Михаил Ланцов - АЛЕКСАНДР Страница 37

Дело в том, что ножевой рынок России и Европы был очень беден, хоть и обладал большой неудовлетворенной емкостью, однако, о том, что в Москве делают классные ножи, знало очень мало людей не только в нашем Отечестве, но и в иных странах. А ведь Московский ножевой завод к 30 декабря 1865 года отбил двухсоттысячный номер на лезвии однотипного складного ножа из углеродистой стали с замком. И семьдесят процентов этого объема производства просто некуда было отгружать. Конечно, спешить Саше было некуда, но он желал вывести уже свои промышленные предприятия хотя бы по общему балансу в плюс. А не жить, на приход с награбленного и авантюр. Ведь каждый нож шел в магазинах по цене полтора рубля за штуку, а стоил в производстве - около двадцати копеек. И выработка этого товара нарастала. С этой же целью цесаревич произвел отгрузки сорока тысяч 9,5-мм револьверов МГ Р-59 и десяти тысяч 9,5-мм винтовок МГ В-58. По цене сорок и тридцать пять рублей соответственно. Причем с патронами Александр хитрил - отгружая их в незначительном количестве, но при этом, всячески вылавливая и пуская по миру дельцов, что пытались наладить их нелегальное производство. В итоге, высокая цена орудия, легкий дефицит патронов, которых с трудом можно было добыть числом более ста на 'ствол' (и, как следствие, ими спекулировали), создавали ажиотаж вокруг данного товара. Оно становилось элитным оружием, доступным только достаточно состоятельным людям. Прежде всего, охотникам-эстетам. Тем более что оружие Московского оружейного завода заметно превосходило все имеющиеся образцы, как на вооружение армии, так в частном пользовании.

Конечно, полный ассортимент товаров, да еще в полном объеме отгружать было нельзя и невозможно, но потихоньку это делать было необходимо. Не 'в стол' же ему работать?

Что это дало? Проданные ножи, винтовки, револьверы и патроны принесли Саше грязными больше двух миллионов семисот тысяч серебром, из которых чистой прибыли получалось около тридцати процентов. И это только за 1865 год. В будущем 1866 году Александр планировал увеличить доступный в розничной продаже ассортимент и объем продукции своих предприятий. Например, начать отгружать шанцевый инструмент, косы, серпы, топоры, котелки и прочее. Подобная продукция, в силу избыточного количества пехотных шлемов и малых пехотных лопаток, накопленных на складах, осваивалась на заводе МГ. Само собой, в качестве временного, побочного продукта - исключительно для того, чтобы цеха не простаивали. Учитывая высокую культуру производства и отменные свойства используемого материала, по предварительным оценкам, отгрузка подобного товара только в первый год должна была принести до трех миллионов рублей серебром чистой прибыли.

Впрочем, мы отвлеклись. Ситуация с переселением сложилось достаточно неоднозначная - крестьяне не знали, радоваться или горевать. Так как с одной стороны, в сознании большинства переселение в Сибирь и далее означало ссылку и прочие формы наказания. А с другой стороны, гарантом выступал наследник империи, да не просто выступал, а давал денег и имущества, что можно было рассматривать как награждение или поощрение. Это не считая земель. Московским крестьянским общинам такие наделы и не снились. Конечно, первой категории особого смысла от земель не было, так как сельское хозяйство на Аляске практически отсутствовало с точки зрения среднерусского крестьянина, но все же, землю давали и не малую. Лучше всего, конечно, было заселявшимся на Цусиму, так как климат там был самым благоприятным для земледелия. Впрочем, их обо всем предупреждали и обещали в случае необходимости помощи советом.

Для валовой переброски населения за один заход, Александр уже в феврале 1866 года зафрахтовал значительное количество судов торгового флота Конфедерации. Смешно сказать, но из-за острого недостатка заказов частники этой североамериканской страны откровенно боролись за право выполнить размещенный Сашей заказ. Тем более что в их глаза он был человеком надежным и всегда исправно оплачивающим свои заказы, без хитрости и лукавства. Поэтому, условия, на которых морем должны были переправиться двадцать тысяч крестьян с частью движимого имущества и частью живности, были очень мягкими в плане затрат. Хотя, конечно, цесаревичу это переселение 'влетело в копеечку'. Он только подъемных должен был заплатить без малого двести тысяч рублей. А общая 'цена вопроса' составила три с половиной миллиона серебром.

