Александр Афанасьев - Ответный удар Страница 35

— Выйди.

Водитель покидает машину. Тоже работенка… не борей лежачего. Подай. Принеси. Пошел вон…

— Ну?

Я выдыхаю.

— Непредвиденные обстоятельства.

— Чего? Ты как, совсем о…л в атаке?

— Простите…

— Баба эта! Ты что думаешь, никто не знает, что она террористка? Ты хоть знаешь, сколько за ней всего!? Совсем распустились. П…сы!

Последнее совсем не в тему, скорее я бы даже сказал — категорически не в тему. Но начальству такое не скажешь.

— Это информатор. Я провел ее как информатора.

— Ага. А там, в Тауре, у нее на хате, ты с нее информацию скачивал так что ли? Или она с тебя?

Нервы потихоньку искрят. Сам звук человеческого голоса — не вызывает ничего кроме тупой звериной злобы. Просто из-за того, что раздражает барабанные перепонки.

— И так и так, товарищ полковник…

Про себя решаю — и черт с тобой. Хочешь высылать — высылай. Целее буду. Подальше от всего этого беспредела. За аморалку еще мне будет выговаривать, козел.[42]

Но полковник видимо тоже перегорел. И его тоже по-человечески можно понять. У меня головняков — не продохнешь, а он командир. Так что получается все наши головняки — и его головняки тоже.

— Что у тебя там сделалось?

— Машину подорвали. У дома. Килограмм, не меньше.

— Ого. Повторяется с завидной регулярностью, не находишь?

— Да чему тут завидовать…

Завидовать тут и в самом деле нечему.

— Кто? Американцы? Халифатчики? Местные?

— Не знаю… — говорю совершенно искренне. И в самом деле — не знаю.

— Что с твоим агентом? Так и пропал?

— На связь не выходил.

— Значит, убрали его, а теперь пытаются убрать тебя — подводит итог шеф — заигрался ты что-то в игры. Ты думаешь, что ты в одиночку что-то решишь?

— Попробую. Что касается моего молчания — знаете, чем оно вызвано. Второго Потеева мне не надо. Одного нам всем хватило.

— Да перестань ты! Мне непонятно только одно. Если американцы ищут агента — почему они тебя пытаются убить, а не похитить? Мертвый ты им ничего не расскажешь. А если агент мертв — какого черта они пытаются убрать и тебя? Ведь ты уже им не опасен.

— Могут быть не только американцы…

Шеф думает. Потом спрашивает.

— Играешь на свой страх и риск. Если что — я первый ничего знать не хочу. Что планируешь делать?

— У меня дел за гланды. Иракские деньги — тоже надо отрабатывать.

Шеф неохотно кивает.

— Хорошо, действуй. Я со своей стороны попробую позадавать вопросы. А с бабой со своей прекращай это дело. Узнают — нас всех на рога поставят. Все, давай. Я скажу Володе, чтобы до дома довез…

Интересно — мой шеф что, собирается оставаться на ночь в чужом посольстве? Интересно, блин — а как же конспирация?

Или трахаться с иностранной бабой нехорошо, а просто спать в иностранном посольстве — это можно, это ОК?

Информация к размышлению

Документ подлинный

Россия — наш враг N 1

Foreign Policy

В конце 18-го века, когда Адам Смит писал о разрухе в государствах, он вообще-то имел в виду их способность к восстановлению при крайне неблагоприятных условиях. Сегодня его слова особенно хорошо подходят для России. Ее история в 20-м веке отмечена мощными социальными революциями (первая уничтожила Российскую империю, а вторая — Советский Союз) и многочисленными военными поражениями (от Японии в 1905 году, в Первой мировой войне десятью годами позднее, а затем в Афганистане в 1980-х годах). Насильственная коллективизация крестьянских хозяйств вызвала массовый голод миллионов людей в 1930-е годы, и даже победа над фашистами обошлась России в десятки миллионов жизней. Удивительно, что Россия пережила все это. Еще больше поражает то, что она преуспевает в плане экономики и является ключевым игроком в большой политике, где решаются дела мирового масштаба.

