Владимир Тимофеев - Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка Страница 37

Выскользнув из танка, мехвод прополз под днищем к корме, затем вскочил на четвереньки и с низкого старта метнулся к ближайшему грузовику. Укрывшись за высоким колесом, он осторожно выглянул из-под бампера. Застывший в десятке метров спереди Т-70 вздрогнул, выпуская снаряд в сторону здания. "Ага, по колонне бьет", — сообразил Синицын, когда внутри "универмага" послышался удар, сопровождаемый облаком пылью. Прикрыв уши ладонями и раскрыв рот, Гриша дождался второго выстрела и уже собрался было вылезти из укрытия, как внезапно раздался сильный хлопок и танк содрогнулся от взрыва у борта, обращенного к зданию. "Черт, попали", — ужаснулся мехвод. Но это был еще не конец. Следующий удар пришелся по башне. Синицын даже смог различить, откуда стреляли и, главное, чем. Похожая на небольшую ракету хреновина вылетела из окна первого этажа "торгового центра" и, сопровождаемая сильным шипением, врезалась в башню где-то слева-спереди. Точнее даже, не врезалась, а взорвалась огненной вспышкой прямо на броне. Дым, моментально окутавший "семидесятку", через несколько секунд осел, сменившись язычками пламени, робко пробивающимися через решетку радиатора и воздухозаборники. Горели корма и правый борт. Правда, как-то вяло. "В баки, видать, не попало, а топливопровод я раньше перекрыл, перед тем, как вылез", — сообразил мехвод. — "Значит, это бензин, что в цилиндрах остался, и еще масло, может, резина там… Блин, сержанта срочно вытаскивать надо, сгорит же". Картина охваченного огнем человека показалась Грише настолько яркой и настолько реальной, что он даже зажмурился и помотал головой, стряхивая наваждение. Сжав в одной руке наган, а в другой шашку, боец бросился к танку, намереваясь с ходу заскочить на броню. И лишь в самый последний момент сообразил, что верхний люк ему не открыть. "Влево, к переднему люку надо. Я ж его открывал вроде".

Сменить траекторию движения оказалось задачей не слишком сложной. Все-таки масса мехвода намного меньше массы водимого им танка. Но, тем не менее, законы механики неумолимы, а инерция штука зловредная. При резком повороте налево Синицына слегка занесло и, чтобы не упасть, ему пришлось выбросить вверх руку с наганом, а самому при этом наклониться в противоположную сторону. Видимо, только этот сложный маневр и спас бойца от неминуемой смерти. Пуля, выпущенная из снайперской винтовки, просвистела в считанных сантиметрах от головы, задев плечо. Выронив револьвер, Гриша присел в испуге, но затем сообразил, что второй выстрел ему сию же секунду не грозит, и бросился к левому борту Т-70 под защиту прочной брони. Присев возле гусеницы, он с сожалением посмотрел на валяющийся в пыли наган. "Черт, далеко. Пока добегу, да пока схвачу, да обратно… Н-да, пристрелят в момент… Блин, граната ж есть!".

Однако выхватить из подсумка гранату он не успел. Какой-то человек в грязном камуфляже выскочил из-за танка и, моментально развернувшись, наставил на бойца автомат. Оцепеневший от неожиданности мехвод невольно закрыл глаза, представляя, как черный зрачок ствола расцвечивается огненно-красным и из дульного среза со злобным шипением вырываются раскаленные добела пули, одна за другой, одна за другой, одна за… Но вместо знакомого треска выстрелов услышал лишь сухие щелчки дергающегося вхолостую затвора. "Осечка, б…!".

Опомнившись, Гриша резко вскочил и кинулся к врагу, одним длинным прыжком преодолевая разделяющее их расстояние. Отлетели в сторону ненужные ножны. Ошеломленный бандит попытался вскинуть свое превратившееся в бесполезную железяку оружие в надежде остановить летящий сверху клинок, но тщетно. Григорий аккуратно увел лезвие вниз и обратным ходом рубанул противника по рукам, а уже затем, от души, с оттяжкой, полоснул неудачливого оппонента наискосок, через шею и грудь, еле успев отскочить от ударившей струей крови из сонной артерии.

Оттолкнув выронившего автомат и рухнувшего на колени врага, разгоряченный Синицын рванулся дальше, к обрезу лобового листа, навстречу следующему противнику. Столь стремительного натиска тот явно не ожидал, поскольку вместо того, чтобы встретить красноармейца очередью в упор, он решил ударить Гришу прикладом в голову, видимо, обманувшись тщедушным сложением противостоящего ему красноармейца. Однако враг не учел одного. Того, что в схватке лицом к лицу не всегда побеждает самый сильный или самый рослый. Здесь гораздо важнее умение. Умение и решимость сражаться. Да и высокий рост бандита сыграл с ним злую шутку. Приклад пролетел выше припавшего на одно колено Синицына, а в следующее мгновение несколько сантиметров златоустовской стали рассекли бедро, пах и нижнюю часть живота несостоявшегося рукопашника. Итог столкновения был предрешен — навыки сабельного боя бойца РККА оказались сильнее неуклюжих попыток противника поупражняться со стрелковым оружием. "А вот не хрен с голыми яй… на шашку кидаться!".