Впрочем, никаких особенных неожиданностей для цесаревича цена не представляла, так как он понимал, что переброска такого количества людей с имуществом практически на другой конец планеты в такие сроки дешево стоить и не может. Однако император, после того, как Саша рассказал ему о своей затее, пришел в ярость и назвав цесаревича сумасшедшим. В августейшей голове просто не укладывалось мысль о том, чтобы потратить на столь незначительную группу крестьян такие огромные деньги. Да и ради чего? Он этого не понимал и не одобрял. В конце концов, Александру пришлось выставить свою затею как прихоть и чуть ли не 'слезно просить Его Императорское величество дать благословление на столь глупую мальчишескую шалость своего сына'. В итоге император уступил, так как все расходы брал на себя Саша, но при этом обязал его оплатить все налоги, от которых цесаревич освобождал своей волей переселяемых крестьян, и дал высочайшее благословление в виде манифеста.

К слову сказать, манифест оказался очень интересным делом. Саша сразу подсуетился и опубликовал его в ряде серьезных государственных изданий, дабы ни сам Папа', ни государственные чиновники не вздумали творить препятствий. То есть, делая их заложниками общественного мнения.

Согласно этой небольшой бумажке, все указанные крестьяне, добровольно отправившиеся на поселение в Сибирь (а Дальний Восток тогда считался ее частью) освобождались от крепостной зависимости без выкупных платежей и переводились в категорию государственных крестьян. Также, им давалось послабление в налогах, через освобождение от них на пять лет. Кроме того, если кто из отправившихся на поселение крестьян имел какие долги, то их обязывался выплатить цесаревич из своих средств.

Впрочем, все оказалось не так просто. Саше на выходе требовалось усилить дальневосточное казачество, в том числе за счет зачисления мужиков кругом в казаки. Уж больно их там мало было. Поэтому, Александр подготовил депешу своему доверенному лицу на Дальнем Востоке - князю Голицыну, которому надлежало подготовить для этого почву. Просто так, через царский указ, конечно, можно было мужиков в казаки записать намного проще, что не раз уже и делалось, но они от этого таковыми не станут. Поэтому, Михаилу вменялось основательно пообщаться с казачьими сотниками, да и просто влиятельными особами, дабы те 'заинтересовались' вопросом максимальной интеграции прибывающих к ним крестьян в казацкую среду. В частности, интерес должен был выражаться и материально - через посулы поставок нового оружия, инструмента и прочего полезного скарба. Так же, предлагалось выборным от станиц прибыть в Московскую Императорскую Военно-Инженерную академию для обучения с последующим открытием курсов на местах для всех желающих казаков.

'Но и это еще не все', как говаривала навязчивая реклама 'зомбоящика'. Следующим шагом стало написание Сашей небольшой брошюрки - 'Империум' за формальным авторством, уже засветившегося перед американской экспедицией, отставного поручика Ржевского.

В этой небольшой книжице даже приводился портрет Дмитрия Ивановича, созданный со слов цесаревича и являвший собой фактически внешностью Александра Панкратова-Черного, одетого в мундир гусара времен Отечественной войны 1812 года. Причем по мундиру было совершенно невозможно судить о принадлежности поручика к тому или иному полку, так как портрет был сделан в виде одноцветной литографии да еще в упрощенной форме, что скрадывало множество деталей. Создание псевдонима с подобным иллюстративным сопровождением носило скорее каламбурный характер, так как все более-менее думающие люди совершенно ясно представляли себе, кто пишет под этим именем. И понимали, зачем Саша это делает. Дело в том, что он, как официальное лицо был серьезно ограничен в публичных высказываниях. А так, выступая де-юре инкогнито, он обладал возможность поделиться с общественностью своими мыслями о самых разных вопросах. Само собой - имея полное право в случае политической необходимость улыбнуться и 'похлопать глазками', недоумевающе смотря на попытку приписать ему авторство этих строк. Конечно, это было очень удачное решение ухода от ответственности в изложение своих мыслей. Но так было нужно поступить, так как сталкиваться лбами с 'политическими тяжеловесами' России, да и не только ее, Александру было не с руки. Как говорится 'думающий человек все поймет, а дураку и знать не стоит'.