…

Целенаправленное стремление понять суть стратегических замыслов России в ситуации с Сирией может дать вполне реальные дивиденды, указав на подлинные геополитические преимущества Москвы на мировой сцене. На мой взгляд, российские доводы и цели в отношении Сирии имеют многослойный характер и чем-то напоминают русскую куклу матрешку. Первый слой мотивов наверняка определяется ее решимостью не дать загнать себя в угол и не позволить (пусть даже косвенно, как это было в Ливии) начать международные военные действия против режима Асада. Но есть и другой мотив — сохранить крошечную точку опоры на Средиземном море, какой для русских является сирийский порт Тартус.

Но если говорить о большой стратегии, то Москва наверняка смотрит на Сирию как на западную оконечность антисуннитской дуги дружественных стран в этом самом важном регионе мира (если не считать американскую привязку к Азиатско-Тихоокеанскому региону). Этим во многом объясняется стремление Москвы не допустить явной победы мятежников в Сирии и неизменная российская поддержка Ирана в текущем кризисе ядерного распространения. Конечно, влияние Тегерана на шиитское правительство в Багдаде обеспечивает соединение восточной и западной оконечностей этой геостратегической арки дружественных государств, где Ирак выступает в качестве соединительного моста между этими концами. А поскольку русские хорошо разбираются в этнических разломах и трещинах мусульманского мира, не является неожиданным и то, что Москва чутко реагирует на нужды и озабоченности немалого христианского населения Сирии. Его численность там составляет примерно два миллиона, причем большинство — это православные.

Таким образом, Сирия является той лупой, через которую можно рассматривать и оценивать силы, влияние и стратегию России. А Россия остается внушительной силой, обладая политическим весом в ООН, создавая альянсы и постоянную клиентуру среди дружественных государств, имея ядерный паритет и мощный военный потенциал. Москва обладает сильными позициями на Ближнем Востоке, а Соединенные Штаты в даный момент открыто говорят о переносе своего внимания с этого региона на Дальний Восток. То пренебрежение, которое российские руководители продемонстрировали в отношении призыва президента Обамы к существенному сокращению ядерных вооружений, указывает на уверенность Москвы в прочности своих позиций в мире.

…

Мое геостратегическое мышление подводит меня к трем весьма понятным и прямым выводам. Во-первых, есть необходимость не дать России «победить» в Сирии. Добиться этого можно либо путем наращивания поддержки противникам Асада из рядов повстанцев, либо за счет активизации мирного процесса, целью которого является поставить Сирию на путь демократического будущего без Асада. Пожалуй, оба варианта можно применять одновременно. В любом из этих случаев российское влияние ослабнет, а западная опора антисунитской арки сорвется со своих крепежных болтов.

Вторая по геостратегической важности страна региона — это Ирак. Там для реализации плодотворных инициатив потребуется поистине извращенное мышление. По идее надо поддерживать суннитов, которые в настоящее время противостоят шиитам, правящим в Багдаде и дружащим с Тегераном. В этом и состоит извращение, поскольку у «Аль-Каиды» — та же самая цель. И свержение Асада в Сирии, чего неоднократно требовала администрация Обамы, это тоже одна из целей «Аль-Каиды». Да, воздержись мы от свержения Саддама Хусейна, всей этой путаницы можно было бы избежать. Но то было тогда, а мы живем сейчас. И последовательная стратегия, направленная на срыв российских геостратегических целей, требует выступления на стороне суннитов в Ираке.

А что касается Ирана, этого третьего звена антисуннитской оси на Ближнем Востоке, то здесь решение намного проще. Надо дать муллам гарантию, что Соединенные Штаты не будут добиваться смены режима в этой стране, а взамен добиться от Тегерана отказа от его программы по созданию ядерного оружия, причем с возможностью проверки. Такое решение очень похоже на сделку, заключенную 50 лет тому назад между президентом Джоном Кеннеди, Фиделем Кастро и Никитой Хрущевым ради прекращения Карибского кризиса.

www.inosmi.ru

Ирак, Багдад

Посольство США

23 мая 2019 года

Эти дни — прошли впустую. Никто на меня так и не вышел, никто не попытался еще раз меня убить — скажу прямо, меня это не сильно расстроило. Я метался по Багдаду, делая обычную работу для иракской стороны, съездил в Тикрит — на родину Саддама. И думал о том, как заставить проявить активность противоположную сторону… я не знаю, дружественную или враждебную. Думал — думал и кажется… придумал. Просто позвонил из министерства нефти, представился и записался на прием в американское посольство, сообщив свои данные и дав американцам возможность их проверить.