Воздушные фрегаты-4. Гросс - Иван Оченков Страница 35

Глава 15

Горелин Олег Петрович оказался очень юным, с ярким румянцем и едва намеченным темным пушком над верхней губой. Впрочем, мундир на нем сидел отлично и пошит был явно умелой рукой и из отменной ткани.

— Что-то вы, ваше благородие, молоды больно для присяжного…, — не без сомнения рубанул правду-матку Вахрамеев. — Давно ли в законники вышли?

— Э, да, я студент пятого курса, прохожу практику. Адвокатов не хватает, вот меня и послали по этому делу работать… Опыта набираться…

— Еще один стажер…Дело-табак…, — не сдержался Игнат… — Ну ништо. Если встанет нужда, Семену Наумовичу позвоню, чай, не откажет в помощи… Ну, пошли, что ли, студент…

Дело, по которому присяжный поверенный вызвал Вахрамеева, оказалось довольно неожиданным. Купцы, которых якобы избили и ограбили его бывшие сослуживцы, вели различную мелкую торговлю по окраинам столицы. Кроме того не брезговали давать деньги в рост. Нельзя сказать, чтобы Кац и Мациевич считались столпами общества и благонамеренными горожанами, но все же особенных претензий к ним не имелось.

Что касается Шишкина и Белова, то они после выхода в отставку открыли небольшую мастерскую. Ремонтировали все от автомобилей до зингеровских швейных машинок. Жили тихо, если и выпивали, то умеренно. В буйстве до сего момента замечены не были. И вроде бы никаких дел с обиженными купцами до сих пор не вели…

— Какого ж вы черта в драку полезли? — без обиняков спросил их бывший командир.

Шишкин, как обычно, предпочел отмолчаться, а более словоохотливый Белов вздохнул и начал свое печальное повествование.

— Тут такое дело, Игнат Тимофеевич. Ты Лешку Привозова помнишь?

— Это которого по ранению списали?

— Ага. Его.

— И чего с ним?

— Помер.

— Царство небесное! — перекрестился Вахрамеев, после чего продолжил допрос. — А дальше чего?

— А ничего! Он, когда болел, Настька — женка евоная, деньги на лечение у этих живоглотов взяла. Понятное дело, в рост. Мол, мужик выздоровеет, так и отработает.

— А он взял да и преставился!

— То-то и оно. Ну вот, только Лешку похоронили, жиды эти тут как тут. Мол, плати. Она в слезы, не пускайте по миру, да где там…

— Господа, — вмешался молодой адвокат, — попросил бы вас на будущее не употреблять такого слова! Если либеральные журналисты ославят вас черносотенцами, это может до крайности осложнить течение дела. Так что, лучше по фамилии. Или в самом крайнем случае — «евреи».

— Ты это брось! — строго посмотрел на него Вахрамеев. — Евреев я знаю. Взять хоть все того же Семена Наумовича Беньямина. Человечище! А это — жиды и есть!

— Пусть так, но это же не повод их грабить!

— Да никто их не грабил! — возмутился молчавший до сих пор Шишкин. — Мы пришли потолковать с ними. Попросить отсрочку дать, а они…

— Что, они? — оживился присяжный поверенный.

— Лаяться стали всяко! Мол, вы тут своими медалями не трясите. Здесь вам не война, и все такое…

— А ты, значит, ему в рыло? — понимающе кивнул Игнат.

— Так точно, старшой. Пришлось для вразумления. С осторожностью. Я ж понимаю…

— Понимает он… Что потом? Дальше-больше, слово за слово, хреном по столу…

— Но грабить мы их не грабили! — веско добавил Белов.

— А много ли долгу на вдове? — задумался Вахрамеев.

— Триста рублев и процентов еще столько же.

— Постойте, а она подтвердит это в суде? — спохватился адвокат.

— А чего нет-то…

— Кажется, я знаю, что делать, — улыбнулся Горелин. — Есть способ уладить дело миром. Уж больно процент завышен.

— Неужто? — изумились присутствующие.

Присяжный поверенный не обманул, и через полчаса адвокат потерпевших заявил об отсутствии у его подзащитных имущественных претензий к бывшим абордажникам. Таким образом, дело из уголовного превратилось в административное. Залог при таком раскладе не требовался, и Белова с Шишкиным выпустили на свободу.

— Ей богу, господа, — напутствовал их присяжный поверенный, — если бы вы мне все сразу рассказали, вам не пришлось бы провести столько времени за решеткой.

— Вы уж простите, господин Горелин, — вздохнул Белов, — не доверяем мы крапивному се… ой, то есть судейским.

— И зря. Среди нас, конечно, люди всякого сорта встречаются, но в массе своей мы всегда на стороне закона!

— Вы уж не обессудьте, ваше благородие, ежели я по недомыслию чего не так брякнул, — немного смутился от его отповеди Вахрамеев. — Видать, вы из молодых да ранних. Коли не побрезгуете, извольте мне свою карточку визитную дать, при случае обращусь в другой раз.

— Пожалуйста, — с довольной улыбкой протянул старшине визитку. Признание его способностей в устах такого матерого человечища, как старый абордажник, звучало как истинная награда. — Обращайтесь. Буду рад помочь.

Выйдя из здания участка, все трое остановились. Бойцы смотрели на командира, словно ожидая от него чего-то. Игнат не без раздражения кашлянул в кулак.

— Пора мне. Дела.

— Что ж мы без понимания? Важный человек, занятой. Благодарствуем, Игнат Тимофеевич, за помощь.

— Пустое, — отмахнулся бывший начальник. — Что дальше делать думаете?

— Куда деваться? Снова в мастерскую вернемся.

— Чего, не нравится такая жизнь?

— Да какая там жизнь, — сплюнул Шишкин. — Пашешь, как вол, с хлеба на квас перебиваешься, а в прибытке только такие, как этот Кац и разные подобные!

— Слава Богу, хоть разбоем не занялись.

— Не, — помотал головой Белов. — Мы, чай, не хунхузы, чтобы зазря душегубствовать. Нам бы в дело какое прислониться, вроде как вы…

— Так и быть, — усмехнулся плохо завуалированной просьбе Игнат. — Поговорю с Мартемьяном Андреевичем про вас, сиволапых, замолвлю словечко. Глядишь, и подкинет работенку по вашему разуму.

— Вот за это благодарствуем. Век помнить будем!

— Вот еще что, — спохватился Вахрамеев, — говорите, Привозов Богу душу отдал … А еще про кого из наших слыхали чего?

— Пригожин Федя и Ларкин Ваня точно в Питере осели, так они же отседова и призывались…. Нонеча на Путиловском заводе работают. Квартирмейстер Богомаз Илья Васильевич грузовик