Рустам Максимов - Смерть князьям и ханам Страница 36

— Нет уж. Михаилу и так работ прибавилось, — кивнув в сторону раздетого до пояса дружинника, я поднялся на ноги. — Эх, где бы достать хорошие джинсы, а, Володя?

— Ага, в этом времени проще шёлковые штаны сшить, чем раздобыть джинсовую ткань, — глянув на моё «ранение», хмыкнул капитан, и нажал тангетку рации. — «Колдун», «Колдун», мы выезжаем. Маус остаётся с ранеными «литовцами». Там, одному, похоже, нужна операция.

— Действуйте, жду вас, — голосом майора прохрипела в ответ рация. — Отбой.

Несмотря на победу в первой схватке, вся наша капитанская троица забралась в десантное отделение бронетранспортёра, не рискуя ехать на броне сверху. Зачем давать каким-нибудь недобиткам шанс метко пустить стрелу, укрывшись, например, за кустиками, где их толком и не разглядишь? Я не стал геройствовать, и тоже залез в люк вслед за Ковалем. И сразу же попросил восседавшего в кресле наводчика Степана Кравченко рассказать о бое у постоялого двора. Старший лейтенант в ответ усмехнулся, приказав механику-водителю давить на газ, и в двух словах поведал, как дело было.

Князь Остей, похоже, не зря выделял десятника Михаила Рябого из остальной массы младших командиров. Десятник явно обладал смекалкой и военным талантом, коли смог завести ордынскую погоню прямо в огневой мешок. Наш командир, отправив в засаду четвёрку автоматчиков, решил немного переиграть свой изначальный план. По приказу Стрельцова на крыше дома засели Роман Скорохватов с «печенегом», и Михаил Мышкин в качестве второго номера пулемётного расчёта. «Триста четвёртую» машину с экипажем из двух человек — Кравченко и Василевского — загнали в самый большой сарай, прислонив сбитые нафиг сворки ворот к носу БТРа, чтобы те не рухнули раньше времени, открыв взору врага стального монстра. А «триста первый» бронетранспортёр, где в кресле наводчика устроился сам майор, заехал в густой кустарник, что разросся на краю поляны. Два десятка дружинников главе с сотником Владимиром спрятались в лесу, охватив противоположный въезд на поляну. В результате погоня ордынцев угодила под кинжальный огонь сразу трёх пулемётов, а немногих уцелевших, пытавшихся спрятаться в лесу, очень быстро добили «литовские» лучники. Развивая достигнутый успех, Стрельцов на «триста первом» БТРе совершил быстрый бросок вдоль опушки леса, внезапно появился на дороге прямо перед головой основного ордынского отряда, и в упор расстрелял пару десятков всадников, обратив остальных в паническое бегство. Затем командирская машина на максимально возможной скорости двинулась вперёд, в нашу сторону, уничтожая всех тех, кто попадал в прицел пулемёта. В данный момент бронетранспортёр майора уже подъезжал к опушке леса, где у горящей деревушки притормозили остатки вражеского авангарда. Похоже, туда пожаловал какой-то важный ордынский военачальник, и на дальнейшее бегство у того на виду татарам просто не хватало храбрости.

— В общем, получилось неплохо, — подытожил Степан. — Ордынцы потеряли у постоялого двора человек пятьдесят, не менее, и на дороге до вашей засады, наверное, столько же.

— А мы сколько ордынцев уничтожили? — я повернулся к залепляющего пластырем глубокую царапину Ринату. — Кто-нибудь считал?

— Не до подсчётов было, Артур Иванович, — хмыкнул капитан, косясь на Юру Вонга. — Если ещё раз будем устраивать засаду, то без скидок на (цензура) оружие местных, даже если придётся пожертвовать всеми запасами гранат. (Цензура), пройдя две войны, не хватало ещё от шальной стрелы сдохнуть.

Насколько я знал, среди военных о Ринате Хабибуллине ходил слух, что он заговорённый, и пули его не берут. Капитан прошёл обе Чечни, сходил в полтора десятка рейдов по горам и ущельям, не получив даже не единой царапины. Что самое главное — Ринат отличался необычайной смелостью и презрением к опасности, и всегда находясь в самой гуще боя. При этом никогда не лез на рожон, не бравировал показной храбростью перед начальством, или бойцами. И вот сейчас, здесь, в четырнадцатом веке, едва не получил серьёзное ранение.

— Недооценили мы противника, Шварц, — рассматривая наконечник выдернутой из магазина стрелы, кивнул снайпер. — Бронебойная. Железо так себе, но магазин испортила.

— Странно, что татары не испугались грохота выстрелов, и не бросились наутёк, — чувствуя, как постепенно начинается адреналиновый отходняк, произнёс я.

