Марик Лернер - Построить будущее Страница 36

На два месяца хватит всем вполне приличного питания без урезания норм. Весь Крым пройти за эти сроки три раза насквозь запросто, так удравших татар будем бояться. Не странно ли после разгрома янычар? Неужели бывают лучшие моменты для наступления, когда и дорогу заступить некому или боятся? Лучшая оборона — это нападение.

Единственная возможность замирить Крым — разгром основных сил хана и занятие городов. Что толку их уничтожать, если татары уходят, а осенью опять организуют набег на российские пределы, поправляя имущественное состояние и восполняя потери.

Результат был вполне предсказуемый. В итоге предложение командующего дружно поддержали, за редким исключением. После чего мы стали отходить, и обрадованные татары моментально повисли на хвосте армии, злобно кусая при малейшей возможности. Через Сиваш перешли достаточно спокойно, без особых проблем отбив вялую атаку конницы. На сем очередной поход русского войска и закончился. Правда, не для меня и тех самых возражающих.

Нет, внешне все было исключительно правильно. Пока Ласси гулял по Крыму, а Миних шел к Очакову, кубанская орда напала на казачьи станицы, воспользовавшись уходом наиболее боеспособной части населения в помощь русским войскам. Переправившись через Дон, захватили очень много людей в полон, попалили хлеба и сено, угнали целые табуны, а затем быстро скрылись к себе на Кубань.

Погром вышел серьезнейший. Не просто пострадали отдельные поселки, орда увела множество пленных и под сорок тысяч голов скота, оставив весь край разоренным. Самое время вспомнить Мальчиша-Казакиша. Считай, накаркал.

— Отряд Давыдова подошел… — доложил очередной казак.

Вот и ладненько. Две из трех групп на месте. Третья под вопросом, но тут уже ничего не поделаешь. Будем надеяться. Все пока идет правильно.

— …Занимают позиции левее батарей.

Пришлось Миниху тогда отпустить добрую половину донских казаков домой. А заодно появилась необходимость приструнить кубанских ногаев. Для чего туда отправлялись войска и я в том числе. Правда, назначенный вместо генерал-лейтенанта Загряжского комендантом крепости и города Азова с окрестностями мой хороший знакомый Ломан благодарности за то ко мне не испытывал. И его не особо утешил даже очередной чин, полученный благодаря нашим подвигам в Крыму.

Генерал-майор Фридрих Ломан, на мое счастье, человек не вредный и отходчивый. Характер у него живой и нетерпеливый, может в лицо сказать неприятное, но суровость никогда не переходила в несправедливость. А кроме того, ему было чем заняться и без ненужных подколок и язвительности в адрес подчиненных. Потому вручил мне сектор ответственности размером со всю Кубань с Таманью, щедро подчинив тот самый недокорпус и выдав разрешение «действовать по усмотрению, сообразно обстоятельствам». А сам принялся налаживать запущенное хозяйство и Азов с судоверфью, что считалось одним из приоритетов.

Набег татар на Дон вынудил русское командование обратиться снова к калмыкам. И поход состоялся осенью. Разделавшись с двадцатитысячным ногайским войском в междуречье Кубани и Лабы, хан Дундук-Омбо осадил город Копыл, главную ставку татарского сераскира, то бишь главнокомандующего Бахти-Гирея. Несмотря на укрепления, калмыцко-казацкие отряды штурмом овладели городом. Военные действия продолжались с первого по четырнадцатое декабря. За этот период пали в боях тридцать тысяч татарских воинов, захвачено двадцать тысяч лошадей, не считая рогатый скот и овец. Десять тысяч татар приняли подданство России.

Многие становища и аулы были истреблены. Вся страна, превращенная в пустыню, спалена огнем и покрыта развалинами. Попутно досталось и остаткам некрасовцев. Их городки тоже разорили и сожгли. Одни только черкесы избежали погрома, и то лишь потому, что ушли в неприступные горы, куда конница заходить не любит.

Еще раз осмотрелся. По всему огромному полю горели костры и темнели кибитки. Здесь собралась практически вся орда. Прознатчики доложили верно. Золото магический металл и очень помогает при общении с людьми. Даже осел, нагруженный слитками, не понадобился. Хватило пары сотен монет, выданных проверенным ранее лазутчикам. Откровенно говоря, подозреваю, они неоднократно ходили раньше в русские пределы с недоброй целью, ну да дело прошлое. Главное, сегодня не обманули, выведя на нарушителей присяги.

