СССР: вернуться в детство 6 - Владимир Олегович Войлошников Страница 35

попусту и курсантов не гнобил, но, как известно, лишний раз на глаза начальству лучше не попадаться. Мы затаились в машине, ожидая, пока замначучилища исчезнет из вида. Дежурный по КПП курсант открыл автоматическую калитку и… видимо, вместе с ней случайно нажал на кнопку открывания ворот. Полковник Мухамадзянов остановился, воззрился на распахнувшиеся ворота, потом на будку КПП и изрёк:

— Ти зачэм мнэ варота открыл, я щьто — мащина щто-ли? — после чего прошёл в калитку и развернулся в сторону штаба.

— Красавец ваще! — прокомментировал Батон. — Давай, выгружайся, Зима, время уже!

Мы попрощались с водителем, выскочили ИЗ «Рафика» и бодро порысили в сторону располаги. Прапорщик Васин встретил нас у входа, внешним видом остался удовлетворён, отдельное внимание обратил на отполированные сапоги, хмыкнул, но ничего не сказал.

Ну, пошла очередная неделя. Посмотрим, чем нас сегодня кружок авиамоделирования порадует.

15. ОСНОВНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ

ЧУДЕСА СВЕРХМАЛОЙ АВИАЦИИ

12 октября 1987, понедельник

ИВВАИУ

Вова

Оказывается, просто отбить генеральную линию развития беспилотников перед начальством было мало. Теперь настал момент с самого начала и во всех подробностях доказать это… всем. По частям. В целом. В масштабе и в деталях. С прицелом на использование прямо сейчас — и в отдалённом светлом будущем.

Именно с одного из таких доказательств началось очередное авиамодельное занятие.

Полковник всех страшно обрадовал, что теперь у нас новая экспериментальная программа (тоже с печатями, но не такими, как раньше). Рабочую программу сочинил — давайте поаплодируем, учащийся Петров, и начнём мы вот с такого планера, потому что Родине он зачем-то требуется. А Петров, раз такой умный, теперь назначен старостой экспериментальной группы и будет за всё отвечать. Зашибись!

Препод широким жестом вызвал меня к доске:

— Итак, Петров, рассказывай подробно. Первое и главное: зачем именно такой планер?

— Тащ полковник, мысли следующие. На планер втыкаем камеру и передатчик. Всё. А у оператора — принимающая аппаратура и телевизор. Получаем множество незаменимых функций: наблюдение за полем боя в реальном времени, разведка, корректировка ударов артиллерии, миномётов, да просто АГС-17. Причём корректировка максимально точная! И чтоб всё с закрытых позиций. Если поднять птичку над полем боя на километр, её вообще видно не будет.

— Вот видите, товарищи учащиеся, какая отличная идея! Новая, можно сказать, свежая, полностью соответствующая поставленным перед училищем задачам. С ними мы и будем работать!

На этой бодрой ноте всем раздали задания и начали мы над ними корпеть. И-и-и… всех с кружка отпустили пораньше, зато я, как староста, внезапно получил от озадаченного препода «ряд конструктивных вопросов»:

— Что-то я не понял, Петров. Вот ты собрался планер до километра вверх поднимать. А как ты собираешься действия противника фиксировать?

— Ставим максимально хорошую оптику — и всё.

— Что значит «и всё»? Это ответ поверхностный, необдуманный. Все камеры очень громоздкие. Планер может не потянуть. А ещё объективы!

— Я постараюсь через деда пробить. Чтобы и габариты, и вес соответствовали. Ну не может же быть, чтоб не было вариантов! Людей в космос запускаем, а камеру маленькую сделать не можем?

— Хорошо. Тогда встречный вопрос. Передачу сигнала можно будет легко глушить.

— Так это если знать, что нужно глушить!

— Ну так-то да. А вот скажи мне про…

И так по кругу полчаса. Удовольствие ниже среднего, честно скажем. Полковника-то понять можно, он тоже, вроде как, вписался, но от его душеспасительных бесед ближе к цели мы не становились никак.

Да ладно подпол, на него у меня приказ сверху есть. Тут другие говорильщики набежали.

Кого, вы думаете, подрядили делать чертежи для нашей группы? Старшекурсников с факультета АВ! Сверх обычной нагрузки, естессно. От чего они пришли в полный восторг и явились выражать нашей группе своё собственное невпупенно ценное мнение — в понедельник же, под занавес самоподготовки. Культурно ввалились в класс, пользуясь отсутствием оферов, и присели нам на коллективные уши. Курсантам-то рот бумажкой не закроешь!

Пришлось выступать с цифрами в руках, аргументы приводить, доказывать.

Думаете, возымело особый эффект?

В финале нам выкатили претензию, что по нашей милости наши старшие товарищи не пошли в увал, а просидели все выходные над чертежами. Что называется: кто возместит ущерб? Ну, если утрировать, конечно.

Я как услышал — прямо обалдел:

— Слышь, ты, — говорю, — умный! Сходи-ка в штаб и предъяви претензию на имя министерства обороны, что заставляют тебя маяться всякой хернёй вместо того, чтоб в увольнении девок тискать!

Старшаки сперва аж дар речи от такой наглости потеряли. Зато потом столько слов нашли! Если перевести на печатный русский, в сухом остатке выйдет: «Не сильно ли ты борзый, и не объяснить ли тебе популярно, как со взрослыми разговаривать?»

Однако в самом разгаре воспитательной беседы дверь открылась, и тихий голос майора Олёшина, вклинившись в случайную паузу, спросил:

— Товарищи курсанты, что вы делаете в расположении младшей учебной роты и почему позволяете себе выражаться подобным образом?

Это ещё хорошо, что прапора Коломцева рядом нет. Я в столовой лично слышал, как он своих РЭОшников отчитывал: вот вы, дескать, товарищ курсант, материтесь, а потом этими руками хлеб берёте!

Явление «товарища Берии» в очередной раз подтвердило моё предположение, что нашу располагу слушают. Во избежание инцидентов, видимо.

Олёшин увёл старшаков — сильно надеюсь, что на уничижительную воспитательную беседу, но на этом мои мытарства не кончились. Тема нетипичных БПЛА внезапно срезонировала и зацепила факультет АВ по-настоящему. Её начали обсуждать. Появилась стенгазета каких-то активистов — вроде технического листка, в котором они излагали свои соображения.

Да хрен с ними, с интеллектуалами от авиации! Пусть бы строчили в своих газетках, полемизировали, тысызыть, меж собой. Так они ж ко мне попёрлись! С неопровержимыми, ссуко, доказательствами!

За следующий день задолбали меня со своими диспутами, хуже горькой редьки. Я уж начал думать: нахрена я влез в этот блудняк? Мозг вынесли — дальше некуда.

К вечеру я запарился окончательно и пошёл к Берии:

— Вы как хотите, а мне за всех отдуваться надоело. Хоть приказ издавайте, хоть дежурного около нас ставьте, но чтобы меня не донимали больше со своей заумью, иначе я убью кого-нибудь.

СТРЕПТОЦИД, АПЕЛЬСИНЫ И БЕТОННЫЕ БЛОКИ

13 октября 1987, вторник

Комбинат дополнительной ступени

Оля

Сегодня в столовой нам пришлось стоять в очереди дольше обычного.

— Ромыч, прикинь, заболел, — сказала Катька. — Глотать больно, горло красное, ужас. Мама ему сразу банку фурацилина* развела и велела весь день полоскать. Хотела