— Товарищ майор, ну откуда же местным товарищам знать про огнестрельное оружие, да ещё со скорострельностью, превосходящей луки, — укоризненно посмотрел на меня Вонг. — Это только в книжках все аборигены разбегаются после первого же выстрела из ружья.

— Кстати, а вы заметили, что у рожи-то у «татар» не особо и монголоидные? — набивая патронами опустевшие магазины, спросил Коваль. — Большая часть — типичные европейцы, даже светловолосые имеются.

— Чёрт, мы же не оставили никаких инструкций Касьяну. Как бы наши «литовцы» не перестарались с допросом пленных, — спохватился капитан Хабибуллин, доставая рацию. — «Маус», «Маус», ответь «Гюрзе»…

— Мне почему-то кажется, что это не последние пленные, — обернувшись, произнёс Степан Кравченко. — Во время у постоялого двора, кстати, «литовцы» взяли в плен двух, или трёх татар.

В этот момент отозвался по рации наш доктор, старший лейтенант Мышкин, который заверил Рината, что с пленными всё будет в порядке, т. к. десятник Касьян временно подчинён ему. Перед тем, как отряд сотника Владимира поскакал вслед за БТРами, то строго-настрого приказал дружинникам слушать приказы «заморского боярина-лекаря», умеющего исцелять после практически смертельных ранений. Поэтому сейчас Михаил прооперирует наиболее пострадавшего «литовца», окажет помощь двум другим раненым, а потом уж займётся и пленными.

— «Филин», притормози у поваленной берёзки, по ходу справа, не выскакивайте к самой деревне, — голосом майора Стрельцова произнесла рация.

— Понял, «Колдун», вижу берёзу, — ответил старший лейтенант Кравченко. — Лёня, тормози здесь.

Едва бронетранспортёр остановился, Ринат и Юра тотчас десантировались из боковых люков машины. Я вместе с Володей Ковалем последовал вслед за ними, сразу же присев на колено, беря на прицел небольшую берёзовую рощицу. Сквозь её редколесье просматривались горящие крестьянские избы и сараи, поднимающиеся высоко в небо столбы дыма. Покинувший десантное отделение следом за нами Роман Скорохватов отошёл на десяток шагов в сторону, установив пулемёт на небольшой пригорок, не мешкая, взял на прицел поворот к злополучной деревушке. Сразу видно, что офицер — сообразительный и толковый парень. «Триста первый» БТР стоял чуть впереди, мастерски спрятанный за стволами берёз, развернув башенку в сторону пожарищ.

— Долго же вы возились, — словно из-под земли вырос наш командир. — Где сотник со своим отрядом?

— За нами скакали, отстали, видимо, — махнув рукой куда-то за спину, ответил Хабибуллин. — Ага, слышу топот копыт, сейчас появятся.

— «Филин», притормозишь «литовцев», чтобы те не выскочили сдуру к деревне, — приказал майор высунувшемуся из люка старшему лейтенанту Кравченко. — Давайте за мной, товарищи офицеры.

Пригибаясь, мы побежали следом за Стрельцовым. Проскочив каких-то сорок метров, пересекли почти всю рощицу, а дальше пришлось малость поползать. Проползя по густой траве ещё с десяток метров, оказались на краю рощи. Теперь прямо перед нами расстилалась низина, в которой располагалось подожжённое татарами поселение, и по краю которого проходила наша дорога. Разбросанные тут и там по низине без какой-либо системы деревенские строения пылали, свежий ветер относил дым в сторону, давая возможность наблюдать за происходящим на поле, чуть в стороне от селения. А посмотреть было на что.

Примерно в километре от рощицы и нашей позиции виднелся лес, смешанный, из которого и появился новый ордынский отряд. Навскидку — не менее полутысячи всадников. Во главе этого войска стоял, вероятно, тысячник, или, как его там называют, короче, достаточно большой начальник. Удиравшие от нас ордынцы, в количестве, может быть, сотни всадников, выскочили прямо на своего большого босса, где и остановились, не решившись драпать далее. Судя по тому, что мы наблюдали, на выкошенном поле за деревней начались разборки, по смыслу весьма напоминавшие выездное заседание военно-полевого трибунала. Человек семь татар смиренно стояли на коленях перед восседавшим на чёрной лошади воином, за спиной которого теснились ровные ряды всадников. Остальные беглецы — вероятно, рядовые воины — толпились дальше в стороне, спешенные, окружённые свежей сотней, явно пришедшей с грозным военачальником. Всё это действо происходило в каких-то семистах-восьмистах метрах от нашей позиции, и метрах в двухстах от самых крайних домов сжигаемой деревушки.