Ждать дальше не имело смысла. На горизонте появилась тонкая розовая полоска. Светает. В лагере просыпались люди, поднимались, протирая глаза, шли к реке. Еще немного, и кто-нибудь обратит внимание на караулы. Кто не успел, тот опоздал. Ничего не поделаешь.

— Начали! — обернулся я к застывшим в ожидании офицерам.

— Картечью! — растягивая слова, отчего меньше слышался акцент, пропел барон Розен. — Пли! — крикнул во весь голос.

Фейерверкеры с зажженными пальниками уже стояли в готовности у орудий. Привычно открываю рот, спасая уши от грохота. Рев батарей прозвучал музыкой. На таком расстоянии по огромному скопищу мудрено промахнуться самому неумелому наводчику. В одно мгновение спокойствие сонного лагеря превратилось в клокочущий ад. Каждая картечина неминуемо находила себе жертву — и сильные, здоровые люди и животные превращались в куски мычащего и разорванного мяса.

Многие застыли, остолбенев от неожиданности, другие бессмысленно метались в ужасе и панике. Смерть одинаково находила всех, не спрашивая о мечтах, заслугах и прочих ненужных вещах. Орудия ударили снова, затем снова. Прицел сдвигать или выискивать важные цели не требовалось. С каждым залпом падали сотни убитых и искалеченных. В снарядных ящиках от ста пятидесяти до ста семидесяти пяти зарядов. Ядра, картечь, снаряды разрывные. Хватит перемолоть целую армию, стреляя в упор. Минута, две, три, пять…

Пехотные батальоны стояли и ждали сигнала, молча глядя на жуткую картину избиения впереди. Изредка свистели пули, выпущенные противником, не все испуганно метались по полю, бессмысленно погибали. На самом деле при том количестве — до двенадцати тысяч кибиток, не меньше пятидесяти тысяч человек — можно даже не брать в расчет сопротивление. Парочка раненных шальными пулями — ерунда.

— Михаил Васильевич! — напряженным тоном произнес Лебедев.

Сам вижу. Кто поумнее бросается в воду. Ну, для них существуют снаряды Ломоносова. Орудия сменят прицел и примутся садить через наши головы, засыпая разрывающимися ядрами спасающихся. А наш час пробил. Пришло время настоящей боевой работы.

— Барабанщик! Сигнал!

Загремела хорошо знакомая каждому солдату дробь, повторяемая на всем протяжении строя. Батальоны двинулись вперед, сметая немногих сопротивляющихся выстрелами в упор и штыками. Толпа, окончательно растеряв остатки разума, лезла в воду, пытаясь избежать встречи с железной надвигающейся стеной. Они гибли под орудийными выстрелами десятками, тонули, падали, затоптанные своими же соплеменниками, и все равно шли по единственному пути к спасению. Наверное, многие и не осознали, что произошло, когда противоположный берег окутался пороховым дымом и пушки с ружьями принялись расстреливать спасающихся в воде. Третий отряд прибыл к сроку.

Удача на моей стороне. Если кто после избиения сумеет выйти на тот берег, спастись им не удастся. Калмыки с казаками добьют. В этом и была диспозиция. Зажми их сразу, они вынужденно бились бы до последнего. Даже заяц примется сопротивляться, загони его лиса или волк в угол. А ногаи вояки справные и могли бы взять за свою жизнь кровавый выкуп. Мне солдаты дороже победных реляций. Хотя подобного рода обман нормальная военная хитрость. Они увидели щель для спасения и вместо последнего боя всей ордой в нее и кинулись. Только на том берегу вместо чистого поля ждали враги.

Самое трудное рассчитать время. Галдан-Норма обещал проводить к сроку и сдержал слово. Ничего удивительного. Три четверти добра и все пленные обещаны в этом случае его людям. Правда, не думаю, что полон окажется большим. Приказ был четкий: взрослых убивать всех. Детей можно оставить исключительно маленьких. Их еще удастся приучить к другой жизни. А кровники и хозяева не требуются. Мне достанется пустая земля. И это много важнее и правильнее. В будущем здешняя плодородная почва даст огромные урожаи и пользу России. А что чужая изначально, так ничего нового. Старый и закончившийся только с появлением регулярных армий конфликт степи и оседлого населения.

Не нами рожденный и не на нас прекратится. Спокойно два образа хозяйствования и жизни не могут существовать рядом. Каждый ищет для себя выгоду и, кто сильнее, устанавливает порядки. Убедился уже на практике. Кубань прекрасное место, гораздо лучше Тамани, ко население кочевое здесь совершенно излишне. Присяга для многих из них пустой звук, и всегда существует опасность мятежа.