Василий Звягинцев - Разведка боем Страница 35

Примерно половина из них сильно напоминала марьинорощинскую шпану, какой ее застал и запомнил с раннего детства Новиков, все в возрасте между двадцатью и тридцатью годами. Среди остальных выделялись мордастый жлоб в матросском бушлате и бескозырке без ленточек, франт с усиками а-ля Макс Линдер в хорошем кремовом пальто и еще трое были облика неопределенного, темными грубыми лицами похожие не то на мастеровых, не то на бывших городовых с не самых центральных улиц.

На столе – сугубое для тогдашней голодающей столицы изобилие – белые калачи, громадная чугунная сковорода, явно не с перловкой, миска соленых огурцов, пара литровых штофов и стаканы.

Все это Новиков охватил единым взглядом и тут же прикинул, что ежели Рудников не знает какого-нибудь пароля, то сговориться с такой компанией будет трудновато. Тем более что поручик так и не раскрыл до конца свой замысел, сказав только, что знает надежное место для предстоящего дела.

Кому и как себя вести, он тоже не объяснил. Оставалось полагаться на универсальное правило: «там видно будет».

Еще Андрей отметил, что в буру резалась только молодежь, а левый край стола с «матросом» во главе беседовал почти степенно, помаленьку при этом выпивая.

Рудников, небритый и мрачный, с кривоватым носом и тяжелой нижней челюстью, козырек надвинут на глаза, руки в карманах поддевки, очень, надо сказать, подходящий по типажу к здешнему обществу, и не скажешь, что человек образованный, а в офицерской форме даже и благообразный, вразвалку направился к столу. Новиков и Шульгин с Басмановым остались у стены, почти сливаясь с ней и с пляшущими изломанными тенями. Шульгин по пути сюда перевернул свою кожанку наизнанку, бурой байковой подкладкой вверх, отцепил звезду с фуражки, а маузер спрятал сзади под ремень и сейчас тоже мог вполне сойти, скажем, за шофера, если бы не ухмылочка на губах, совсем не свойственная в то время людям столь почтенной профессии.

– Здорово, народ честной! – сипло провозгласил поручик. – Пал Саввич дома?

Картежники его как бы не заметили, а остальные ответили хмурыми взглядами и недобрым молчанием, только из полутьмы по ту сторону стола кто-то спросил высоким – то ли баба, то ли скопец – голосом:

– А ты-то кто будешь? И какого…. тебе надо?

– Не видишь – человек. А раз пришел – дело есть. К хозяину, не к тебе. Покличь, что ли…

– Хозяев теперя нету. Теперя все хозяева. А что ты за человек, щас позырим…

От стола отделились, бросив карты, безо всякой команды, двое плотных парней, одетых по-фартовому, шагнули разом, потянулись руками – один к мешку Рудникова, второй – чтобы обхлопать карманы.

Не слишком торопясь, поручик извлек из кармана тяжелый американский «кольт» на плетеном кожаном шнуре (когда в пятнадцатом году стало не хватать наганов, этими пистолетами вооружали на Кавказском фронте новопроизведенных офицеров, так с тех пор и сберег его Рудников) и почти без замаха ударил подошедшего справа парня между глаз. А левого пнул юфтевым, подкованным с носка сапогом. Блатной, захлебнувшись воем, упал и скорчился. И тут же рванулись вперед Шульгин, Басманов и Новиков.

Драки не было, такой, как их любят снимать наши и заграничные режиссеры в фильмах из бандитской жизни.

Успел вскочить и схватить штоф за горлышко «матрос» – Сашка снес его подсечкой. Взвизгнул что-то матерное, чиркая крест-накрест перед собой финкой золотушный шкет – его тычком ствола в зубы отбросил с дороги Рудников, вывернул кому-то челюсть ребром ладони капитан Басманов.

Грохнул вдруг выстрел – усатый по-пижонски пальнул через карман пальто, и на правой поле возникла дыра с обожженными краями.

Его пришлось успокоить Новикову броском десантного ножа. И все. Непонятно даже, как это, по всему судя – опытные, битые воры отважились на неподготовленную схватку с четырьмя незнакомыми, но никак не похожими на фраеров мужиками.

Впрочем, не все так просто оказалось.

– Товарищи, товарищи, не стреляйте, тут свои!.. – тем самым бабьим голосом вскрикнул один из «мастеровых», введенный в заблуждение комиссарским нарядом Шульгина.

И тут же его призыв перекрыл командирский рык забывшегося Басманова:

– Живьем брать, поручик!

Поняв свою ошибку, «мастеровой» на карачках метнулся к занавесу, шмыгнул под его нижний, украшенный бахромой и кистями край, затопотал ботинками по половицам, удаляясь.

