Хиллари Клинтон - Тяжелые времена Страница 35

Пока журналисты щелкали фотокамерами и делали записи, я еще раз перебрала в уме свое выступление и убедилась в том, что было сказано верно. После пресс-конференции я пригласила свою команду на заслуженный праздничный ужин с уткой по-пекински и другими китайскими деликатесами. Курт и Гарольд рассказали о некоторых наиболее абсурдных злоключениях, случившихся с ними на прошлой неделе, и мы наконец почувствовали себя комфортно. Все расслабились, стал слышен смех. На следующий день я прибыла в аэропорт и полетела в Дакку, в Бангладеш.

Чэн все еще находился в больнице, и все мы отдавали себе отчет в том, что достигнутая нами вторая договоренность вполне может стать недействительной точно так же, как и первая. Никто из нас не мог чувствовать себя комфортно, пока Чэн не окажется в безопасности на американской земле. Исходя из достигнутой с китайской стороной договоренности, это могло занять несколько недель. Однако китайцы уже доказали в ходе кризисной ситуации, что они могут выполнять взятые на себя обещания, и я надеялась, что они сделают это снова. И действительно, 19 мая Чэн вместе с семьей прибыл в США, чтобы начать учебу в Нью-Йоркском университете.

Я очень гордилась своей командой и всеми сотрудниками посольства в Пекине. Все действовали как единый слаженный механизм. Мы четыре года готовились к тому, чтобы преодолеть кризис наподобие этого, организуя Стратегический и экономический диалог и налаживая другие дипломатические механизмы, накапливая опыт доверия между партнерами, укрепляя американо-китайские отношения на основе принципов взаимного уважения и обоюдного интереса и одновременно четко фиксируя необходимость соблюдать права человека и придерживаться демократических ценностей. С самого начала это было похоже на эквилибристику, но теперь я понимала: мы доказали, что наши усилия того стоили. У нас также были основания полагать, что наши отношения стали достаточно прочными, чтобы выдержать будущие возможные потрясения. А учитывая то, что у нас были различные подходы к некоторым проблемам, разные ценности и интересы, такие потрясения и кризисные ситуации были неизбежны.

Одной из основных целей плана по резкой смене стратегии было усиление нашей активности на азиатском направлении таким образом, чтобы продвигать свои интересы в более открытом, демократическом и развитом, чем Китай, регионе, не ослабляя при этом усилий по созданию продуктивных отношений с Китаем. Трения в наших отношениях являются отражением разногласий между нами по поводу решаемых вопросов, а также отражением весьма разных представлений о том, каким должен быть мир или, по крайней мере, Азия. Соединенные Штаты стремятся к обеспечению такого будущего, которое будет характеризоваться совместным процветанием и совместной ответственностью за мир и безопасность. Единственным способом построить такое будущее является разработка соответствующих механизмов сотрудничества и накопление соответствующего опыта, а также попытка убедить Китай обеспечить бóльшую открытость и свободу.

Вот почему мы выступаем против жесткой цензуры Китаем глобальной сети Интернет и подавления им политических активистов наподобие Чэн Гуанчена, а также тибетского и уйгурского мусульманского меньшинств. Вот почему мы хотим мирного решения вопросов, касающихся территориальных претензий Китая к своим соседям.

Китайцы считают, что мы не осознаем, как далеко они продвинулись и насколько сильно они изменились, того, насколько серьезно они опасаются внутренних конфликтов и распада страны. Их возмущает критика со стороны. Они утверждают, что китайские граждане пользуются большей свободой, чем когда-либо, у них есть свобода трудиться, передвигаться, создавать и накапливать богатство. Они по праву гордятся тем, что в Китае с бедностью большинства населения было покончено быстрее, чем в любой другой стране. Они считают, что наши отношения должны быть построены на взаимной заинтересованности и невмешательстве в дела друг друга.

Когда мы с чем-то не соглашаемся, они усматривают причину этого в наших опасениях развития Китая на международной арене и укрепления им своих позиций в мире. Мы считаем, что разногласия являются нормальным элементом наших отношений, что если мы сможем обеспечить соответствующий контроль, то это укрепит наше сотрудничество. Мы никак не заинтересованы в сдерживании Китая. Наряду с этим мы настаиваем на том, чтобы Китай играл по правилам, принятым всеми странами.

