Ревизор: возвращение в СССР 14 - Серж Винтеркей Страница 36

- Ой! А как там фикус с пальмой? - запоздало вспомнил я про поручение Николая. - Живы, хоть?

- А что им будет? - не поняла моей озабоченности Галия.

- Я совсем забыл про них...

- Я сама поливала! - удивлённо посмотрела на меня жена. - Когда тебе ещё про пальмы помнить?

- Ты моё сокровище! - с облегчением обнял я её.

Сверху в сумку с вещами жена положила приличный кусок мармелада, завернув его в один из листов магазинной бумаги. Ещё один увесистый кусок она положила на тарелку, как я понял, с ним она собралась идти в гости.

– Будем есть на завтрак с батоном. – умиротворённо проговорила она, заворачивая остатки мармелада во второй лист бумаги и пряча его в холодильник. – Ну, ты поужинал? Пойдём?

К моему удивлению, у художников нас с женой перво-наперво повели в маленькую комнату к однотонному зелёному покрывалу, закрывавшему трёхстворчатый платяной шкаф. Напротив него ярко светила настольная лампа, которую взяла в руки Елена Яковлевна. Перед зелёным экраном стояло два табурета, куда нас и усадили.

– А что происходит? – недоумевал я, а Елена Яковлевна направила на нас с Галиёй свет лампы. Сто ватт, не меньше. – на автомате подумал я.

– Тише. – зашикала на меня жена. – Михаил Андреевич профессиональный фотограф-портретист.

– Вот оно что. Нас фотографировать будут. – прошептал я в ответ. А то после посещения КГБ, яркая лампа в глаза на другие ассоциации меня поначалу натолкнула. А что такого? Ясное дело, бесследно такие визиты не проходят.

Михаил Андреевич сел перед деревянной простейшей треногой, зафиксированной на нужной высоте какими-то шнурками. Установил на ней фотоаппарат. И долго-долго, минут двадцать, ставил нам позу, наклон головы, выражения лица… Никогда не думал, что это так сложно. А сделал он всего три снимка. Два одним фотоаппаратом и один другим. Не понял совсем, зачем это надо было, но так устал сидеть в одной позе, что уже было всё равно. Просто обрадовался, что экзекуция закончилась и нам позволили встать.

Потом мы пили чай.

– Надо будет ещё раз так посидеть пару раз по полчаса. – вдруг сказал Михаил Андреевич. – Но можно уже будет по отдельности.

– Зачем? – не понял я.

– Это для портрета. – хитро улыбаясь, заявила жена.

– В смысле, для портрета? – поразился я.

Ну и материальный вопрос, конечно, важен. Это же сколько денег будет стоить работа такого профессионала?! Я не против портретов, но тогда, когда прочно обеспечу свой быт. В прошлой жизни только после сорока позволил себе тратить деньги на живопись. Правда, при разводе жена все это и забрала…

Видимо, у меня был такой ошарашенный вид, что Елена Яковлевна поспешила меня успокоить:

– Мы с Мишей решили сделать вам подарок: он напишет ваш совместный портрет. Маслом.

– Но это слишком серьёзный подарок. – попытался возразить я.

– Вы нам столько помогаете, так выручаете. – умоляюще взглянула на меня пожилая женщина и я, неожиданно для себя, увидел в этом взгляде: не бросайте нас.

– О, ну что вы… – реально растерялся я. – Нам приятно вам помогать… Спасибо…

– А нам приятно вас писать. – заявил Михаил Андреевич, улыбаясь.

– А фотографировали зачем? – поинтересовался я.

– Чтоб не мучить вас часами. – подмигнул мне Михаил Андреевич, прекрасно заметивший, как тяжело мне далось сидение в одной позе в течение каких-то несчастных двадцати минут.

– А почему два фотоаппарата? – продолжал интересоваться я.

– С одной плёнки – цветной слайд, с другой обычная фотография. Всё, кроме лица, пишется без позирования, это очень удобно и для художника, и для модели. Раньше люди вынуждены были часами перед художником сидеть, а художнику надо было, кровь из носу, работать и работать, раз модель перед ним…

– И правда, удобно придумали... – представил я себе этот процесс. – А я всё думал, как же Брюллов заставил позировать лошадь!?

– «Всадница»? – догадалась Елена Яковлевна, о какой картине идёт речь, и они с мужем весело расхохотались.

– А как же вы собираетесь пользоваться слайдом и писать? – не унимался я. – Для просмотра же через проектор темнота нужна.

– А это на что? – протянул мне Михаил Андреевич примитивный диаскоп.

У художника был одноместный, на один слайд. А у меня в детстве был двухместный с параллельными рядами одинаковых слайдов. Что-то вроде диафильма через проектор, только диафильм плоский и темнота не нужна. И стереоэффект!.. Обалденная была забава.

Заговорили о диапроекторе. У художников он, естественно, был. Зелёное покрывало тут же заменили на белую простынь и весь вечер смотрели слайды с Байкала. Невероятная природа, профессионально выбранные ракурсы…

– У нас много всякого есть. – поделился Михаил Андреевич.

– Смотреть не пересмотреть. – подтвердила Елена Яковлевна. – Приходите как-нибудь ещё.

– С удовольствием. – искренне пообещал я.

Надо уже было идти к Гончаровым, сумку передать с вещами от капитана и идти гулять с собакой. Галия ещё осталась поболтать, а я ушёл, поблагодарив ещё раз хозяев за гостеприимство.

Глава 12

г. Москва.

Поднялся прямо с Тузиком на третий этаж в соседнем подъезде. Дверь открыл Родька.

– О! Паша пришёл! – заорал он на всю квартиру.

– Проходи, проходи, – велел Андрей Егорович, копошащийся на кухне.

– Да я с собакой… – ответил я и протянул руку вышедшему из одной из комнат Григорию. Он вопросительно смотрел на меня, сбитый с толку нежданным визитом.

– Вам посылка. – протянул я ему сумку. – Капитан вернулся из Одессы. – взглянул я на Родьку.

– О! Дядя Коля приехал! – закричал малый, выхватил у отца сумку и потащил на кухню, выкладывая перед заинтересованным дедом подарки.

Дед развернул свёрток с мармеладом, одновременно разглядывая детские вещички.

– Ну, это, скорее всего, не из Одессы. – сказал дед, откладывая мармелад в сторону и хитро глядя на меня.

– Это Галия вам передала, – усмехнулся я.

– Не понял. Это что такое? – подошёл к столу Григорий и вытащил из кучи джинсы. – Что за дядя Коля?

– Капитан дальнего плавания, – гордо заявил Родька. – Это он мне фломастеры подарил.

– Сосед