Рудников, остановленный было криком Басманова, бросился следом, наугад стреляя в темноту.

За ним, выхватив маузер, рванулся Шульгин. После шестого или седьмого выстрела раздался отдаленный грохот. Потом – тишина. Андрей, подавив желание бежать на помощь Сашке, стал вместе с Басмановым укладывать уцелевших бандитов на пол, мордой вниз, руки за голову.

Шульгин, светя мощным галогеновым фонарем, догнал Рудникова в конце длинного коридора. Поручик хладнокровно перезаряжал пистолет, а беглец скорчился у его ног с разнесенным крупнокалиберной пулей затылком.

– Поспешил, Виктор Петрович, – упрекнул Сашка Рудникова.

– Никак нет. Едва успел. Смотрите-ка…

Шульгин только сейчас, подняв луч фонаря, увидел, что «мастеровой» едва не спасся. Бамбуковая этажерка, стоявшая у стены, была повалена, по полу раскатились жестяные банки, скорее всего – с краской, а рядом в стене зияла черная щель, откуда тянуло сквозняком.

– Извольте. Я предполагал, что тут есть запасный выход, и, возможно, не один…

– Молодец, поручик, четко соображаете! А что это он про своих кричал?

– Да как бы не агент ихнего сыскного, то есть угро по-нынешнему. Или вообще все они тут «товарищи». Я слыхал еще в восемнадцатом, что есть у них такие, под налетчиков работают.

Шульгин фыркнул. В свое время ему приходилось читать книжки из серии «Подвиг» про бандитов, которые маскировались под чекистов, чтобы грабить буржуев и разжигать ненависть к советской власти. Но если верна прямая теорема, то так же верна и обратная…

– Тогда нужно и остальных поспрашивать. Сумеете?

– Делов-то…

Знаток уголовного мира, поручик Рудников у Деникина служил в контрразведке. Для допроса он отобрал троих. «Матроса» и двух других, подходящих по внешности. Прочие у Рудникова интереса не вызвали. «Раскололись» его пациенты быстро, ему даже бить как следует никого не пришлось. Быстрота, агрессивный напор и тычки в зубы благоухающим свежим дымом стволом.

В своей принадлежности к губрозыску признался только один, напарник убитого, с которым они внедрились на Хитровку еще в прошлом году. Из сбивчивых и путаных слов трудно было понять, чем они больше занимались, «освещением» замыслов преступного мира или собственным обогащением. «Матрос» и в самом деле был из гельсингфорсской братвы (одичавшей и озверевшей от безделья на шестой год) стоящих без дела у стенки линкоров, а третий – «мастеровой» – оказался бывшим приказчиком молочного магазина Чикина, соблазненным возможностью широко пожить в голодное время под надежной милицейской «крышей».

Они даже и не грабили по-настоящему, а просто выезжали на обыски по добытым у наводчиков адресам и выгребали подчистую то, что состоятельным людям удавалось укрыть от предыдущих изъятий и реквизиций. А заодно распродавали и делили выручку за имущество того самого Пал Саввича, к которому и шел Рудников. Сам же хозяин квартиры недавно умер.

– Все ясно, господа? – Шульгин сказал «господа», но смотрел только на поручика, справедливо считая, что от гвардейца Басманова сейчас пользы будет мало.

Рудников молча кивнул и указал «кольтом» в сторону коридора.

– Пошли, соколики. А ты со мной, Михаил Федорович, рядом постоишь, мало ли что…

Басманов без удовольствия, но понимая необходимость происходящего, встал с табурета. Против ожидания Новикова никаких неприятных сцен с мольбами о пощаде, паданием на колени и размазыванием соплей по щекам не произошло. Смертники покорно, хотя и на подгибающихся ногах, поплелись в указанном направлении. И вправду, к концу гражданской войны жизнь человеческая сильно подешевела. И чужая и своя.

Выстрелы из подвала прозвучали едва слышно. Все это время Андрей, оставаясь в передней комнате, держал под прицелом лежащих на полу воров. Для них все происшедшее было не совсем уж неожиданным, к осложнениям в трудной бандитской жизни тут все привыкли, но стремительность и беспощадность пришельцев ошеломляли.

Все-таки в первых десятилетиях века темп жизни был значительно медленнее.

Но их еще ждала отдельная мизансцена.

– Встать! Подойти к стене! Мордой, мордой…Руками опереться, ноги подальше. Вот так… Ну, шелупонь, кто тут у вас главный? – проверив карманы и загашники хитрованцев на предмет оружия, спросил продолжающий играть роль пахана новой банды Рудников. На него обыскиваемые смотрели со страхом и почтением. Быстрота и жестокость расправы произвели должное впечатление.