Другими словами, полной ясности в наших отношениях пока еще нет. Китаю предстоит сделать трудный выбор по некоторым вопросам, нам также. Мы должны следовать стратегии, проверенной временем: действовать во имя лучшего результата, но рассчитывать хотя бы на меньшее. И придерживаться своих ценностей. Как я уже говорила Курту и Джейку в тот первый тяжелый вечер, когда Чэн попросил убежища, наша защита основных прав человека является одним из величайших источников могущества Америки. Образ слепого китайского диссидента, получившего физическое увечье, стремящегося этой полной опасностей ночью в единственное место, где, как он знал, выступят на защиту свободы и возможностей человека, — в посольство США, — напоминает нам о нашей ответственности за то, чтобы наша страна оставалась маяком для диссидентов и мечтателей во всем мире.

Глава 6

Бирма: генералы и женщина

Она была худенькая, даже хрупкая, но обладала несомненной внутренней силой. Ее отличало спокойное сознание собственного достоинства и напряженная работа живого ума, умещавшегося в изнуренном многими годами заключения теле. Ей были присущи те же качества, что мне и раньше доводилось видеть в других бывших политических заключенных, таких как Нельсон Мандела или Вацлав Гавел. Подобно им, на эту женщину были возложены надежды и чаяния ее народа.

Первый раз я встретилась с Аун Сан Су Чжи 1 декабря 2011 года. Мы тогда обе были в белом. Это показалось нам добрым знаком. Я так давно читала и думала об этой женщине, замечательном бирманском диссиденте, и вот мы наконец встретились лично. Ее выпустили из-под домашнего ареста, и я поехала к ней за тысячи миль, чтобы обсудить с ней перспективы демократических реформ в ее стране, все еще находящейся под авторитарным правлением. На террасе резиденции главного американского дипломата в Рангуне, в прекрасном старинном доме колониального стиля у озера Инья для нас устроили неофициальный обед. Несмотря на то что мы встретились впервые, мне казалось, что мы знаем друг друга всю жизнь.

Мне хотелось о многом спросить ее. И ей тоже хотелось задать мне множество вопросов. Являясь в течение многих лет лицом демократического движения страны, она готовилась впервые на практике воплотить демократические принципы. Как человеку совершить переход от акций протеста к политике? Как чувствуешь себя, баллотируясь на должность и опять рискуя всем, но уже совершенно по-новому? Наш разговор протекал легко и открыто, и вскоре мы уже оживленно беседовали, строя планы и смеясь, как старые друзья.

Мы обе знали, что был один тонкий момент. Ее страна, которую правящие генералы называли Мьянмой, а диссиденты — Бирмой, делала первые робкие шаги к судьбоносным переменам. (Годами наше правительство придерживалось строго официальной линии использовать только название Бирма, но в итоге некоторые привыкли использовать оба этих названия попеременно. В этой книге, как и во время работы в Госдепартаменте, я буду говорить «Бирма».) Страна легко могла вернуться во времена кровопролитных столкновений и репрессий. Тем не менее если наша помощь в начертании правильного курса развития могла оказаться востребованной, то момент для оказания такой помощи и для обеспечения прогресса был самым удачным за многие годы.

Для Соединенных Штатов возможность помочь Бирме в переходе от диктатуры к демократии и воссоединении с семьей народов было заманчивой перспективой. Бирма и сама по себе стоила этих усилий. Ее население, миллионы людей, имело право получить шанс насладиться благами свободы и процветания. Следовало принять во внимание и стратегические последствия, которые могли иметь весьма широкие масштабы. Бирма расположена в центре Юго-Восточной Азии, регионе, где и Соединенные Штаты, и Китай прилагали огромные усилия по расширению своего влияния. Процесс серьезного реформирования общества мог стать значительной вехой в нашей резко изменившейся стратегии и дать толчок к демократии и соблюдению прав человека в отношении активистов по всей Азии и за ее пределами, а также выразить осуждение в адрес авторитарных властей. С другой стороны, в случае неудачи была опасность получить совершенно обратный эффект. Велика была опасность, что бирманские генералы лишь подыгрывали нам. Они могли рассчитывать, что и нескольких скромных жестов доброй воли будет достаточно, чтобы преодолеть международную изоляцию их режима, и не станут проводить серьезных, существенных изменений. Многие вдумчивые наблюдатели в США полагали, что я поступаю неправильно, когда делаю шаги навстречу в ситуации, которая по-прежнему оставалась очень неясной. Я отдавала себе полный отчет о степени риска, но, взвесив все факторы, посчитала неразумным упускать эту возможность.