Сложившийся пополам бандит невольно прикрыл красноармейца от еще нескольких бегущих к нему "фашиков". Секунда ушла на то, чтобы вытащить из подсумка гранату. Еще полсекунды — на боевой взвод похожей на елочную игрушку Ф-1. А потом осталось только катнуть старую добрую "лимонку" в сторону набегающих врагов и успеть укрыться за стальными катками.

После резкого хлопка осколочной гранаты слегка оглохший мехвод машинально сглотнул, пытаясь привести в норму барабанные перепонки. Смысла, правда, в этом не было никакого. Все равно грохот очередей из здания напротив не давал возможности привести слух к "нормам мирного времени". Заунывный скрежет сотрясающейся под градом пуль брони, визг рикошетов, дробный стук разлетающихся осколков асфальта и посвист взметающихся вверх фонтанчиков бетонной крошки создавали мрачную громкоголосую какофонию звуков неведомой арии. Хотя почему неведомой? Теоретики военной мысли давным-давно прописали ее название во всевозможных уставах и наставлениях. Название простое и незамысловатое. "Огневой бой".

…Беспорядочная пальба продолжалась секунд десять, и все это время Синицын, матерясь и отплевываясь от пыли, изучал доставшееся ему "в наследство" оружие второго бандита. Совершенно не подозревая о том, что держит в руках легендарный АК-47. Но, видимо, недаром этот автомат в свое время считался лучшим в своем классе. Разобраться в его незатейливом устройстве Грише удалось без труда. То есть, конечно же, не в самой конструкции смертоносной машинки — разбирать оружие на части боец не собирался. Разобраться удалось в главном — в способе боевого применения.

"Та-ак, рукоятка, скоба, спусковой крючок. Жмем… Фигушки… Черт, затвор-то где?.. М-м, нема патронов? И где же они? Где-где, в магазине… Так, отстегнуть нафиг! Как? Да вот же рычажок. Нажимаем, снимаем. Ага, пусто… Понятно теперь, отчего этот дурень прикладом размахивал… А на хрена тут лентой еще один рожок примотан… У-у, вот оно что. Значит, переворачиваем и вставляем. Как? А вот так, под углом. Опа, вставил… Хм, теперь что? Передернем затвор? Есть… Стрельнем?.. Есть одиночный. Отлично! Значит, чтоб очередями, планку вниз сдвигаем… Ох, тугая зараза… Еще раз жмем… Ух ты!?".

Переместившись ближе к корме, Синицын выставил наружу ствол новоприобретенного автомата и одной длинной очередью выпустил весь магазин сторону "универмага". Целиться куда-то конкретно он не собирался. Задача состояла в другом — отвлечь внимание противника от люка мехвода. В какой-то мере это удалось — враг вновь открыл плотный огонь по танку, сосредоточив его теперь в районе ленивца. Довольный Григорий откатился назад, к переднему катку и застыл в ожидании, пока стрельба не утихнет. Через пять-семь секунд огонь действительно прекратился. "Ага, сейчас снова в атаку пойдут", — сообразил мехвод и быстро метнулся вперед, к открытому настежь переднему люку. И шашку, и автомат он оставил возле гусеницы. Там же скинул с себя ремень с подсумками, оставив лишь разорванный шлем. "Не дай бог, зацепишься чем-нибудь о края, и все — пиши пропало!".

Рыбкой нырнув в темный провал на лобовой броне, боец приземлился прямо на кресло водителя. Затем, не открывая глаз, кое-как развернулся, нащупал рукоять люка и резко дернул ее на себя, добавляя к усилию рук тяжесть собственного тела. С глухим лязгом тяжелая крышка захлопнулась, и мехвод смог, наконец-то, перевести дух. Хотя нет, не так. Дух он смог перевести позже. Тогда, когда нашарил под сиденьем противогаз и надел его заместо шлема на стриженную под ноль голову. Лишь только после этого боец сумел, наконец, вытолкнуть из легких остатки того, что когда-то считалось воздухом, и сделать первый вдох через фильтры висящей под маской коробки.

Едкий дым, заполнявший боевое отделение, казалось, проникал повсюду. Даже под панорамное стекло противогаза. Глаза, по крайней мере, у Гриши слезились. Но, возможно, слезились они вовсе не от дыма, а от обиды. Ведь сержанта внутри танка… не оказалось.