаков несравненно меньше. Несколько «возрастных», перешедших сорокалетний рубеж, старшин их и рассмотреть толком не смогли из-за дальнозоркости. Опять сыграла свою роль отсталость наших земель. В Европе люди с общественным положением и состоянием казацких атаманов легко могли приобрести очки. Однако многие смогли полюбоваться на подружку Аркадия. Минимальность ее одежды тоже вызвала диспут, хоть и кратковременный, но не менее бурный, чем оружейный вопрос.

К ночи вымотанный до предела Аркадий мог первую часть своего плана считать воплощенной в жизнь. Атаманы, полковники и есаулы с сотниками ему безоговорочно поверили. Без характерницких угроз. И у большинства, по крайней мере, желание изменить страшное будущее просматривалось безусловно.

Не обошлось без досадного инцидента. Седой, как лунь, со страшным шрамом на лице атаман Верига взбунтовался. Промолчав все это время, он, посмотрев на не очень качественное изображение в мобильнике, начал свою пропагандистскую кампанию:

– Братия, люди православные! Это ж посланец сатаны! Послан он, чтоб смутить наши чистые души, низвергнуть нас в геенну адскую! Не слушайте его! Изничтожьте бесовское отродье!

Казаки были людьми безусловно верующими. Они даже позиционировали себя как самых главных защитников православия на юге Руси. Церковные иерархи не скрывали скепсиса по этому поводу, но сомнения придерживали при себе, не афишировали. Да и в огромных пожертвованиях своим церквам и монастырям прослеживались сугубо меркантильные интересы. Дожившие до старости казаки шли замаливать свои грехи в монастыри. Так сказать, пенсионная страховка.

Вера верой, а вмешиваться в донские или запорожские дела церковникам казаки никогда не позволяли. Попов даже никогда не брали в набеги, считалось, что поп на чайке – к несчастью. От неожиданной выходки Вериги все несколько растерялись. Самозваный же защитник веры, увидев, что никто его поддерживать не спешит, выхватил свой пистоль, чтоб спасти души боевых товарищей самостоятельно. И ту же получил шесть пуль. Четыре пистольных, две пистолетных. Впрочем, пулю, выпущенную Татариновым, пришлось извлекать из руки есаула Федора Иванова. К счастью, ничего серьезного там пуля не повредила; пробив насквозь тело Вериги, она застряла в мышце есаула.

– И что б мы делали, если бы этот… нехороший человек не схватился за пистоль? – задумчиво спросил Аркадий. – Вот вам еще один повод для изменения законов. Но об этом завтра.

Как он добрался до своей кровати, Аркадий не запомнил. Скорее всего, его притащили сонного и уложили, сняв только обувь. И спал он эту ночь крепчайшим образом. Сны, в отличие от покойника Пилипа, его не мучили.

Трепещи, Архимед!