Авраменко Михайлович - Визит – 14 Страница 35

– Господин Скрябин, я готов помочь вам с созданием приёмника звуков для работы вашей установки. Вы только представьте себе – дети со всей Империи. Они с детских лет впитывают с молоком матери, что Россией правит Самодержец, который живёт во Дворце. Все они ожидают увидеть нечто, чего нет ни у кого на свете. И ваша установка придётся как никогда кстати. И я бы хотел вам показать ещё кое-что. Пройдёмте со мной, пожалуйста…

Мы втроём выходим в огромную пустую залу, в которой я хочу провести бал. Кроме окон в стенах и паркета в ней больше ничего нет. Акустика просто потрясающая. В полной тишине слышен стук наших каблуков. Мы выходим в середину зала, где стоит скромный ящик из обычной фанеры. С круглыми прорезями, закрытыми частой сеткой и небольшим металлическим ящиком. Я улыбаюсь про себя, и щёлкаю рубильником. Миниатюрным, правда. Жду, пока прогреется устройство, сам тем временем подключаю к обычной шестиструнной гитаре провод. Да-да! Вы правильно догадались – это электрогитара. Никола сделал мне подарок. Я как то обмолвился, что де вот, телефон изобрели, а догадаться пристроить микрофон к музыкальному инструменту никто не догадался… И когда прилетел из Бодайбо меня ждал сюрприз – электрогитара и микрофон… Великий Скрябин смотрит на меня с удивлением. Нет, рояль – это понятно. Но ГИТАРА! В руках у самодержца! Беру первый аккорд, и он открывает рот. АККОРД! Вещь, практически, сейчас просто неслыханная. Второй, перебор… С трудом, но пальцы слушаются… Трогаю педаль примитивнейшего пружинного фазера. Вроде работает… Ну, держись, гений! Добавляю реостатом звук, и в полнейшей тишине звучит:

– Ходит в народе легенда о том, что средь синеглазых озёр,

Стоит на вершине холмов этот дом, твой дом Восходящего Солнца…

В моё время это пели 'Энималс', животные. Здесь её впервые поёт ЦАРЬ! Что Михаил, что Скрябин стоят с широко открытыми глазами, внезапно замечаю в углу Мадину. Она тоже поражена до глубины души. И я пою, для неё. Больше никого вокруг нас нет, только я и она, моя любовь… Тогда, на балу едва войдя я сразу почувствовал, что сегодня что-то случится. И когда увидел ЕЁ, сердце едва не выпрыгнуло из груди. Мне уже было плевать на всё, я точно знал, что это – ОНА… Того абрека, который хотел заступить мне путь, спасло просто чудо. В своё время, когда я служил в армии ещё при СССР, нас УЧИЛИ, Три дневных, две ночных огневых В НЕДЕЛЮ. Учения ротные, батальонные, полковые, дивизионные. Диверсионная подготовка, химическая, разведывательная. Кроссы в полном боевом с вещмешком песка для веса за спиной. Двадцать пять килограммов песка, двадцать пять километров дистанция. И каждое утро по пять километров на зарядке. Учили метать ножи, драться автоматом, лопаткой, куском проволоки, доской или обычным сучком… Точнее, не драться, а убивать. Драться в ЭТОМ понятии я не умею. Но убить человека пальцем – легко. И я уже сжимал руку, выбирая точку куда ударить… Вовремя его свои утащили. А потом, когда коснулся прозрачных пальцев, вдохнул её тонкий аромат, я уже всё ЗНАЛ… Она очень испугалась. В самом начале. Когда Белый Царь пригласил её на танец. Ведь они не умела танцевать царские танцы. Да и зазорно это ей, истинной мусульманке кружиться с гяуром… Но он – ЦАРЬ! А ещё – человек, чтобы там не говорил мулла. И ещё – МУЖЧИНА. Владыка, повелитель. Муж. Воин. А ещё – властелин её сердца… Которое вдруг бешено заколотилось в груди, и когда он спросил – она не задумывалась ни мгновения, и не потому, что он Царь. Просто – потому что это был ОН…

…Я пою 'Гимн Восходящего Солнца'. ' Музыканта', 'Я сам из тех'… Пою другие песни своей эпохи, своей юности. Песен своей зрелости я не буду петь. И не хочу. Их – нет. Для меня они не существуют. Поскольку блевание попсы из динамиков радио и с экранов дибилизаторов- это просто позор. Ни мелодий, ни ритма, ни слов. 'Зайка моя, я твой штепсель…' Бессмертный шедевр. По другому не скажешь. Убожества и нищеты духа, торжества внутренней пустоты и отрицательного интеллекта. В них миллион зелёных бумажек главнее сердца, важнее души… Я вижу как на глазах Мадины появляются слёзы. Но это не от горя. От счастья. Потому что её муж поёт для неё. Она и я знаем это. Мы уже не видим никого вокруг, ни сына, ни Скрябина. Не замечаем застывшую в дверях прислугу и царедворцев, привлечённых звуками неслыханного инструмента и музыки, которой здесь никто не слыхал. Я, мужчина, пою песнь любви своей женщине. Как тысячи тысяч до меня, и тысячи, которые будут после нас…

…А где то там, по другую сторону мира уже разводили пары броненосцы. Тысячи солдат чистили своё оружие, готовясь к бою. Гигантские станки обтачивали стволы орудий, утомлённые до невозможности рабочие торопливо забивали ящики со снарядами, укладывали рядами патроны в цинки. Дымили трубы химических заводов, варя адское зелье. Пыхтели паровозы, из последних сил подвозя на склады тысячи банок с тушёнкой, километры колючей проволоки, новенькие, в смазке винтовки. Уже запрягали лошадей в упряжки орудий, артиллеристы получали боезапас и сапёры отрывали окопы вдоль границы Германии, а поезда везли от побережья английских 'томми'. Итальянские стрелки спускались по склонам Пиренеев, румынские части готовились штурмовать Бессарабию. Гранд-Флит разводил пары… Мир готовился к войне. Конечно, не весь. Зачем хотеть воевать простому человеку? Ведь это в него летят снаряды и пули противника, ему вспарывают штыком живот, его разрывает на куски динамитная мина. Те, кому ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужна война на фронте не бывают. О, нет! Зачем это им? Достаточно того, что эти существа овладели величайшим волшебством перегонки человеческой крови в вожделённые доллары, фунты, лиры, и как апофеоз – в ЗОЛОТО! И им ни к чему мокнуть в собственной крови, гнить в окопах, подставляться под смерть. Куда лучше попивать шампанское в ресторане и любоваться канканом, чем наблюдать за тем, как разлетается от разрывной пули голова товарища по окопу, и куски его мозга, ещё тёплые, вдруг оказываются у тебя на щеке. Это неприятно. Так что – лучше они побудут в тылу, а умирают – обычные простые люди. И чем больше их умрёт – тем больше ЗОЛОТА будет в ИХ подвалах… И лилось реками шампанское, поедался килограммами немыслимый деликатес – чёрные рыбьи яйца с неведомого Каспия. Красивейшие женщины услаждали взор этих волшебников своими телами и сладострастными извивами в эротических танцах. А они, сверкая золотыми перстнями на холёных пальцах, уже подсчитывали будущие барыши, планируя миллион британских смертей там. Миллион французских – тут. Пару миллионов индийцев где-нибудь в Мазурских болтах, ещё три миллиона австралийцев – под Верденом. Ну а если ещё втянется САСШ – это будет нечто! Уровень золота в ИХ подвалах подскочит сразу на пару метров, ярдов, футов… Они планировали, подсчитывали, веселились, наслаждались… Не учитывая только одной вещи. Те, кого они планировали уничтожить и ограбить ЖДАЛИ этого. И – готовились. А самое главное – УСПЕЛИ… И грянули выстрелы в Атлантике – британский крейсер расстрелял пассажирское германское судно с сотнями женщин, стариков и детей под предлогом того, что корабль, якобы, не остановился по требованию для проверки на предмет военной контрабанды… Спасшихся не было. Никого. Последняя радиограмма с борта тонущего корабля была следующей: 'Спасающихся на шлюпках пассажиров расстреливают из винтовок. Прощайте. И отомстите за нас. Капитан 'Империи' Густлов…' Германия потребовала выдачи капитана крейсера для суда. Палата Лордов Британии отказала. Обвинив во всём якобы спровоцировавшего англичан капитана пассажирского судна. То, насчёт КАКОЙ военной контрабанды мог производиться досмотр судна другой державы, когда во всём мире не было НИ ОДНОЙ войны, во внимание чопорными лордами не принималось. Более того, когда германские представители выходили из Палаты, на них набросилась толпа… Спасся только один человек. Остальных – растерзали на куски блестящие джентльмены… Германия объявила войну Англии. Тут же вся Антанта поднялась единым фронтом, выступив на стороне британского льва. Они почему то забыли, чем кончилась попытка САСШ завладеть испанским наследством, которое перекупили вместе русские и немцы. И за германского орла вступился его собрат – орёл двуглавый, а над Тихим Океаном взвился в небо новый стяг – стяг Империи Восходящего Солнца… И началась ВОЙНА… Грохотали барабаны, свистели флейты у подножья Эйфелевой башни. Бравые пуалю в красных штанах спешили на фронт, чтобы перебить как можно больше этих людоедов-гуннов. Гнусаво выли волынки на Трафальгарской площади, и доблестные шотландские стрелки в своих медвежьих шапках и клетчатых юбках Мак-Лаудов, Мак- Дугалов, Мак-Коннехи и прочих Мак – скоттов мерно шагали под их звуки. Их тоже ждал фронт. И ВОЙНА, ВОЙНА, И ещё раз – ВОЙНА!

Глава 22.

К небу взвился огромный столб огня и земли, затем, едва уши обрели вновь возможность слышать, донеслись вопли раненых и искалеченных.